Даниэла Стил - Кольцо
– И что же?
– Так вы забрали ее себе?
Сохраняя непроницаемое выражение лица, фон Трипп кивнул:
– Так точно.
– Это почему же?
– Считайте, что это моя прихоть.
Именно такой прямой, непозволительно резкий ответ был капитану понятен.
– Ясно. Но вы ведь знали, что у генерала Риттера тоже есть свои прихоти?
– Никак нет, господин капитан. – Манфред внутренне сжался. – Я этого не знал. Вчера мы разговаривали с генералом в Грюневальде, но он ничего такого не сказал…
– Ладно, не имеет значения.
Оба офицера смотрели друг другу в глаза.
– Как вам известно, я мог бы заставить вас уступить ее Риттеру, – наконец нарушил паузу капитан.
– Надеюсь, господин капитан, что вы этого не сделаете, – с деланной небрежностью ответил фон Трипп, которому показалось, что в этот миг решается самый важный вопрос в его жизни.
– Ладно, не сделаю. – И, немного помолчав, фон Райнхардт с улыбкой добавил: – Я рад, что вы возвращаетесь к жизни. А то вам все на свете было безразлично. Между прочим, дружище, я уже три года твержу, что именно этого вам и не хватает.
– Вы были правы, господин капитан, – усмехнулся Манфред, хотя больше всего ему хотелось двинуть своего начальника по физиономии. – Спасибо вам.
– Не за что. – Капитан хмыкнул. – Так Риттеру и надо. Старому болвану вечно достаются самые молоденькие девчонки. Не беспокойтесь, фон Трипп, у меня есть еще одна цыпочка, и я отправлю ее генералу. Старику хватит ее на несколько недель.
Фон Райнхардт зычно расхохотался и жестом отпустил Манфреда.
Итак, все обошлось. Спасибо капитану. Манфред глубоко вздохнул и, взглянув на часы, увидел, что пора идти домой.
– Обер-лейтенант?
Ариана заглянула в прихожую. Золотистые волосы были аккуратно уложены на макушке, большие синие глаза смотрели на Манфреда боязливо.
– Добрый вечер, Ариана, – сказал он суше, чем намеревался.
Ему трудно было оторваться от огромных глаз, смотревших на него с такой тревогой.
– Удалось ли… – Она не договорила и запнулась, но фон Трипп понял, о чем она хотела спросить.
– Все в порядке. Вопрос улажен.
– Они очень разозлились?
Ее глаза испуганно расширились, и Манфред успокаивающе покачал головой. Казалось, весь ужас событий последнего месяца только теперь обрушился на нее с полной силой. Девушка, представлявшаяся Манфреду такой храброй, сейчас была похожа на маленького беззащитного ребенка.
– Говорю вам, все в порядке. Теперь вы в безопасности.
Ариана хотела спросить, надолго ли, но не осмелилась. Робко кивнув, она сказала:
– Спасибо. Хотите чаю?
– Да. Но только если вы выпьете со мной.
Она удалилась в кухню и через несколько минут вернулась с подносом, на котором дымились две чашки драгоценного напитка. Чай казался Ариане главной роскошью ее новой жизни. После месяца, проведенного в тюрьме, чистота и чай воспринимались как высшее наслаждение. Днем она набралась смелости и заварила себе одну чашку, устав слоняться по гостиной, разглядывать корешки книг и думать об отце и Герхарде. Мыслями она постоянно возвращалась к отцу и брату. Манфред заметил в ее глазах печаль и горечь и отставил чашку. Что он мог ей сказать? Фон Трипп слишком хорошо знал, что такое утрата близких. Он тихо вздохнул, взял одну из трубок.
– Чем вы занимались сегодня, фрейлейн?
Она медленно покачала головой:
– Так… Ничем… Рассматривала ваши книги.
Эти слова заставили Манфреда вспомнить о великолепной библиотеке, которую он видел в доме ее отца. Когда-то у фон Триппа тоже была прекрасная коллекция книг. Он решил поговорить с девушкой откровенно и, закуривая трубку, посмотрел ей в глаза.
– Красивый у вас дом, фрейлейн.
Ариана сразу поняла, о каком доме он говорит.
– Спасибо.
– Настанет день, и он вновь будет вашим. Война не может продолжаться вечно.
Он отложил трубку и сказал, проникновенно глядя на нее:
– Дом моих родителей тоже реквизирован.
– Неужели? – удивилась она. – А где он находится?
Его взгляд помрачнел.
– Под Дрезденом. Бомбы его не тронули, – сказал он, угадав ее следующий вопрос.
Да, замок уцелел, но все остальное… То есть все остальные – Теодор и Татьяна… Марианна, его жена, родители, сестра… Их больше нет. Они ушли из жизни навсегда. Точно так же, как ее отец и брат.
– Вам повезло, – сказала Ариана.
Манфред вздрогнул, но тут же вспомнил, что речь только шла о доме.
– Да.
– А ваша семья?
Он судорожно вздохнул:
– Тут мне повезло меньше.
Ариана ждала ответа, возникла глухая пауза.
– Мои дети… Моя жена… Мои родители… Все они были в городе.
Он резко поднялся и отошел к камину, повернувшись к Ариане спиной.
– Они погибли.
– Мне вас очень жаль, – тихо прошептала она.
Он обернулся:
– Мне вас тоже, фрейлейн.
Некоторое время оба молчали, глядя в глаза друг другу.
– Скажите… А не удалось ли что-нибудь узнать о моих родных? – с трудом выговорила Ариана.
Она боялась задавать этот вопрос, но ей необходимо было знать правду.
Манфред медленно покачал головой. Пора ей научиться смотреть правде в глаза. Фон Трипп догадывался, что Ариана внутренне отказывается верить в очевидное.
– Я не думаю, фрейлейн, что ваш отец бросил… забыл вас. Судя по тому, что я о нем слышал, он не из таких людей.
Ариана резко качнула головой.
– Я это хорошо знаю. С ним наверняка что-то случилось. – Она с вызовом взглянула на Манфреда. – Ничего, я обязательно найду их. После войны.
Он ответил ей взглядом, полным жалости.
– Вряд ли, фрейлейн. Вам следует понять, что надежда, ложная надежда – вещь очень жестокая.
– Так, значит, вы все же что-то знаете? – с замиранием сердца спросила она.
– Нет, я ничего не знаю. Но подумайте сами. Ваш отец хотел спасти сына от армии, так ведь?
Она молчала. Вдруг все это – жестокий трюк, чтобы вынудить ее предать отца? Она ни за что этого не сделает. Даже этому человеку, которому она научилась доверять, нельзя говорить правду.
– Ладно, можете не признаваться. Но я думаю, что моя догадка верна. – Тут он сказал нечто такое, что заставило ее вздрогнуть: – Я бы на его месте поступил именно так. Любой здравомыслящий человек в этой ситуации должен был попытаться спасти своего сына. Но ваш отец наверняка собирался вернуться за вами. И если он этого не сделал, вывод можно сделать только один: он погиб. Погибли оба – и он, и ваш брат. Они не смогли пробраться в Швейцарию, или же он не смог вернуться. Очевидно, их застиг на месте преступления пограничный патруль. Ничего другого произойти не могло.
– Но разве об этом не стало бы известно?
По ее щекам стекали слезы, голос ее был чуть громче шепота.
