Арина Холина - Законы высшего общества
Вскоре он перезвонил.
— Настя, прости меня… — покаялся Макс. — Я просто не ожидал, что стану частью всего этого… Я не привык.
— Н-да, — сопела Настя.
— Я не хотел тебя обидеть, просто для меня это был шок.
— Понимаю.
— Настя!
— Ну что «Настя»?! — взорвалась она. — Почему я-то должна сочувствовать тому, что ты расстроился и захотел меня оскорбить?
— Ну…
— Макс, меня зовут, извини.
Вечером Максим снова был на линии.
— Может, лучше мне приехать? — с заискивающими нотками в голосе произнес он.
— Не стоит, — холодно ответила Настя. — Ты ведь помешаешь мне встречаться с любовником.
И это была чистая правда. Секс с Довченко вышел на новый виток, и прерывать связь именно сейчас было бы чертовски обидно.
Конечно, это жуткое свинство. Она любит Максима. И придушит каждого, кто захочет его убедить в том, что она ему не верна.
Но Паша… Ну, невозможно удержаться! Это ведь не просто мужчина от нечего делать — это мужчина, из-за которого у нее волосы по всему телу встают дыбом, кружится голова — хочется рухнуть на землю и… раздвинуть ноги. Рядом с ним она могла думать только о сексе — совсем себя не контролировала, и это часть ее личности — слишком много эмоций, иначе бы она не была тем, кем была.
И с Пашей не хочется никаких отношений — только химия, чистый секс.
— Макс, я жутко соскучилась, — от всего сердца призналась Настя. — Но я это уже проходила. Ты приедешь, повсюду будет Довченко, ты примешь мрачный вид, я стану нервничать, Довченко начнет нервничать, по вечерам мы будем выяснять отношения… Съемки превратятся в платформу для личных разборок. Если ты хорошо подумаешь и пообещаешь, что я не замечу ни малейшего недовольства с твоей стороны, — приезжай. Но ты должен понять — сейчас для меня работа на первом месте. И я готова с тобой поссориться, если ты будешь нам мешать.
Макс подумал и сказал, что приедет через пару недель.
— А что там с Галиным сценарием? — напомнил он.
— Да ну его к черту! — отмахнулась Настя. — Решим, когда я приеду в Москву.
Она отключила мобильный и прокралась к Паше, где они до утра не могли оторваться друг от друга. Настя ощущала подъем и влюбленность — не настоящую, которая вынуждает нас переживать и страдать, а легкий, пьянящий восторг плотской любви, ни к чему не обязывающей, прекрасной, как рассвет, — и столь же короткой.
В конце концов, кто сказал, что она не может иметь все?
Глава 18
В Москву Настя вернулась счастливая до неприличия. Съемочный период — это отдельная жизнь, пусть кукольная, нервная и утомительная, но ты словно выпрыгиваешь из реальности и оказываешься в сказочном мире, где есть один Бог и Царь — кино. Сценические романы перетекают в настоящие, ненависть, радость, злость, ревность — все усиливается до гротеска, превращается в фарс — и в этом творческом беспамятстве ты забываешь, что есть мир подлинный — с унылыми серьезными делами и заботами.
С Довченко они все-таки разругались — не надо было режиссеру затягивать съемки, но разругались вовремя — когда его экранный герой бросил героиню. Может, оттого и разругались?
Максим, тоже почему-то загорелый (А! Он ведь вроде летал в Испанию…), встретил ее и показался до того неотразимым, что Настя, презрев условности, подпрыгнула и обхватила его похудевшими смуглыми ногами.
О Паше она забыла еще в самолете.
— Я в офис хочу заехать, — сказала Настя.
— Соскучилась по работе? — усмехнулся Максим.
— Вроде того, — кивнула она. — Сейчас всех запугаю до полусмерти — и домой, — она прижалась к нему. — Как же я тебя люблю!
Черная, как негритянка, Настя ворвалась в офис, выставила батарею крымского вина, поделилась кое-какими впечатлениями.
— Ну, вот! — она всплеснула руками. — Хотела навести страху, но так по вас по всем соскучилась, что как-то и неохота уже! Ладно, отдыхайте, не буду сегодня насиловать ваш мозг. Поеду. Да! Маша-то где?
Секретарь Катя покраснела.
— Что? — насторожилась Настя.
Катя молча вышла из-за стола, прошла в кабинет Насти, а вернулась с листом офисной бумаги.
— Что это? — Настя сдвинула брови.
«Заявление. Я, Мария Олеговна Ефремова, прошу уволить меня по…»
— Что это? — повторила Настя, глядя на Катю.
Но та уже говорила по телефону.
— Маш, тебе лучше приехать, — прошептала она в трубку, отводя глаза.
— Что происходит?! — разволновалась Настя.
— Настечка, пожалуйста, пусть вам Маша сама объяснит, — взмолилась Катя.
— Ну, ладно, — буркнула Настя и, прихватив бутылку мадеры, скрылась в кабинете.
Маша явилась довольно скоро — может, сидела в засаде? Она запыхалась и ощутимо нервничала.
Настя не произнесла ни слова — сопровождала все перемещения помощницы тяжелым взглядом.
— Настя, мне надо было позвонить, но не хотелось тебя отвлекать, беспокоить… — забормотала Маша. — Просто… У меня теперь своя студия.
Настя продемонстрировала удивление — с долей сарказма.
— Не студия, конечно, а продюсерский центр, и у нас уже есть проект… Мы снимаем фильм по Галиной книге.
Настя подняла одну бровь.
— Ну, Галя нервничала, Антон познакомился с Бондарчуком, так что пришлось что-то делать… в этом смысле.
Настя подписала заявление.
— В бухгалтерии тебя рассчитают. Я позвоню, — произнесла она наконец.
Они помолчали.
— Не буду делать вид, что я на тебя не сержусь. Лучше не встречаться пару недель. Но я все понимаю. Мне сейчас трудно это говорить, но ты отличный редактор и будешь хорошей начальницей. Мне жаль, что придется с тобой расстаться. Все! — предупредила она порыв Маши расплакаться. — Иди!
Маша встала, постояла, но Настя уткнулась в монитор, и та ушла.
Ха-ха!
И пусть не думает, что они теперь на равных! Тоже мне, глава продюсерского центра!
Но домой Настя вернулась подавленная. Нет у нее теперь старшего редактора. А это значит, что придется торчать в офисе и самой читать сценарии.
— Маша уволилась, — сказала она Максиму.
— Да ты что? — воскликнул он.
— А ты не знал?
— Ну, откуда я мог знать? — обиделся Макс.
— От верблюда, — с грустью ответила Настя.
— Девочка моя… — Макс метнулся к ней, обнял, поцеловал в макушку, и Настя неожиданно разревелась. По-настоящему.
Ну, почему, почему жизнь — такая подлость? Казалось бы, все идет по плану, бодро и весело, и тут случается какая-нибудь мерзость и все портит!
Может, продать всю эту муру за несколько миллионов, положить их в банк и ни о чем не думать?
