Лора Флоранд - Француженки не любят сказки
Доминик усмехнулся.
– Нельзя винить Кэйд, что она выбрала Сильвана. Она просила меня, но я не снизошел.
Взгляд старика сделался колким. В глазах его сверкнул дьявольский огонь.
– Не снизошел до… Кори?
– Попробуйте, – мягко проговорил Доминик, протягивая ему шоколад. – Тогда вы поймете.
Миллиардер раздраженно посмотрел на подношение. Потом откусил чуть-чуть, и его раздражения как не бывало, взгляд стал мягким, даже голодным.
– Дымок, – пробормотал он. – Шоколад с дымком. Знаешь, малыш, возможно, ты мне понравишься.
Доминик с досадой поставил на стол поднос с шоколадом. «Возможно… понравишься»…
– Вон там через пару домов бакалея, там продают карамельки, если вы любите всякую дрянь.
– Что ж, возможно, и не понравишься, – хмыкнул старик, и Доминик был приятно удовлетворен. Он любил злить людей, особенно тех, кто считал себя вправе оценивать его персону. Старик доел вторую половинку шоколадной плитки и облизал с большого пальца маленький темный след.
Что ж, Доминик, возможно, и сможет с ним ладить.
– Что это? – Джеймс Кори подошел к шоколадной глыбе, из которой Дом вырезал скульптуру. – Вы отказались от своего замысла? – Опять тот же резкий колючий взгляд.
Доминик слегка осклабился, что должно было означать улыбку.
– Я ни от чего не отказываюсь. Но до Экспо есть еще время, а у меня много других важных дел, помимо работы над скульптурой. – Плюс к этому глыба шоколада пугала его до смерти – уж больно сложным и амбициозным был замысел. Всякий раз, когда Доминик пытался поработать над ней, он убеждался, что сглазил себя и ему лучше заняться чем-то менее грандиозным.
Миллиардер разглядывал грубо высеченные складки на будущем изображении, пытаясь понять, что должно получиться в итоге.
– У нас, у Кори, много денег, – сказал он.
– Да, и знаете, что было бы замечательно? Если бы вы потратили некую сумму, поставив имя Сильвана Маркиза на часть дерьмовых плиток, которые вы продаете в супермаркетах по всему миру. – При мысли об этом его наполнила радость. – Вот это было бы великолепно.
Во взгляде Джеймса Кори смешались задумчивость и удивление.
– А вы сами не хотите денег?
Честное слово, почему в последнее время все пытаются его купить? Сначала Кэйд Кори, затем Джейми, и вот теперь этот богатенький старикан. Неужели он выглядит таким покладистым?
– Почему бы вам для начала не сказать мне, что вы хотите у меня купить, и тогда я скажу, хочу ли я ваших денег.
Прямой, проницательный взгляд старика со скрывавшейся на дне глаз усмешкой показался ему до странного знакомым. Этого ему только не хватало! Какой-то там миллиардер, слишком старый для того, чтобы дать ему по шее, шляется по его лаборатории и держит себя так, словно Доминик для него – объект какой-то непонятной шутки.
– Как я слышал, вы любите играть с весьма дикими вкусовыми оттенками, – проговорил Джеймс Кори так подчеркнуто небрежно, что Дом насторожился. Вот она, цель визита. Несколько миллионов за его имя на какой-то продукции, где скорее всего будет арахис. Доминик зашел в своих экспериментах довольно далеко, но даже он никогда не добавит в шоколад арахис.
– Вы когда-нибудь думали о шпинате?
– О шпинате? – Да, арахис хотя бы был трудной задачей. – Вы хотите заплатить мне, чтобы я положил в шоколад шпинат? Это скучно! Заплатите какому-нибудь химику, и он это сделает.
– Скучно? – Казалось, Джеймс Кори был уязвлен. – Вы хотите сказать, что сделать это вам не по силам?
– Я хочу сказать, зачем мне это делать? Это крайне неинтересный вкус. Я использую шоколад не для того, чтобы прятать другие оттенки вкуса. Я использую другие оттенки вкуса, чтобы подчеркнуть вкусовое многообразие шоколада.
– Я уже обращался к химикам с этим вопросом. – Джеймс Кори потер пальцами переносицу. – Они ничего не могут. – При виде его нараставшего раздражения Доминик почувствовал себя лучше. – Я невысоко ценю людей, которые заявляют, что они могли бы сделать что-то невозможное, если бы захотели взять на себя такой труд.
Дом смерил его удивленным взглядом.
– Поверьте мне, в списке невозможных вещей, над которыми я сейчас работаю, шпинат стоит даже не на первой странице. Во-первых, тут нет ничего невозможного, но и если бы это было так, я не понимаю, почему должен спешить выполнять каждое невозможное предложение, какое придет вам на ум.
– Что, есть и другие невозможные для вас вещи? – хитро подхватил старик. – Какие, к примеру?
– Не ваше дело.
«Быть чьим-то солнцем. Быть для нее совершенством».
– И они стоят больше двадцати миллионов долларов? – Голубые глаза блеснули.
– Да, черт побери. Но если вы надумаете заплатить мне двадцать миллионов долларов, чтобы я смешал для вас шоколад со шпинатом, я это сделаю. – Это займет у него скорее всего час-другой и будет так же легко, как поковырять пальцем в носу, по сравнению с другими проблемами. Возможно, Джейми будет любопытно посмотреть на это. – Только не ставьте на это изделие мое имя.
Джеймс Кори сложил удивленную мину.
– Двадцать миллионов – без права использовать ваше имя? Однако вы высокого мнения о себе, верно?
Что ж, он пытался высоко себя ценить.
– Вы первый начали торговаться.
Чудаки эти миллиардеры. Что оставалось делать ему, Доминику? Снижать ставки до реальной цены?
– А если я захочу еще что-то за двадцать миллионов? – Глаза старика снова странно блеснули, словно глаза Сатаны в пустыне. – Если я попрошу вас соблазнить мою внучку и увести ее от Сильвана Маркиза?
Доминик внутренне остолбенел, потом усмехнулся. Еще один человек, ненавидящий Сильвана! Как сладко узнать, что парень, женившись, попал в семейку почище той преисподней.
– Ну извините, что я не могу вам помочь, но мысль сама по себе приятная. Удачи вам в этой затее.
«Это ему еще пригодится, если он захочет что-то вырвать из стальной хватки Кэйд».
– Почему вы не хотите помочь мне? – Ехидный взгляд. – Это что, невозможно?
Старикан начинает серьезно его раздражать!
– Вероятно, вы ошибочно принимаете меня за кого-то другого. Я Доминик Ришар, а не ваша проститутка. Я работаю с шоколадом. У меня есть подружка. – От волнения у него участилось дыхание. Подружка – это что-то постоянное, прочное. А не случайная знакомая, которая может исчезнуть, если он как-то не так моргнет. – Ваши двадцать миллионов не стоят ни одной из этих вещей.
Джеймс Кори положил руку на мраморную столешницу, словно это он был хозяином, и впился в Доминика долгим, испытующим взглядом.
Доминик недобро обнажил зубы в очередной попытке улыбки.
– Трудно жить, если нет ничего более ценного, чем деньги?
