Кейт Хэнфорд - Никогда не поздно
– То есть для того, чтобы ублажить Кейси, я должна притворяться, что мне не нравится… Давайте как-нибудь ее назовем. – Она вспомнила разговор Тары с О'Коннелом. – Пусть будет Карен.
Тим поморщился.
– Только не Карен. Давайте назовем ее мисс Х.
– Это похоже на название желудочного средства, но неважно. В общем, я не могу так поступать даже ради дочери.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Нет, конечно. Просто не демонстрируйте слишком часто вашу привязанность к мисс Х в присутствии дочери. Я уверен, что Кейси ревнует, и причиной всему вы.
– Но почему? – Фэй начинала терять терпение.
– Я историк, а не психолог, но я могу поставить себя на место Кейси. И что же я вижу? Мама у меня актриса, а папа бизнесмен. Я выбираю его сферу деятельности, у меня неплохо выходит, и я получаю массу знаков одобрения от папы. А мама вроде бы меня любит, но, как видно, совершенно не ценит моих успехов. И вот, – продолжал Тим, – появляется мисс Х, «никто», с моей точки зрения, но она актриса, получившая признание уже в очень юном возрасте. Мама осыпает ее похвалами, даже восхищается ею! Я всю жизнь поступала, как принято – училась в колледже, имею престижную работу, сама зарабатываю на жизнь. А с кем носится мама? С беглянкой, уличной девчонкой, которая пьет, как лошадь, и употребляет наркотики. Не забудьте: существует вероятность того, что мисс Х была ночной бабочкой. Я нетерпима, как все очень молодые люди…
– Пожалуйста, Тим. Вернитесь к третьему лицу. Не могу видеть вас в роли моей дочери.
– Хорошо. Вы ведь уже уловили суть, не так ли? И что усугубляет положение, что особенно болезненно для Кейси?
Она чувствовала себя как студентка на одном из его семинаров. Разумеется, она знала ответ, всегда знала, хотя и не отдавала себе в этом отчета.
– Кейси не знает, смогла бы она добиться успеха, если бы не имела такой мощной поддержки в лице отца. Ее раздражает, что другая девушка добилась его самостоятельно, даже вопреки многим обстоятельствам.
– Правильно, – похвалил ее Тим.
Фэй захотелось немедленно поговорить с дочерью, но Кейси сейчас была где-то в Мексике.
Когда они вышли на улицу, то увидели, что идет снег. Крошечные снежинки, размером не больше пузырьков шампанского, блестели в свете множества лампочек. Она взяла Тима под руку. Как она могла не понимать таких простых вещей, не видеть той картины, которую он только что нарисовал?
– Когда Кейси была маленькой, она хотела стать балериной. Однажды мы взяли ее на «Щелкунчика» – обычное рождественское развлечение, – и он не произвел на нее ни малейшего впечатления. – Она подняла глаза на Тима и увидела, что он внимательно слушает. – Но потом как-то раз я застала ее перед телевизором всю в слезах – она смотрела «Лебединое озеро». «Мама, это так красиво, – сказала она. – Вот что я хочу делать».
У Фэй защемило сердце, когда перед ее мысленным взором возникло потрясенное лицо дочери.
– Я записала ее в балетный класс в Беверли-Хиллз, но скоро стало ясно, что это не для нее. В девять лет начинать поздно, и Кейси не могла догнать сверстниц, ведь почти все они занимались с четырех.
И тут за дело взялся Кэл. Прежде чем я поняла, что он делает, он превратил одну из наших комнат в балетную студию – зеркальная стена, станок – и нанял русскую эмигрантку по имени Наталья. Мадам Наталья была одним из тех удивительных созданий, у которых волосы вечно стянуты в тугой пучок и которые не имеют возраста. Она утверждала, что танцевала в русской труппе в Монте-Карло, и поклялась сделать из Кейси танцовщицу любой ценой. Когда она не терпящим возражений тоном заявила, что «девочке придется как следует потрудиться», у меня кровь застыла в жилах.
Кейси старалась изо всех сил. Даже сверх сил. Кэл купил огромный концертный рояль, и по всему дому разносились глухие аккорды, под которые Кейси делала свои упражнения. Она стала худой, нервной и раздражительной, но каждый раз, когда я говорила, что ее увлечение – это не вопрос жизни или смерти, она оскорблялась до глубины души.
Они шли вдоль одной из аллей Центрального парка. Этим праздничным вечером на улицах почти никого не было. Фэй ощущала холодок снежинок, падавших на лицо, и тепло, исходящее от Тима.
– Ну? – поторопил ее Тим. – И что же дальше? Нельзя прерывать историю на середине, мэм.
– Дальше? Дальше все было довольно обычно. Кейси не была создана для того, чтобы стать балериной или хотя бы танцевать в кордебалете. И мадам Наталья ясно дала мне это понять. «У девочки нет таланта, – сказала она в один прекрасный день после того, как прозанималась с Кейси несколько месяцев. – У нее есть воля и трудолюбие, но без дара, который дается только Богом, у нее ничего не получится. Кассандра никогда не будет танцевать».
– Кейси – это уменьшительное от Кассандры? – удивился Тим.
– Нет, ее окрестили Кейси, но мадам Наталье нравилось звать ее Кассандрой. В общем, у меня сердце разрывалось из-за Кейси, но в то же время я испытывала облегчение. Вы должны понять, что никто и никогда не говорил ей, что у нее нет таланта. Мы находили всяческие объяснения случившемуся, ссылались на то, что она слишком поздно начала, но она все понимала. Надо сказать, что держалась она молодцом и не позволяла себя утешать. Мадам Наталья удалилась с чеком на кругленькую сумму, и с тех пор мы о ней не слышали. Насколько мне известно, Кейси никогда не ходит на балет.
– А танцкласс? А рояль?
– Кэл устроил в той комнате видеозал с кучей этих жутких игрушек, которые булькают, скрипят и светятся. Подарок из ада. Кейси все это нравилось, когда она была подростком, или она говорила, что нравилось. Рояль продали на благотворительном аукционе, и теперь он стоит в доме для престарелых актеров.
Тим засмеялся.
– Как я люблю голливудские сказки.
– Но мы реальные люди, – возразила Фэй, чувствуя легкое раздражение.
– Я знаю, – сказал он и, наклонившись, чмокнул ее в нос. – Не думайте, что я этого не знаю.
На Шестьдесят седьмой улице они зашли в артистическое кафе. В мягком свете знаменитые фрески начала века казались одновременно наивными и эротическими. Ей было тепло, уютно и немного хотелось спать. Все шло именно так, как она надеялась. Тим не пытался проводить ее до дверей номера и не приглашал к себе. Он был «настоящим джентльменом», которые теперь существовали только в легендах, но между ними уже возникло что-то гораздо большее, чем взаимное расположение.
Завтра они посмотрят пьесу, а потом пойдут в его любимый ресторан на Третьей авеню. «Это произойдет в субботу», – думала она. Он хотел продемонстрировать ей свое кулинарное искусство, а это означало, что Фэй Макбейн окажется в квартире Тимоти Брэди, человека, который младше ее на десять лет, и отважится на первое любовное приключение за долгие годы. – Кажется, вы где-то далеко-далеко, – произнес Тим, и от звука его голоса она вздрогнула. Фэй стала придумывать, что бы сказать, и вдруг вспомнила его странную реакцию на имя Карен.
