Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна

Он сокращает расстояние между нами и дальше мы идем очень близко друг от друга.

Впереди проступают очертания небольшого домика, спустя несколько минут я могу разглядеть наших коллег. Стоят группками, о чем-то переговариваются. Кто-то, в основном девчонки, делают селфи.

— Что это за дом? — вырывается у меня. — То есть, разве здесь, на такой высоте кто-нибудь живет?

— Домики для туристов, — тут же сообщает Гордей. — Здесь можно отдохнуть, погреться и выпить кофе. Обычная практика.

— Погреться? Мне кажется, здесь, наоборот, слишком душно и жарко.

Гордей как-то странно смотрит на меня.

— Что?

Но он ничего не говорит. Только подходит ближе и прижимается губами к моему лбу.

— Что? — снова лепечу я.

Мгновенно забываю его грубость и таю от его нежности.

— Ничего. Просто проверил… нет ли у тебя температуры.

— Конечно нет, — восклицаю я, а у самой щеки снова печет и опаляет.

У меня есть ты, от близости которого я вся воспламеняюсь и горю.

Но вслух я произношу только первую часть своих мыслей. Хватит откровений. По крайней мере на сегодня. И так уже выдаю намного больше, чем он желает от меня получить.

Секунда, и Гордей отстраняется. Мы снова идем вперед.

Едва мы подходим ближе, как я могу разглядеть, что у многих в руках действительно зажато по стаканчику кофе или чай.

— Согласен, — говорит вдруг Гордей и кладет руку мне на талию. — Здесь действительно слегка… душновато.

Меня бросает в горячий воспламеняющий мое тело костер.

— Зачем? — невольно вырывается у меня.

— Что зачем?

— Ты это делаешь? Обнимаешь?

— Потому что хочу.

— Может быть ты думаешь, что я неспособна сделать и шага, чтобы не упасть?

— Может быть я хочу показать всем, что ты моя. Какой кофе ты будешь? Или чай?

От его слов земля уходит из-под ног. Мне снова становится жарко, а щеки пылают пуще прежнего.

— Что тебя смущает, Бельчонок? — спрашивает Гордей, чуть наклонившись к моему уху и вдыхая запах моей кожи.

Все, меня смущает абсолютно все.

— Совсем недавно ты напомнил, что между нами может быть только секс, а теперь…

— А теперь я хочу принести тебе кофе. Или выдержишь? До рассвета чуть больше двух часов.

— Я буду чай, — говорю я, — только… я сама принесу его себе.

Выскальзываю из его рук и уверенно направляюсь к продавцу.

— Ариш, вот ты где, — тут же придвигается ко мне Оксана.

Как и все здесь собравшиеся она пьет кофе и предлагает мне сделать глоток, чтобы окончательно определиться с выбором.

Но я отказываюсь, потому что не хочу пить кофе. Сейчас мне требуется не бодрящее средство, а успокоительное.

— Ну, как у вас все прошло? — продолжает приставать Оксана.

— В… каком смысле? Мне пожалуйста чай с лимоном, имбирем и мятой, — обращаюсь на английском к улыбчивому парню.

— Что значит, в каком смысле? Вас полчаса не было, а то и больше. Все налаживается? Горский… обнимал тебя только что и так на тебя смотрел.

— У нас… в общем, да. Наверное, налаживается, — бормочу я и снова кошусь на Гордея.

Секс и ничего больше.

Нужно сохранять дистанцию, если я не хочу снова попасть впросак и выглядеть перед ним словно дура.

Мы пьем чай, я ни на секунду не отхожу от Оксаны. Стараюсь принимать активное участие в разговорах, потому что стоит лишь замолчать и закрыть глаза…

Передо мной сразу же проносятся сцены нашей близости.

Тогда я поддалась внезапному чувственному порыву, но сейчас… сейчас мне снова неудобно за свое развязное поведение. И все же… мне было очень хорошо. Каждую минуту, каждую секунду, проведенную с ним я наслаждалась, на самом деле радовалась жизни.

Только секс. Только секс, и ничего больше… словно мантру повторяю я, но едва Гордей подходит к нам я думаю лишь о том, чтобы он оставался рядом и ни под каким предлогом от меня не отходил.

— Что ж, отправляемся дальше? — громко произносит один из инструкторов и все согласно кивают.

— Еще час и мы придем на место, — бодро провозглашает второй.

— Ну что, готовы встретить здесь рассвет?

На высоте немного прохладно, но при этом очень красиво. Очень много скамеек, сделанных специально для туристов. Но мне не хочется сидеть. Слишком прекрасен открывающийся перед глазами вид.

Я не сильна в описаниях, но, если бы я была художником, обязательно попыталась бы запечатлеть эту картину на холсте.

Горные пики, возвышающиеся сквозь туманную дымку, простираются куда хватает глаз и это настолько…

— Завораживает, — шепчет мне на ухо Гордей.

Он подходит ко мне со спины, обвивает за талию и прижимает меня к себе.

Я накрываю его руки своими, и тоже жмусь к нему. Мои волосы треплет ветер и он так близко. Дыхание снова перехватывает.

— Красиво, очень, — шепчу я, не в силах озвучить что-то большее.

Чувствую, как он утыкается носом в мою макушку.

— Не холодно? Если хочешь, я дам тебе свою толстовку.

— Нет, не надо, — мотаю я головой.

Конечно же я мечтаю походить в его вещи, особенно если она будет согрета его теплом, но я боюсь, что он сам может тогда замерзнуть. Поэтому я отказываюсь, а Гордей не настаивает ни на чем.

— Рассвет у нас через час, — раздается рядом с нами голос вездесущего инструктора. — И поверьте, красивее зрелища вы еще не видели.

— Я видел, — произносит Гордей очень тихо, практически неуловимо.

И я не понимаю, что он имеет в виду, пока на ухо не прилетает невесомое.

— Тебя.

А может, это просто плод моего воспаленного воображения.

Я вновь возвращаюсь к созерцанию и уверенному утверждению гида.

Разве может быть еще красивее? Думаю я про себя. Но совсем скоро понимаю, что да, еще как может.

Гордей отпускает меня для того, чтобы запустить квадрокоптер, который оказывается он захватил с собой. Вокруг нас сразу же собирается большая шумная компания.

Едва коптер поднимается в небо все кричат и машут, смеясь и перекрикивая друг друга.

Ну а потом солнце начинает подниматься над горизонтом, расчерчивая небо розово-золотистыми бликами и настолько красиво подсвечивая горные вершины, что захватывает дух. Я всем существом чувствую, как сама начинаю наполняться обволакивающим тело мягким согревающим теплом.

— Красиво? Нравится тебе? — спрашивает у меня Гордей и я шепчу, что очень, необыкновенно, просто волшебно прекрасно.

Он переплетает наши пальцы и так мы стоим, наблюдаем за восходом солнца, щуримся, и греемся в его ласковых лучах.

— Идеально, чтобы загадать желание, — говорит Гордей.

— Да?

— Да. Здесь, стоя на вершине, — кивает он. — Желания, загаданные в местах, подобных этому, обычно очень быстро сбываются. Подумай хорошенько.

— Ты проверял? — спрашиваю я, уже зная, что именно я хочу получить. Точнее, не что, а кого. Его. Конечно же его, разве может быть иначе, если в мыслях с утра и до вечера только он один?

— Ммм, да, — говорит Гордей и меня разбирает любопытство.

— И что ты загадывал, если не секрет?

— Разное. Не все сбылось, но… кое-что. Подумай.

— Мне не надо думать, я и так знаю, чего я хочу, — говорю я и прошу у неба, чтобы Гордей сильно, очень сильно меня любил.

А потом подаюсь к нему и обнимаю, хоть и обещала себе приглушить рвущийся из меня огонь и не выказывать так явно своих чувств.

Утыкаюсь носом в его толстовку и замираю.

— Хочу, чтобы ты меня поцеловал, — произношу очень тихо, не уверенная, что он услышит. А если и услышит, то все равно обязательно мне откажет.

— Это и есть твое желание? — усмехается он.

— Почти. Одно из. Но если не хочешь, можешь не целовать. Я пойму. Извини, непроизвольно вырвалось. Совсем не обязательно, если тебе не хочется…

Он приподнимает мое лицо за подбородок, склоняется и в следующий момент его губы стремительно накрывают мои.

Путь назад я запоминаю плохо. Мысли путаются.