Татьяна Губина - Чужая
— Теть Люсь, нам вполне с бабкой хватает отцовых алиментов, — отмахивалась девчонка. — Так для чего штаны пять лет протирать?
— Тогда иди работай. Отец не будет тебя вечно содержать. Через год тебе стукнет восемнадцать и все, адью. И так были царские алименты, — вклинилась в разговор Янка.
Она была единственной из всей нашей компании, которая так до конца и не доверяла Фиону. Девочка это чувствовала и сторонилась тети Яны.
— Не-а, — мотнула головой Ксюха. — Не хочу.
Лицо Людмилы заледенело. Через два дня к нам приехала Катя с заплаканной Ксюхой.
— Представляете, теть Тань, — объясняла Катя. — Ей пришло письмо от отца, который написал, что если она не пойдет учиться, то он будет вынужден отказать ей в таких алиментах. Только Вере Семеновне на прожиточный минимум к ее пенсии.
— Это справедливо, — сказала я, мысленно восхищаясь находчивостью Людмилы. Хоть так загнать девчонку на учебу. Институт Фион конечно не потянет, уж больно ленива, но какой-нибудь техникум или профессиональный колледж…
Но меня ошеломила злость, с которой Ксюха выкрикнула свои слова.
— Да, пошел он! Не пойду учиться.
Люська выслушала мой рассказ и, подумав, сказала:
— Ах, так! Ладно. Мы свой долг перед ее матерью выполнили. Хотя ни в чем нашей вины не было. Не желает учиться, пусть. Посмотрим, как на сто долларов протянет.
Вера Семеновна была поставлена в известность и ни слова не сказала в оправдание.
— Спасибо, Людмилушка, ты и так много сделала. Бог тебя наградит. Раз уж она такая дура, путь полы драит, как я. Мне-то ничего не надо, все деньги только на Ксюшку шли, ты ж знаешь. Теперь пусть сама.
Фион очень быстро поняла, что сто долларов не триста. Да и вольготная жизнь школьников закончилась. Все друзья теперь с утра до вечера торчали в своих институтах, встречались лишь по выходным. А когда собирались куда-нибудь погулять, всегда скидывались, у кого сколько было. Различий между девчонками и парнями не было, ведь они были только друзьями.
— Фион! — сказал как-то бескомплексный Ден. Он единственный среди ребят явно недолюбливал Ксюху, но так как привык, что она всегда с ними, относился к ней как к неотъемлемой части их компании. Не иначе как осторожная Яна предостерегала сыночка. — Хватит на халяву пиво трескать.
— У меня богатых мамочек и папочек нет, — огрызнулась Ксюха.
— Так иди работать, если учиться не хочешь! — посоветовал Пашка.
— Да ладно вам, ребята, — сказал неконфликтный Сашка. — Я заплачу за тебя, Фион.
— Не надо мне одолжений! — выкрикнула Фион и убежала. Тогда они в первый раз серьезно поссорились.
Но Фион призадумалась, прибежала к Люське.
— Теть Люсь, устройте меня на работу.
— А кем? — тут же спросила подруга. — Что ты умеешь? Какое у тебя образование?
— Вы же знаете, что никакого, — грубо ответила Фион.
— Делай выводы.
— Значит, не поможете? — уточнила девушка.
— У меня, видишь ли, Ксения, даже уборщицы с высшим образованием, — пошла Люська на новый виток ухищрений. — Так что извини. Вот поступи куда-нибудь учиться, тогда устрою тебя ночной уборщицей. На хлеб с колбасой хватит. А после поговорим.
Ксюха долго, не мигая, смотрела в глаза Людмиле. Той даже стало не по себе, но Люська знала, если даст слабину, то дочка небезызвестной Нинки тут же сядет на шею.
— Ксюх, ты же неглупая девочка, — чуть мягче сказала Людмила. — Пойми, в двадцать первом веке стыдно ничего не знать. Ты не получишь хорошей работы, если у тебя не будет хоть какого-то образования.
— А мне ничего не надо. Я выйду хорошо замуж, и меня мой мужик содержать будет. Мне бы только сейчас перетоптаться.
— Без меня, — отрезала Люська.
— Ну и не надо, — резко сказала Фион и ушла.
В результате она устроилась на работу, и мы долго не знали, куда именно. Катя пожимала плечами, мальчишки особо не интересовались, пока мой Сашка не обмолвился, что Ксюха трудится последние полгода в библиотеке Консы. И устроил ее туда мой сыночек.
— Жалко мне ее, мам, — не отрывая глаз от клавиатуры, сказал Сашка. — У нее руки от мытья полов болят, спина сорвана. Она со мной поделилась и попросила помощи. Она же мой друг.
— Она его друг, и не больше, — повторила уже я Регине. — Господи, еще только двенадцать, — я взглянула на настенные часы. — Как долго тянется время.
Мы пытались болтать, пили кофе, беспрестанно курили и ждали, когда Сашка отзвонится. Стрелки часов приближались к трем часам, когда наконец раздался долгожданный звонок.
Я сорвала трубку.
— Теть Тань, — голос Пашки заметно дрожал. — Вы только не волнуйтесь, но тут произошла какая-то странная история… Сашке сломали руку.
Последнее, что помню, это расплывающееся лицо Регины.
3
— Да-а-а, матушка, нервы вам вместе с Региной лечить пора, — констатировал мой муж, в который раз за сегодняшний вечер. — Это ж надо завалиться в обморок среди бела дня!
— Хватит — хватит! — заорала я. — Неужели ты не понимаешь, что у мальчишки вся карьера к чертям собачьим летит! Открытый перелом, сухожилия порваны. Это все, крах!
— Прекрати орать! — взвился Ник. — Он же услышит.
Ребята только что уехали. Я больше не могла слушать вновь и вновь ужасную информацию.
Когда в десять Сашка не приехал на экзамен, этого никто не заметил. Пашка с Катей подъехали через час, уверенные, что их дружок уже в зале, готовится к своему выходу. Но к половине двенадцатого из большой, старинной двери вышла строгая дама и зычно крикнула в толпу студентов, ожидающих своей очереди.
— Кто знает сотовый Пархоменко?!
Павел с Катей переглянулись и подошли к педагогу. Выяснилось, что Сашка не явился на экзамен. Катя стала набирать номер телефона Сашки, но ответом ей были только длинные гудки.
— Паш, тете Тане звонить не будем. Она с ума сойдет, — сказала Катя.
— Сам знаю. Что делать-то?
— Пашка, у меня нехорошее предчувствие, — мрачно выдохнула Катя.
— Да ну тебя, Пельмень, вечно ты в миноре. Сейчас еще раз отзвонимся.
— Френды, привет! — навстречу им выбежала Фион. — Я на минутку из библиотеки вырвалась. — Сашка еще не сдал?
— Фион, он не явился на экзамен.
— Да ты что! — Фион выкатила свои маленькие глазки. — А где он?
Ответом ей послужил мелодия бессмертного канкана, вырвавшаяся из мобилы Пашки.
— Павел Большой? Вас беспокоят из института Склифосовского, — услышал Пашка официальный, сухой, какой-то безразличный голос. — Вашего друга избили. Он просит приехать за ним.
Пашка, ничего не объясняя девчонкам, рванул к своей машине.
Старенький «Фольксваген» рванул с места, словно застоявшийся мерин. Девочки только успели вскочить на ходу на заднее сидение.
