Дес Диллон - Шесть черных свечей
Обзор книги Дес Диллон - Шесть черных свечей
Дес Диллон
«Шесть черных свечей»
Посвящается моим сестрам Кэролайн, Линде, Энджи, Венди, Джедди и Донне — настоящим колдуньям, черт их дери совсем.
Для широкой публики: все описанное здесь — неправда, все это — выдумка. Беллетристика, и ничего больше.
Благодарю за содействие Совет по делам искусств Шотландии. Без гранта для писателей 2001 года эта книга могла и не появиться на свет.
Три мертвеца
У меня шесть сестер. Они ведьмы. Самые настоящие ведьмы. Сами говорят, что уже порядочно народу укокошили. За примерами далеко ходить не надо. Вот Брайан Макгоуэн, что обозвал Венди лесбиянкой. Вот Питер Бэннан, который дразнил Донну кикиморой. И вот Джон Кэссиди, городской водопроводчик, который все не мог наладить матушкину стиральную машину как положено. Теперь все они покойники — Бэннан, Макгоуэн и Кэссиди, — и померли они после того, как мои шесть сестер наложили на них проклятие Шести Черных Свечей. Из заклятий это у них самый хит. Его они применяют, когда пора отметиться на полную катушку.
Они знают заклинания, которые пришли из Донегола[1] задолго до картофельного голода.[2] Моя бабка, Старая Мэри, говорит, что эти заклинания появились, когда христианством еще и не пахло. До того, как святой Патрик[3] велел первой змее выметаться на хрен из Ирландии. Ее мама передала заклинания ей, а она передала их нашей матушке, а наша матушка передала их Девочкам. Хорошие у них были учителя, у моих шести сестричек. Самые лучшие. Когда я говорю «Девочки», то подразумеваю женщин. Им всем за тридцать, за исключением Кэролайн, которая недавно и вовсе разменяла сороковник.
Это все, что я могу сказать насчет их возраста. Вот вы ведь помалкиваете, сколько лет даме? Так о чем может быть разговор, если дама способна обречь человека на ужасную смерть простым щелчком пальчика с черным маникюром? Вот они, мои сестры, от старшей до младшей:
Кэролайн
Линда
Энджи
Джедди
Венди
Донна
Так что там приключилось с Бэннаном, Макгоуэном и Кэссиди? Брайан Макгоуэн гонял на своем мотоцикле по Киршос-роуд. На «кавасаки». Он три дня бухал и гнал так, что его тягучие реакции не поспевали. Рука крутанула ручку газа чуток больше, чем нужно, и все без его ведома. Спящая курица на насесте, да и только. Закладывая вираж у лавки шерстяных изделий Маккиннона (основной товар — килты да пледы), он должен был почувствовать центробежную силу, швырнувшую его к бордюру. Но не почувствовал. На трезвую голову он сбавил бы скорость. Наверняка сбавил бы. Но в тот день он заправился до краев и после поворота выжимал больше ста.
Каждый знал, что в начале Киршос-роуд развязка. Каждый, за исключением Брайана Макгоуэна, вот в чем штука. Перед развязкой он даже не притормозил. Что будет, если пнуть белый мячик, да под уклон? Брайан Макгоуэн взлетел в воздух, словно пьяный каскадер. Последнее, что он увидел, было обалдевшее лицо водителя грузовика сети магазинов «АСДА».[4] Брайан впечатался ему в лобовое стекло. Свидетели утверждают, что заднее колесо его мотоцикла продолжало крутиться. Будто и не ведало, что все, приехали уже. Лицо Макгоуэна рассыпалось, смешавшись со звездным крошевом разбитого стекла, а кровь выплеснулась струей, точно красный хвост кометы. И словно стрелка компаса, указывающая на север, хвост кометы указывал на мертвый лоб Брайана Макгоуэна.
— Идеальная справедливость, — сказала Венди. — Ты назвал меня лесбиянкой, а тебя, извините за выражение, трахнул до смерти большегрузник.
Как помнится, Девочки при этом захихикали.
Номером вторым был Питер Бэннан. Он скончался, когда на башку ему с высоты двадцати футов, не меньше, сверзился автопогрузчик. Шансы, чтобы тебя угрохало автопогрузчиком, на удивление невелики. Да еще чтобы он приземлился при этом точно на кумпол. Нулевые шансы. Я прочесал газеты и Интернет и не нашел даже намека на то, чтобы причиной чьей-либо смерти было падение автопогрузчика на голову.
Питер работал на «Клондайке». Там как раз ремонтировали одну из печей. Питер возился в самом низу печи, сажу отскребал. Он выглядел как облако дыма, из которого то и дело высовывалась щетка. Тогда становилось понятно, где у облака перед, где зад и куда оно движется.
И снаружи и внутри печи Кэллаганы соорудили сложные строительные леса. Кэллаганы — лучшие строители лесов в Коутбридже. Автопогрузчик крутился по лесам вокруг верха печи, подвозил поддоны с огнеупорным кирпичом. Верхняя часть печей самая горячая и вечно трескается, ломается и обваливается. Автопогрузчик доставлял кирпичи для каменщиков, которые должны были прийти на следующий день. За рулем погрузчика сидел Уилли Ганн, и ему было видно, как внизу, в брюхе печи, перемещается облако, которое на самом деле было Питером. Два человека делали свою работу. Но они ведать не ведали, что в этот самый момент мои сестрицы накладывают проклятие Шести Черных Свечей. Иногда уйдет не одна неделя, пока заклинание исполнится. А иногда это происходит сию минуту.
Бэннан остановился, чтобы перекурить. Кверху потянулся серый дым сигареты, а на пол осело облако сажи. Будто Бэннан махнулся не глядя. Он не знал, что несущие фермы лесов наверху начали прогибаться. Зато Уилли Ганн ощутил, что вся конструкция просела в печь на дюйм-другой. Он выпрыгнул из погрузчика, перескочил на капитальную стальную балку и крабом вцепился в нее. Раздался скрип, но для Бэннана внутри печи все звуки сливались в вязкое месиво вроде супа. Потом послышался треск — но он был только лишней костью в супе. Бэннана все эти стуки-скрежеты не насторожили. Сам погрузчик падал бесшумно, можно сказать благочестиво. Только тень его становилась все больше. Говорят, Бэннан с сигареткой во рту опирался на щетку, когда погрузчик расплющил его.
Мои сестры очень радовались, услышав эту новость.
— Вот ему гребаная «кикимора», — сказала Донна, — козлу лысому.
Она засмеялась и проделала эту свою штучку с растаращенными глазами. Иногда (а по правде говоря, частенько) она принимается смотреть прямо перед собой в никуда и не мигает при этом, точь-в-точь покойник. Считает, что это придает ей таинственности.
Номером третьим был Кэссиди, городской водопроводчик, который все не мог наладить матушкину стиральную машину как положено. Изо всей троицы ему больше всех не посчастливилось.
Он заявился, когда матушка была дома одна. За установку новой «Занусси» она выложила ему сорок фунтов. Но Кэссиди был малый жадный. Он прикинул, что не худо бы сэкономить пару фунтов на материалах и навариться на матушке, и, вместо того чтобы подключить машину к холодной и горячей воде, присоединил ее только к холодной. Срастил какую-то фигню и подключил оба патрубка на задней панели стиралки к трубе с холодной водой. Матушке же он заявил, что это последнее слово в технологии стиральных машин.
— Воспрун дурх текник, Алиса, — сказал он.
И еще посмеялся своей ломаной скороговорке. Тоже мне знаток немецкого. Но он все наврал.
Обычно ваша машина наполняется горячей и холодной водой до нужной температуры, а потом принимается за стирку, если в машину залить одну только холодную воду, она сначала будет нагревать ее.
В результате каждая постирушка на матушкиной машине отнимала несколько часов. Шестая по счету заняла восемь часов при полной загрузке.
Матушка опять позвонила Кэссиди. Она была вполне любезна, но Кэссиди нахамил ей по телефону по полной. По этому поводу собрался семейный совет. Было вынесено решение отправиться к Кэссиди всей семьей и начистить ему хобот. До больницы не доводить, но пару раз по башке и пяток по почкам он заслужил. Да и по ногам не помешало бы. Главное, чтобы он был в состоянии наладить машину. Но до исполнения дело так и не дошло. Ведь Кэссиди-то цельный день напролет сидел в пивной. И настроение у него было препоганое. И в голове у него только и крутилось, как он ругался с матушкой по телефону. В итоге он приполз в наш переулок, стал орать что-то непонятное (будто по-китайски) и запустил полкирпича в окошко кухни. Худшего времени он выбрать просто не мог. Мы все были в сборе. Двенадцать человек, считая матушку, папу и Старую Мэри.
Я бы его убил. Взял бы эти самые полкирпича и — да по пальцам. В пыль. Когда вся семья в сборе, всегда делаешься как-то более склонным к насилию. Но когда я прибыл на место, Кэссиди уже окружали мои сестрицы, а Старая Мэри пыталась нахлобучить ему на голову одного из садовых гномов Галлахеров. Вот глупость-то. У них и так всего пять фигурок гномов вместо положенных семи. Пока я высматривал брешь между телами для удара или хорошего пинка, Кэссиди вырвался на свободу (весьма проворно для толстяка) и покатился по переулку, выкрикивая непристойности.
