Хрустальная туфелька (ЛП) - Уэбстер К.

– Бессмыслица какая-то.

В гостиную ворвался Китон, держа в руке телефон.

– Только что звонил Ульрих. Клэй пел, как канарейка. И человек, сливший адрес твоей квартиры шлюхи, это Мэнди Мэннфорд. Твоя мачеха. Полагаю, Скаут узнал от нее же.

От тошнотворного чувства страха к горлу подступила желчь.

– Ч-что? – я думала, это Нейт или Дебора. Никак не Мэнди. – Не понимаю.

– Она всеми силами старается вставить палки в колеса твоих отношений с моим сыном, – объяснила Кэролайн.

– Но зачем? Если я когда-нибудь выйду за Уина, наследство перейдет к ней и папе. Она должна быть счастлива, что я с ним.

– Нет, милая, – так снисходительно произнесла Кэролайн, что я смутилась, поскольку правда не понимала. – Мэнди итак аннулировала завещание, женившись на Бэроне. Ее дети – сыновья Морелли. А по условиям завещания ты не можешь вступить в брак ни с кем из родственников. Будь то кровных, будь то ставших таковыми после подписания свидетельства о браке. Это сводит на нет саму формулировку завещания.

– Что? – переспросили мы с Китоном одновременно.

– Тройняшки ведь из пробирки, – пробормотала я, но настолько тихо, что Кэролайн наверняка едва услышала.

– Наивная, – разочарованно вздохнула она. – Ты действительно веришь, что женщина, готовящаяся стать врачом, сама пойдет на оплодотворение тройней на последних курсах?

Ладно, когда она это так произнесла, прозвучало не слишком правдоподобно.

– Это значит, твое наследство должно стать твоим. Незамедлительно.

– Ох.

– Но какое Мэнди дело до того, буду ли я с Уинстоном? Я оказалась бы далеко от нее и никогда бы не узнала о деньгах. Она могла бы просто забыть обо мне.

Кэролайн улыбнулась мне почти мило, лишь через несколько мгновений я поняла, что та же самая улыбка появлялась у Уина, когда он получал что-то почти недостижимое.

– Она понимала, что мы раскопаем все ее грязные секреты. Когда ты связалась с Уинстоном, то привлекла мое внимание. И в своем стремлении узнать о тебе каждую мелочь я рано или поздно дошла до секретов Мэнди и завещания.

Мэнди пыталась держать меня под юбкой. Позволила отцу опустошить мой фонд на колледж, чтобы мое образование зависело от нее. Вероятно, поэтому она заставила своих сыновей прогнать всех моих друзей и Тейта, чтобы уберечь меня от случайного залета или чего-то вроде. А когда я стала встречаться с Уинстоном, Мэнди сперва притворилась, что в восторге, но почти сразу стала давить, будто я этого не заслуживала. Она всегда меня ненавидела. Теперь я начинала понимать причину.

Деньги.

Мэнди всегда хотела денег.

– Как она вообще узнала о завещании и бабушке? – спросила я, смиряясь в тем фактом, что Мэнди действительно оказалась злой мачехой, как я и предполагала. Отец либо оказался слишком уступчивым, либо целиком и полностью подпал под ее чары.

– У всех нас свои секреты, – загадочно и немного грустно отозвалась Кэролайн. Похоже, у нее и самой завалялась парочка. – Просто Мэнди знала Мэгги. По правде, они обе когда-то посещали один и тот же санаторий.

– И мама рассказывала, что ее лишили наследства?

– Они были в санатории для женщин. Такое сближает, и часто девушки открывают друг другу то, чего в обычной жизни не стали бы. Мэнди долгие годы шла к этому.

– Но это так... жутко. Почему? Это ведь лишь наследство какой-то одной знакомой ей женщины.

Кэролайн хищно улыбнулась.

– Наследство одной женщины, соперничающее с состоянием Константинов, дорогая. Она очень долго ждала эти деньги.

– Но теперь они мои, – сказала я, наконец, понимая чувства Уина, опасавшегося, что все вокруг оказываются рядом из-за денег. Это было неприятно и вызвало желание скрыть ото всех эту новость.

– Хорошая девочка, – похвалила Кэролайн. – Ты поняла суть.

Мэнди, эта коварная, лживая, предательская сучка, не получит из наследства ни пенни. Я этого не допущу. И что-то мне подсказывало, что Кэролайн Константин, мой неожиданный союзник, тоже хотела этому помешать.

– И что нам сейчас делать?

– Нам?

– Я ведь в команде Константинов, – напомнила ей.

Она усмехнулась, но опровергать не стала.

– Китон, свяжись уже с братом. Нам нужное многое обсудить.

Уинстон

В «Халсионе» кипела жизнь с самого рассвета и до заката. Однако к ночи, после того, как уборщики возвращали офисам первозданное великолепие, в помещениях повисала могильная тишина. На протяжении многих лет мне нравилось приезжать и работать этой тишине.

Проходя через вестибюль на своем этаже, я вдохнул свежий аромат лаванды от средства для мытья полов и включил свет. Скоро состоится моя импровизированная встреча.

Нам нужно было поговорить.

Я избегал этого разговора почти два десятилетия. И считал, что общаться тут не о чем. Предательство – величайший грех. А провинившимся стоило отрезать языки. Простые слова ничего не стоили, и я терпеть их не мог.

Отперев свой офис, я вошел и направился к столу. Как бы сильно я не был раздражен, когда Перри заставил меня купить по пути какую-то греческую еду на вынос, сейчас испытал благодарность. Не хотелось вести переговоры на пустой желудок. Если мои внутренности справились с консервами Эш, наверняка переварят и удивительно вкусный гиро из дешевого, черт знает где находившегося ресторана, который Перри с недавних пор для себя приметил.

Скрашивая ожидание, я решил написать Китону.

Я: Объясни свои сообщения.

Точки на экране приходили в движение и снова замирали, пока он писал ответ. В вестибюле звякнул лифт. Вернув телефон в карман, я стал прислушиваться к стуку каблуков. Спустя несколько секунд в дверях офиса появилась женщина, когда-то попытавшаяся разрушить мою жизнь.

Мередит Бэлтридж.

Она была идеальной, как и всегда. Внешне. Светлые волосы были гладкими и прямыми. Элегантное черное платье облегало все ее изгибы. Шпильки добавили ей рост, а роскошная грудь практически вываливалась из V-образного выреза.

Ее намерения были совершенно очевидны.

К ее сожалению, я не собирался клевать на червяка, насаженного на крючок.