Dabkey - Играя свою собственную роль
Мгновение он выглядел смущенным, но потом заметил, что я улыбаюсь и звонко стукнул своей бутылкой по моему стакану.
– Я попытаюсь это запомнить.
Глава двенадцатая
– Давай, Кэйд, еще четыре. Вот так, три… хорошо. Два… и еще один… Отлично, хорошая работа!
Шон взял девятикилограммовые гантели у меня из рук так, будто они были зубочистками, и ободряюще улыбнулся мне.
– Минуту перерыва и еще пятнадцать.
Я застонала и опустила руки за голову, выгибая спину напротив шара, на котором лежала для упражнения на трицепсы.
– Ты такой злой!
– Ты мне за это платишь. – Он снова улыбнулся, на сей раз менее профессионально и более искренно. – Это ты в последнюю минуту выбрала выматывающую разминку. Я только даю тебе то, что ты хотела.
– Ладно, я – идиотка, – пробормотала я, поднимая руки и снова получая гантели. Я несколько раз медленно выдохнула перед тем, как плавно опустить вес за голову и так же плавно поднять.
Я была на счете десять, когда телефонный звонок нарушил мою концентрацию, и я сделала паузу.
– Ну, нет. Еще пять, Кэйд, а затем ты сможешь ответить, – сказал Шон, поднимая мой телефон со скамьи и покачивая им у меня перед носом.
Я нахмурилась; сберегая дыхание, я даже не смогла высказать ему все, что думаю. Последние пять подъемов я проделала быстро, как только могла, и мои руки безумно дрожали на последних двух. Наконец, он забрал у меня гантели и отдал мне телефон.
– Да, – мне не хватало воздуха, я закрыла глаза и опустила руку на лоб.
После момента тишины, низкий хриплый голос спросил:
– Я что-то прерываю?
Я не думала, что это возможно, но мое сердце забилось даже быстрее, и мне потребовалась пара секунд, прежде чем я смогла ответить.
– Я в тренажерном зале. Пытаюсь побороть некоторую… неудовлетворенность. – Наконец, выдохнула я. Я знала, что моя широкая улыбка могла навести Шона на некоторые мысли, но не могла справиться с ней. – Ты где? Я думала, ты занята до ночи.
Робин позвонила мне, когда мы с Перри и Джеймсом были на полпути в аэропорт, и сообщила плохие новости: она должна быть вечером на званом ужине в доме ее агента, и не знает, когда вернется домой. Перри и Джеймс были со мной в автомобиле, так что я не могла кричать от горя, как хотелось. Но, отправив их домой, я позвонила Шону и попросила о разминке, которая оставит меня истощенной и заставит молить о пощаде.
Я слышала улыбку в ее голосе, когда она ответила на мой вопрос.
– Я сказала Марку, что плохо себя чувствую. Думаю, я отравилась чем-то в полдень. Так что… внезапно вечер у меня освободился.
Я села.
– Скажи мне, что ты не шутишь.
Она рассмеялась.
– Я не шучу. Когда ты сможешь приехать? Я приготовлю ужин.
– Дай мне час. – Я подняла со скамьи свое полотенце, игнорируя неодобрительный взгляд Шона. – Максимум.
Она снова рассмеялась. От этого звука мурашки пробежали у меня по спине, как будто она была здесь, касалась меня.
– Поторопись.
Я встала и закрыла телефон, широко улыбнувшись Шону, заставляя его недоуменно моргнуть.
– Похоже, разминка мне не понадобится.
* * *
Захлопнув дверцу автомобиля, я направилась к дому, заставляя себя идти, а не бежать, как мне бы хотелось. Я чувствовала эйфорию и предвкушение, будто подросток с его первым увлечением, и когда Робин открыла дверь – в обтягивающей рубашке, длинный хлопчатобумажных шортах и босиком – моя улыбка чуть не вышла за пределы лица.
Ответная улыбка была великолепна; глаза Робин одобрительно сияли.
– Привет.
– Привет. – Внезапно я почувствовала робость – мне хотелось обнять ее, но я не знала, как она к этому отнесется.
Робин положила конец моим метаниям – она втащила меня внутрь дома, закрыла за нами дверь и притянула к себе.
Я вздохнула и обняла ее за талию, положив голову ей на плечо.
– Я скучала по тебе.
Она сжала меня в объятиях, потерлась щекой о мои волосы.
– Я тоже скучала по тебе, детка, – прошептала она. – Так сильно.
Мы стояли так молча несколько минут. Наконец, Робин отодвинулась, взяла мое лицо в ладони и нежно поцеловала меня в губы. Я наклонилась к ней, смакуя это прикосновение – не поцелуй страсти, но подтверждение того, что уже было сказано.
– Идем, – наконец, произнесла она, отодвигаясь от меня, но все еще не отпуская мою руку. – Я налью тебе вина, и ты сможешь посмотреть, как я готовлю нечто невероятное.
Я последовала за ней на кухню, где Робин усадила меня на стул, вручив бокал белого вина.
– Я могу помочь?
– Нет… Сожалею, я ужасная собственница, когда дело касается моей кухни, – ответила она с улыбкой, которая говорила, что она вовсе не сожалеет.
Я мысленно отметила, что не стоит устраивать беспорядок на ее кухне.
– Надеюсь, ты любишь креветки? – Когда я кивнула, она вытащила из холодильника пакет с креветками и положила его на стол, затем плеснула оливкового масла в кастрюлю, добавила туда же нарезанного чеснока и оставила нагреваться.
Мы болтали обо всякой ерунде, пока она вытаскивала баночки с различными жидкостями из холодильника, убирала чеснок на бумажное полотенце и выкалывала в кастрюлю креветки с солью и перцем экономными движениями, которые пробудили мои воспоминания.
Когда мне было двадцать, я провела лето в штате курорта Rice Lake, разнося обеды загоравшим туристам. Рабочая обстановка кухни была беспокойной и хаотичной, но область вокруг шеф-повара Жана-Мари всегда выглядела спокойной, и я восхищалась тем, как он действовал – будто все эти горшки, кастрюли, ножи и прочее были просто продолжением его рук.
Робин двигалась также; будто эти действия были естественны для нее.
– Ты делала это и раньше, – заметила я. Она с любопытством подняла бровь, не прекращая готовить. Я кивнула на кастрюлю, заполненную креветками, которую она рассеяно встряхивала уверенными движениями запястья. – Готовила. Где ты научилась?
Она улыбнулась, выражение ее лица стало мягче.
– Моя мама была шеф-поваром… да и все еще шеф-повар, хотя теперь она в основном управляется дома. У них с моей сестрой рестораны в Санта-Барбаре и Санта-Монике. – Она ловко перевернула креветки, подбросив их в воздух. – Мы с сестрами умели управляться на кухне еще до того, как в школу пошли.
– Расскажи мне о своей семье, – попросила я, поняв, что почти ничего не знаю о Робин. Конечно, мы разговаривали, но никогда о наших бывших или о семьях.
Она переложила креветки на большую тарелку и поставила кастрюлю обратно на плиту, добавив туда чеснок и тарелку чили, и рассеяно помешивая.
