Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна

Замираю, но глаз не открываю. Стараюсь дышать ровнее, чтобы не выдать и насладиться каждым из ее порывов.

— Я люблю тебя, Гордей, так люблю, — шепчет Арина еле уловимо. — Мне так жаль, что слишком поздно…

Я перестаю дышать, но больше она ничего не произносит.

Снова легкое прикосновение губ к моей коже, и Бельчонок собирается отстраниться.

Я вскидываюсь и с рыком тяну ее обратно.

Арина ахает, но я не хочу и не могу больше сдерживаться. Делаю так, как до безумия и нестерпимо желал со вчерашнего дня.

Подминаю под себя и с новым, несдерживаемым рыком, вжимаю ее в матрас. Хочу ее поиметь.

— Гордей, — прерывисто восклицает она, а я притискиваюсь к ней стояком, утыкаюсь носом в шею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Слегка, чтобы уж совсем не задавить, удерживаю вес на локтях, и начинаю тереться о нее, думая лишь о том, что, если не войду в нее сейчас, к херам и окончательно, бесповоротно слечу с катушек.

— Гордей, Гордей, — лепечет Арина и зарывается пальцами в мои волосы.

Стонет и изгибается в моих руках.

Стонет, блядь, и сама двигает бедрами мне навстречу.

— Хочешь меня? Хочешь? — рвано выдыхаю ей в шею и не представляю, что буду делать, если ответит отказом.

— Моя? Ты моя… Хочешь?

— Хочу. Гордей, очень, очень хочу. Пожалуйста, — стонет Арина и это единственные слова, которые мне требуется услышать.

Я срываю с нее трусики, отстраняясь от ее совершенного тела лишь на секунду, высвобождаю член, а потом вгоняю его в ее узкое, скользкое от смазки влагалище.

— Ах, — стонет Арина и ее ноготки впиваются в кожу на спине.

Она зажмуривается, откидывает голову назад.

Я притормаживаю и слегка сбавляю темп, напоминая себе, что для Арины важно вначале немного привыкнуть, что не из тех, в кого можно засадить с полпинка и начать на скорости ебать.

Но сука, я, блядь, хочу именно на скорости.

Вколачиваться, долбиться до упора, потому что моя, моя, моя… И, вместе с тем, нахожу особенное удовольствие именно в медленном осознанном проникновении.

Осознанном, блядь, а потому…

— Смотри на меня, — требую у нее и впиваюсь взглядом, когда Бельчонок распахивает глаза. — Покажи мне, что ты моя.

— Твоя, Гордей, — тут же отзывается Арина.

Сама подается ко мне и внутри у нее все сжимается, стремительно усиливая трение.

Я окончательно теряю весь контроль, неосознанно увеличивая темп и чувствую, как она взрывается только от одних моих толчков. Кончает, обвивая меня ногами. Сотрясается, снова прикрыв глаза и покрываясь влажной теплой испариной.

Нежная, красивая девочка. Так сладко кончает, пока я все еще в ней.

Снова притискиваюсь к ее лицу, прислоняюсь лбом к ее лбу, и продолжаю глубоко трахать, постепенно и сам доходя до разрядки.

— Люблю тебя, Гордей, так хорошо с тобой, так хорошо, — хрипло бормочет Арина, и для меня это является мощнейшим спусковым крючком.

Кончаю раньше, чем планировал, остро, сильно и мощно, краем сознания в последний момент цепляя, что, блядь, не успеваю вытащить, а потому частично получается в нее.

Вытаскиваю уже на самом финише, невольно размазывая остаток на ее бедра, и не слезаю, продолжаю удерживать ее горячее отзывчивое тело под собой.

— Вся моя, полностью, окончательно, — хрипло выдаю, фиксируя слова тем, что все еще вжимаю ее в матрас.

Прикусываю ушко, рвано и отрывисто дышу.

Минута, две, три… Я не знаю.

— А тебе, Гордей, тебе… нравится со мной? Ты…

— На седьмом небе, блядь, — признаюсь ей, и почти сразу же хочу ее снова.

— Давай еще раз. Повторим…

Точно так и еще в других, не менее заманчивых позах.

— Хочу брать тебя всеми способами. Хочу, блядь…

Застолбить, привязать к себе, выжечь клеймо принадлежности на коже.

И спускаюсь поцелуями к ее возбужденной груди.

— Боже, — стонет Арина, когда я вбираю в рот и прикусываю один из ее сосков. — Я… мне, наверное, нужно сходить в душ.

— Вместе, — отрывисто бросаю я, и принимаюсь ласкать второй. — Раздвинешь для меня ножки снова? Позволишь себя поиметь?

Арина слегка краснеет, снова стонет, но почти сразу же согласно кивает.

Я вбираю носом ее запах, словно животное, жадно и нетерпеливо. А потом отталкиваюсь от кровати и принимаю вертикальное положение.

Прохожусь взглядом по ее фигуре, лицу, и вот такую, раскрасневшуюся, возбужденную и податливую, хватаю за руку, рывком поднимаю, и сразу же тяну за собой.

Глава 31 Самое лучшее утро

Утро проходит настолько чувственно и ярко, что голова идет кругом.

Сначала страстная любовь с Гордеем в постели, когда я теряла голову в его руках. А потом головокружительная близость в душе.

Я снова и снова думаю о том, что зря боялась и так долго откладывала близость. Потому что это… так прекрасно.

Когда он меня целует, мое тело словно оживает. Вспыхивает, воспламеняется. Само тянется к его губам, и рукам.

— Гордей, Гордей, как же с тобой хорошо, — то и дело шепчу я, сама целуя его, зарываясь пальцами в его волосы, обхватывая его крепкие широкие плечи.

Мне так нравится все, что между нами происходит. Это настолько волшебно, а совсем не пошло, как когда-то пытались убедить меня родственники.

Так упоительно, горячо и приятно.

Когда Гордей двигается во мне, все мысли вылетают, а я словно качаюсь на волнах, сотканных из удовольствия, расслабления и горячего, очень сильного желания. Которое может удовлетворить только он.

Сегодня у нас выходной. Нет никаких съемок, мы предоставлены сами себе. И мы… я провожу в его номере все утро, вплоть до самого обеда.

После жаркого секса в душе, когда Гордей брал меня целых два раза подряд, мы снова перемещаемся в постель, и Гордей заказывает еду в номер.

Мне неудобно, что подумают обо мне девчонки, команда, да и вообще все окружающие, но мне слишком хорошо, чтобы я задумывалась об этом особенно часто. Эти мысли маячат где-то на периферии, но я сейчас же отбрасываю их и вновь сосредотачиваюсь на моменте.

— Ты носишь линзы? — спрашиваю я у Гордея, потому что чуть раньше заметила в ванной коробочку от них.

Мы лежим на кровати и ждем наш заказ. Расслабленные, слегка уставшие после жарких, незабываемых объятий.

Я не лезу к нему со своими чувствами, решив выбрать какие-то нейтральные темы. Сильнее всего мне хочется разговаривать о нем. Узнать как можно больше, подстроиться под его вкусы.

— У тебя что, плохое зрение?

— Да, — отвечает он.

— Но… мне казалось всегда, что оно у тебя стопроцентное, — вырывается у меня.

— Оно не так давно испортилось.

Гордей поднимается с постели и отходит к окну.

На нем надеты только джинсы с низкой посадкой. Я любуюсь его красивой, рельефной спиной. Каждая мышца под гладкой загорелой кожей так четко обозначена, и напрягается при любом его движении.

У него есть несколько шрамов, но они еле заметные и не мешают работе. Но мне все равно интересно их происхождение.

— Откуда у тебя шрамы? — интересуюсь я.

— Я закурю? — спрашивает Гордей, вместо ответа.

Лицо его отчего-то мрачнеет.

— Да, пожалуйста. Хотя я думала, ты решил бросить.

Он закуривает, а я снова любуюсь им.

— Ты очень красивый, — признаюсь я, хотя не уверена, что с парнями стоит говорить так открыто. — Нравится в тебе абсолютно все.

Слышала, что не стоит обнажать свои чувства слишком явно, но как же промолчать? Мне хочется кричать о своей любви к нему, я просто не в состоянии скрывать.

Гордей поворачивает голову и смотрит на меня.

— Ты тоже очень красивая, Бельчонок.

Его тон спокойный и ровный. В словах не улавливается того жаркого пыла, что отчетливо проступает в моих, но я безумно рада и этому.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

Соскакиваю с кровати и иду по направлению к нему.