Сандра Честен - Повенчанные грозой
Теперь Андреа захлестнула волна неуверенности. В тишине ей было слышно его дыхание, а ее сердце колотилось так сильно, что, казалось, мужчина, стоявший напротив, слышит это. Мысли ее затуманились, и в голову лезли какие-то глупости.
— Я рад, что ты пришла.
— А я думала, что ты уже уехал. Где-то вдалеке раздался крик ночной птицы. Андреа никогда еще не чувствовала себя такой слабой и неуверенной, не знающей, что делать.
— Черт побери! — Отбросив сигарету, Сэм кинулся на кухню.
От этого его резкого движения Андреа невольно вскрикнула. Из середины дома послышался пронзительный скрип, потом крик и… какой-то непонятного происхождения шум.
— Чтоб им пусто было! Сгорело!.. Андреа отправилась на кухню, привлеченная раздававшимися оттуда звуками. Представшая ее взору картина не вписывалась ни в какие рамки. По всему полу кухни и по всем шкафам был рассыпан тонкий слой муки. Везде валялись смятые пустые пакеты из-под полуфабриката шоколадного печенья. На кухонном столе в беспорядке стояли открытая банка маргарина, полупустая банка с сахаром, почти полностью опорожненная галлоновая[2] бутыль молока, какие-то коробочки, баночки, пакетики, тарелки, стаканы… Господи, откуда все это взялось в его доме?
Посередине всего этого кухонного разгрома стоял Сэм Фарли — босой, в заляпанных мукой джинсах и кокетливо завязанном белом переднике. Интересно, зачем ему этот передник, подумала Андреа, если он руки все равно вытирает о штаны?
У ног Сэма валялся противень, а дюжина пригоревших печенинок рассыпалась по всей кухне. Сэм поднял глаза, и на его лице было написано полнейшее отчаяние.
— Я их сжег.
— Сэм, что ты здесь делаешь?
— А на что, по-твоему, это похоже? Пеку печенье. Такое, как раньше пекла моя бабушка.
Он нагнулся и принялся наводить порядок, сваливая все и в без того переполненное мусорное ведро, в котором виднелись липкие, недопеченные комки теста — результаты его предыдущих неудачных попыток.
Андреа медленно огляделась по сторонам. На полках, на обеденном столе, на подоконнике — везде — стояли тарелки и тарелочки с разнообразными сортами и видами печенья.
— Ой, Сэм! К чему тебе все это печенье?
— Разумеется к лимонаду, к чему же еще?
— Ax, да. И как это я сразу не догадалась?
— А еще они хорошо идут под музыку, да еще когда сидишь на парадном крыльце.
— И как долго ты собираешься осваивать эту кулинарную премудрость?
— Скажем так — если окрестным птицам мое печенье нравится, то ближайшую пару лет голод им не грозит. Вот уж никогда не думал, что печь печенье — это целая наука.
Он подошел к столу и принялся расставлять по местам свои продуктовые запасы.
— Хорошо, что ты все-таки наконец выбралась ко мне. У меня остался последний мешок сахара.
— Наконец выбралась к тебе? Ты хочешь сказать, что ждал моего прихода?
— Ждал. Часом раньше, часом позже. Это то самое доверие, о котором ты мне постоянно твердила. По-моему, тебе удалось убедить меня. Вот поэтому я запасся терпением и стал ждать.
Сэм поставил противень с печеньем на стол и, отведя взгляд в сторону, произнес:
— Андреа Флеминг, ты согласна выйти за меня замуж?
Девушку охватило чувство невообразимого счастья. Он ждал ее, знал, что она придет! Ей показалось, что сейчас из ее глаз брызнут слезы.
— Да, Сэм Фарли, я согласна выйти за тебя замуж.
Где-то совсем рядом прогромыхал раскат грома. Порыв ветра ударил в окна кухни. Деревья возле дома шумно зашелестели листвой.
Сэм поднял глаза и посмотрел ей прямо в лицо. — Потом развязал передник и бросил его на пол. Взгляды их встретились, и у Андреа екнуло сердце.
— А ты уверена во мне, моя милая Гроза? Я ведь тут все еще пришлый.
— Нет, Сэм, ты был прав, когда говорил об Аркадии. Это — обычный город, место обитания людей всякого рода, как хороших, так и плохих. А я была просто недальновидной дурой. Мне нужно было какое-то пристанище — и поэтому я вознесла Аркадию чуть ли не до небес.
— И все-таки ты совершенно не права, Андреа. Аркадия не самый райский уголок, но и у нее есть свои плюсы. Так считала моя мама. Это прибежище, которое предлагает Аркадия нам обоим — место, где матери по-прежнему пекут печенье для своих детей и сидят на качелях, рассказывая сказки. Мы нашли место, где можно лелеять нашу любовь, место, где можно обрести кров.
— Мой дорогой, замечательный Сэм! Я полагаю, что мы будем есть твое печенье завтра или, может быть, послезавтра. А сейчас я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Ты знаешь, что происходит со мной, когда ты целуешь меня? Мне кажется, что мы только к завтрашнему утру сможем выбраться из спальни, чтобы полакомиться печеньем и лимонадом, сидя на качелях.
Сэм повернулся, выключил свет на кухне и сделал шаг в сторону девушки.
— Знаешь, Гроза, мне, похоже, больше не хочется печенья. Наверное, единственное, что мне нужно — это ты.
Андреа ахнула, когда он заключил ее в объятия. Когда же он поцеловал ее, она ответила ему долгим поцелуем. По крыше дома яростно забарабанили капли дождя. Молния прорезала небо, и в ночи раздался сотрясающий землю удар грома.
— Милая, мне так много хотелось бы тебе дать… — Его голос слегка охрип. — Я так люблю тебя, что хочу остаться в Аркадии и провести здесь всю оставшуюся жизнь рядом с тобой.
Молния снаружи ярко осветила окрестность, словно фейерверк рассыпался над озером. В этой буре была какая-то неистовая, буйная красота. То же самое можно было сказать и о Сэме. Андреа не хотела сдерживать дикую страсть мужчины, сжимавшего сейчас ее в своих объятиях. Она никогда прежде не испытывала такого счастья, и больше никогда это счастье не покинет ее. Она закружится вместе с ним в вихре любви. И пусть так будет всегда. Всегда, когда ему только этого захочется.
Примечания
1
амер.: дикая лошадь.
2
галлон единица объема и емкости, в США равная 3,785 л.
