Безжалостный соперник (ЛП) - Шэн Л. Дж.

Все могло пойти намного хуже, я знал. Если бы я остался дома и пошел в дерьмовую школу. Потому что даже если бы тот первый поцелуй остался незамеченным, второго, третьего или четвертого не было бы. И даже если бы все наши гипотетические поцелуи остались незамеченными, я все равно не мог заполучить ее. Мне пришлось бы сидеть в стороне и смотреть, как Арья влюбляется в кого-то, с кем она действительно может быть. Уилл, или Ричард, или Теодор. У которого был водитель, горничная и советник колледжа с десяти лет.

— Ты должен, — сказала Арья.

— Одолжи мне.

Она сморщила нос.

— Я не отдаю свои любимые книги в твердом переплете взаймы. Это правило.

— Правила созданы для того, чтобы их нарушать.

— Интересный ответ от судебного исполнителя.

Мы остановились перед библиотекой рынка Джефферсона. Часы на башне доползли до пяти минут до полуночи. Я не мог поверить, что мы провели вместе столько часов, просто гуляя и разговаривая. Как будто и не было последних двадцати лет.

Только они были.

Они были там, в нескольких дюймах между нами, холодные и одинокие, наполненные упущенными возможностями и чистой несправедливостью.

— Почему ты действительно здесь, Арья? — Я повернулся к ней, мой тон был грубым и шершавым, как чешуя морского существа. — И, пожалуйста, избавь меня от этой ерунды с изысканной кухней.

Она облизала губы, опустив взгляд в землю.

— Я пришла сказать тебе, что больше не приду в суд. Сегодня был мой последний день. Я устала наказывать себя за то, что он сделал. Мне невыносимо слышать, через что прошли эти женщины.

— Думаешь, это сделал он? — Мне нужно было услышать, как она это скажет. Отречься от мужчины, которого она когда-то предпочла мне. Наши тела были вровень друг с другом. Теперь между нами едва можно было просунуть иголку.

— Да, — тихо сказала она.

Я потянулся большим и указательным пальцами, чтобы приподнять ее подбородок. Ее ресницы затрепетали. Они сияли, как бриллианты, полные слез. Болотные глаза, как я называл их, когда мы были детьми. Но это было неправдой. Они были покрыты мхом. Бархатисто-зеленый, на который можно смотреть часами. Она смело выдержала мой взгляд.

Принцесса с серебряной ложкой.

Часы пробили полночь за ее плечом, пробив один раз.

— Ведьмин час. — Она закрыла глаза, и две слезы скатились по ее щекам. — В книгах в это время происходят странные вещи.

Я обхватил руками ее шею, притягивая ближе, вдыхая ее.

— В реальности тоже.

И точно так же, два десятилетия спустя, я сделал ту же ошибку, что и Николай Иванов, и прижался губами к губам Арьи Рот, зная, что мир может взорваться и что моя смерть того стоит.

Мои руки были в ее волосах, слегка дергая, как я мечтал сделать все эти годы. Моя кровь залилась желанием. Я хотел опустошить эту женщину и ничего не оставить мужчине, который пришел за мной. Она жадно открыла для меня рот, наши языки играли вместе, тихий стон исходил откуда-то из глубины ее горла. Я впился зубами в ее нижнюю губу, притягивая ее ближе, облизывая губу, прежде чем погрузиться в глубокий дикий поцелуй. Я сжал пальцы вокруг талии Арьи, прижимая ее тело к себе. Ее было мало, и вдруг я почувствовал легкую панику. Что в мире была только одна Арья. Один шанс заполучить ее. Я оторвал свой рот от ее губ, убрав ее кудри с ее лица. Ее глаза были голодны. Полные вещей. Плохих вещи. Хороших вещи. Вещей Арьи.

— Пойдем домой со мной.

Блядь. Это больше походило на команду, чем на просьбу. Она напряглась в моих руках, спускаясь обратно на землю, туман дофамина рассеялся от ее тела.

Она положила руку мне на грудь. — Я не собираюсь спать с тобой, Кристиан.

— Это из-за пари? Потому что к черту пари. — Я чуть не раскрошил зубы в порошок, возмущенный собственным отчаянием. Я переспал с десятками женщин за эти годы и всегда был главным. За повествование, риторику, мелкий шрифт, ситуацию.

— Дело не в пари. Ты прав. Мы не можем быть вместе, и я не уверена, что стоит погружаться в это с тобой, когда я так себя чувствую. . .

— Уязвимой? — Я предлагал.

— В замешательстве, — твердо сказала она. — Я через многое прохожу. Так что, если ты ищешь большего, чем дружба, не связывайся со мной. Я не делаю запретного.

Мы были под запретом, когда я не мог позволить себе одежду на спине, а ты попросила меня прижать тебя к полкам твоей библиотеки. Тогда тебе это нравилось, когда ты хотела меня уничтожить.

— Ты передумаешь, — сказал я с большей уверенностью, чем чувствовал.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Нам хорошо вместе. У нас есть химия. У нас есть смысл. Обреченные вещи всегда слаще, разве ты не знаешь? Эта штука, — я указал между нами, — никуда не денется, пока мы не примем меры. Ты хочешь друга? Я подарю тебе друга. Но тебе захочется большего. Я гарантирую это.

— Уф. — Она опустила голову мне на плечо, тихонько посмеиваясь. — Я слишком стара для этого.

— Этого — Я прижал руку к ее пояснице, жадно вдыхая ее, вдыхая запах ее предстоящего отъезда.

— Этого. Было легче ненавидеть тебя, когда я совсем тебя не знала.

— Ты всегда знала меня, — пробормотал я ей в волосы.

— Знала? Я думаю ты прав. Моя душа . . . она чувствует себя спокойно, когда она рядом с тобой.

Я мрачно улыбнулся.

Если бы она только знала.

***

На следующий день я прибыл в здание суда со смесью раздражения и облегчения. Арьи там не было, а это означало, что в кои-то веки я мог выполнять свою работу без постоянных хлопот и мучительных вопросов о том, что происходит у нее в голове, но также и то, что я не мог позволить себе роскошь купаться в ее присутствии. Зная, что она всего в нескольких шагах от него.

Вот почему, как только я занялся бумажной работой в офисе, я позвонил ей.

— Откуда у тебя мой номер? — Она печатала на своем компьютере на другом конце провода.

— Ты дала мне свою визитку, помнишь?

— Да. Я также помню, как ты ее выбросил.

— Не важно. Я человек безграничных способностей.

Это был окольный способ сказать, что я заставил свою секретаршу поискать ее в желтых страницах.

— Ты имеешь в виду безграничное дерьмо быка.

— Как насчет хот-догов в Нью-Йоркской публичной библиотеке? У меня есть книга, которую мне нужно одолжить. Семь тридцать, хорошо?

— Во-первых, библиотека закрывается в пять. Во-вторых, нет, на самом деле. —Она перестала печатать на секунду, прежде чем возобновить свою работу. Я был единственным, кто был одержим этим поцелуем? Видимо так. Арья звучала так, будто у нее были другие мысли. — Я не могу. Мне есть куда идти.

— Хочешь компанию?

Просто, блять, предложи ей уже свои яйца. Добавь сюда и твою квартиру, Кристиан.

Если я так отреагировал на один поцелуй, мне определенно незачем было спать с этой женщиной.

— Я не уверена, что ты захочешь составить мне компанию.

— Куда ты идешь?

— На кладбище.

Я уронил ручку, которую держал в руках, откатился назад и повернулся, чтобы посмотреть на календарь, висящий на стене. Дерьмо. 19 марта. День рождения Арьи и Аарона. Я отодвинул стул к своему столу, где мой телефон был на громкой связи.

— Кладбище звучит хорошо. Которое из? — Я сделал вид, что не знаю.

На другом конце повисла пауза.

— Почему ты хочешь пойти со мной на кладбище?

— Разве не так поступают друзья? Быть рядом друг с другом?

— Это то, кто мы сейчас? Друзья?

— Да, — сказал я, хотя давать ей дружбу в обмен на то, что она сделала со мной, было безумием даже по моим меркам. — Мы друзья.

Еще один удар тишины. Я понятия не имел, что делаю.

— Мемориал на горе Хеврон.

— Кого мы навещаем?

— Моего брата.

— Думаешь, я ему понравлюсь? — Это было то, что мы делали тогда. Притворялись, что Аарон все еще рядом. Спорили, дразнились и смеялись вместе с ним.

Арья перестала печатать и вздохнула.

— Я думаю, он бы полюбил тебя.

***

Мемориал на горе Хеврон не изменился. Гигантская плакучая ива все еще была там, паря над могилой Аарона. Я увидел, как очертания Арьи извивались над надгробием ее брата, как вопросительный знак, и мне пришлось остановиться и поглотить ее. Длинноногая и стильная в дизайнерской юбке-карандаш и туфлях на каблуках с красной подошвой. Больше, чем жизнь, и все же не намного больше, чем Арья, которую я встретил почти двадцать лет назад. Светлячок; маленький, но светящийся. Я толкнул кованые ворота, открыв их - роскошь, которой я не имел, когда был ребенком-нарушителем. Арья почувствовала мое присутствие и обернулась, одарив меня усталой улыбкой.