Татьяна Тронина - Огненный Марс
– А, вот даже как, далеко ты заглянула, в будущее! Смело.
– Гм, так я и думала, что ты рассчитывал на короткую интрижку! – вспыхнула она.
– Я ничего не рассчитывал, – холодно возразил Вяземский. – Я об этом вообще не думал. Я думал только о том, что хочу обнять тебя. Что… ну, в общем, если ты такая умная, то сама все понимаешь.
– Девушка, рассчитайте меня! – Настя повернулась, нашла взглядом официантку.
– Я заплачу́.
– Господи… я не хочу быть тебе чем-то обязанной. Не хочу. Не хочу! Я об этом с самого начала твердила, когда ты еще сюда не пришел.
Официантка положила на край стола книжечку с чеком. Настя и Вяземский некоторое время вырывали книжечку друг у друга.
– А я хочу, чтобы ты была мне чем-то обязана! Я хочу! – сказал сквозь зубы мужчина.
– Я же говорила, что ты авторитарный… Ты самолюбивый, ты привык всегда быть хозяином положения, ты не думаешь о чувствах других людей!
Вяземский положил на стол купюру, Настя смахнула ее на пол, положила свою, выскочила из кафе.
Вяземский – следом.
– Стой. Ты опять забыла свою сумку!
– О нет… Опять!
Настя подошла к нему, хотела вырвать сумочку из рук, но Вяземский прижал к себе девушку, поцеловал.
Они стояли под козырьком у кафе и целовались. Настя хотела вырваться и каждую секунду напоминала себе, что вот сейчас она оттолкнет этого мужчину и уйдет. Но почему-то тянула, тянула…
До тех пор, пока у обоих не закончилось дыхание.
– Что же ты делаешь… – с отчаянием, прерывающимся голосом произнесла Настя. – Так нельзя! Вон, на нас люди уже смотрят.
Напротив и вправду стояла какая-то женщина и внимательно наблюдала за ними.
– Где? Ой, – сказал Вяземский и разомкнул объятия. – Клара?
У женщины напротив – задрожали губы. Несомненно, эта Клара была знакомой Вяземского. Больше чем знакомой.
Даже женой, возможно (а что, не все сейчас носят кольца!). Клара была возраста Кирилла – лет сорока примерно (как определила Настя). Обычная, миловидная женщина с гладкой прической, тщательно выбеленным лицом – она смотрела на Настю с ужасом, точно на привидение.
– Клара. Клара, я сейчас все объясню, – сказал Вяземский.
– Да уж, пожалуйста, – прошептала женщина.
– У нас ничего не было! Клянусь, – выпалила Настя и побежала прочь. Пока бежала до работы, ругала себя всеми известными ей ругательствами. В самом деле, неприятности начались даже еще раньше, чем можно было представить.
Да, да, это жена Кирилла была, точно, иначе стал бы он оправдываться. «Какая же я дура… И он! А она… Бедная женщина. Я виновата перед ней, очень виновата! Своими глазами увидеть, как муж целует другую. Которая еще и моложе, и вообще…»
* * *Портниха, которая шила платье, клялась и божилась, что хватит трех примерок. И обманула. Кларе пришлось к ней ездить пять раз, да и то сегодняшняя, пятая примерка могла оказаться и непоследней вовсе.
Потому что лиф никак не желал садиться, и платье, стоило только Кларе сделать пару шагов, начинало жить своей, отдельной жизнью. Сползало куда-то в сторону, спускалось вниз.
– Давайте сделаем верх более закрытым, мне это декольте как-то не очень… – вздохнула Клара.
– Да, согласна. Здесь я распорю и вставлю небольшие клинышки. А тут, наоборот, сделаю сборку… – лепетала портниха. – Тогда жду вас после праздников!
– Договорились.
Клара вышла из мастерской, посмотрела на часы. Достала мобильный, позвонила Кириллу. Недоступен. Позвонила секретарше, в офис.
– Кирилл Павлович на объекте, я ему передам, что вы звонили, Клара! – радостно отрапортовала секретарша. Клара поморщилась. Она ревновала жениха. Секретарше Кирилла – всего лишь двадцать восемь, этакий пухленький розан, сама родом из Самары, мать-одиночка: конечно, мечтает переспать с начальником, женить его на себе… Гадина без принципов. Клара видела эту секретаршу несколько раз живьем – у девицы на лице все было написано. Странно, что Кирилл этого не замечал, вполне благодушно относился к своей секретутке…
Как это все мучительно! Замечать, но – ни словечка вслух, терпеть, все в себе держать.
«Кстати, а что, если Кирилл опять где-то тут, рядом, обедает в кафе? Загляну, все равно по пути…»
Клара никогда специально не следила за женихом. Не давила его своей ревностью, не устраивала проверок, не принуждала к чему-либо. Но всегда очень осторожно, при оказии, ни на чем не настаивая, разумеется, – старалась с ним пересечься. И смотрела, кто с Кириллом рядом, в каком тот настроении, что делает. Это вам не тотальный контроль, но то, что называется – держать руку на пульсе.
Хотя, если честно, Кирилл поводов для ревности не давал. Он-то да – а вот женщины вокруг него… Причем он, наивный, принимал все эти дамские штучки за чистую монету, а вот Клара видела всех теток и девиц насквозь, ибо сама была женщиной, и проницательной женщиной…
Почему при такой наивности Кирилла никто на себе раньше не женил? А потому, что Кирилл находился постоянно под крылом своей старшей сестрицы, Инны.
Насколько поняла Клара, Инна заменила брату мать. А сама маман, ныне покойная, никогда детьми не занималась, жила в свое удовольствие. Вот Инна и взвалила на себя функции матери.
Но Инна оказалась препаршивой «второй мамой» для братца. Во-первых, она, вместо того чтобы воспитывать юношу, приучать его к самостоятельности, делала все за него. Кирилл рос принцем, который даже яичницу самостоятельно не мог пожарить, белье в стиральную машину затолкать. Все это и многое другое за него делала Инна. Обстирывала, кормила, сама (сама!) стригла, одежду ему покупала…
Во-вторых, Инна полностью взяла под контроль личную жизнь младшего брата. Лет в восемнадцать Кирилл влюбился. Студенческий роман, как следствие – полная потеря мозгов, люблю – не могу, женюсь. Безумная страсть (историю эту, в различных вариантах, рассказывали Кларе – и Кирилл, и Инна, но Клара, разумеется, отсеяла все лишнее, догадалась о том, о чем не было сказано, и таким образом смогла реконструировать прошлое). Инна, разумеется, бешено ревновала брата.
Нет, ничего извращенного в этой ревности не было, скорее – материнское, эгоистичное желание держать драгоценного «сыночка» при себе. Не отдавать чужой женщине.
У Инны, кстати, это, наверное, из-за матери – та ее не замечала, жила своей жизнью, и девочка рано повзрослела и научилась получать любовь вот таким образом – полностью подчинив себе брата.
Это была ужасная битва, судя по рассказам. Инна билась за брата, а брат – за то, чтобы освободиться от сестры и жениться на своей избраннице.
Не женился. Инна победила. Отговорила брата, рассорила того с однокурсницей.
Долгое время после того Кирилл зализывал раны. У него были романы, да, но, обжегшись на молоке, уже дул на воду. А Инна нацеливала братца на карьеру. Что само по себе понятно – если Кирилл уйдет с головой в работу, то меньше о девушках будет думать.
