Оружие в его руках 2 (СИ) - "Osolio"

— Что тебе нужно? — Выпалила я, принимая точно такую же позу рук. — Что ты хочешь от меня?

— Ты ещё спрашиваешь? — Нервозность просочилась в голосе Луи, он сдал руки в кулаки и сверлил меня взглядом. — Ты исчезла сразу, как меня загребли, я искал тебя столько месяцев, а нашел полумертвую в море, когда возвращался к матери!

Он не упомянул о том, что знает о моей лживой жизни. Может, он и не знал?

Сейчас я молилась, чтобы это было так.

Я бросила короткий взгляд на мужчину, а потом перевела его на дверь, за которой очевидно стояли его ребята.

— Так было нужно.

— И все? Больше ничего не хочешь рассказать?

— Нет.

— Хорошо.

Луи оттолкнулся от стола и подошел ближе. Нависая надо мной, его лицо было так близко, что я разглядела все новые мимические морщинки, пока его карие глаза с зеленой радужкой не отвлекли меня. Он наклонил голову, готовясь поцеловать, но, слава богу, в дверь постучали.

— Войдите.

— Мы прибыли.

— Хорошо. — Мужчина отпрянул и улыбнулся. — Добро пожаловать домой, Андреа Россини.

— Моретти.

— Россини.

— М… — указательный палец коснулся моих губ и кровожадная улыбка появилась на лице Луи.

— Замолчи, иначе верну обратно в море.

Прошло несколько дней. Глава парижской мафии не отпускал меня ни на шаг, я была либо под его присмотром, либо под присмотром ребят. Лео извинился передо мной за шутку, но больше ничего не говорил. Он был странно молчалив, и мне это не нравилось.

Сегодня я тоже находилась в компании убийцы. В его родовом поместье. Луиджи решал какие-то вопросы по телефону, а поговорив, уселся за стол, весь утопая в своих мыслях. Он был раздражен.

— Как ты из Италии добрался на корабле в Турцию? — Сидя в мягком кресле напротив уставшего мужчины, спросила я.

— Я не был в Италии. — Просто ответил Луи, делая какие-то заметки в ежедневнике.

— Где ты был?

Мужчина поднял голову и изогнул бровь, украшенную шрамом.

— Не много ли вопросов для той, которая до сих пор не удосужилась рассказать о причинах своего побега, а?

В ответ я лишь хмыкнула и отвернулась. Мы сидели в его кабинете. Знакомые стены поместья России давили на меня. Дышать было тяжело, но уйти я не могла. Луиджи не отпускал меня, боясь, что я снова исчезну. Его можно было понять, как и мое желание уйти. Если раньше мне было тяжело смотреть ему в глаза из-за влечения, то сейчас, смотря в его хитрые бездонные глаза я видела гибель Хосе.

— Долго ещё ты будешь меня держать здесь?

— Ровно столько времени, сколько тебе потребуется, чтобы созреть и рассказать мне все.

Он был серьезен. Опустив голову обратно в книгу, он снова стал что-то писать, а я позволила себе наблюдать за ним. Внезапно возникло желание рассказать ему все и вернуться домой. К дочке и Монике, которая, очевидно, не находила себе место.

В дверь постучала горничная, и, открыв дверь, оповестила, что Луи ожидают гости в гостиной. Тот резко воодушевился, и как-то по-странному посмотрел на меня.

— Думаю, тебе будут эти гости по душе.

Когда мы вошли в гостиную, я увидела сидевшую на диване Кору. Сердце сдавило дикой болью, ведь она знала о моем обмане, и была большая вероятность, что все вскрылось наружу.

— Сынок!

— Привет, мама! — Родственники обменялись краткими поцелуями. — Твои слова оказались правдивыми. Андреа сама ко мне пришла. — Он издал смешок, бросая короткий выразительный взгляд. — Вернее, приплыла.

— Приплыла?

Женщина бросала на нас непонимающие взгляды, но за меня ответил Луи. Его речей я не услышала, так как позади меня раздался детский плач, от которого мое сердце издало один глухой удар, а после рухнуло к ногам мужчины. Обернувшись, я увидела Монику. Она была зла и едва сдерживала себя, ведь на ее руках плакала моя дочь. Франческа увидев свою мамочку, тянула ко мне ручки, пытаясь вырваться из хватки тети.

Ошарашенная, я перевела взгляд на Луиджи, в глазах которых читалось, что он все знал, и теперь его правда восторжествовала. Он взял на руки мою дочь, медленно подошел ко мне и передал мою девочку. Слезы потекли из глаз.

— Как?

— Успокой свою дочь. — Холодно ответил он. — Ваша комната уже готова. Мне жаль, что она осталась так рано без отца.

Что за игру он затеял? Зачем строить из себя обиженного мужчину. Он вёл себя так, словно я предала его. Будто бы я бросилась в объятия Хосе, родила от него ребенка и теперь готова была умереть.

После сказанных слов, мужчина покинул гостиную, оставляя меня на съедение этих женщин. Кора подошла ко мне, коснулась моего плеча и прошептала:

— Это дочь Хосе. И точка.

— Но…

— Я все сказала. Мой сын и так с ума сошел, потеряв тебя. Не хватало ему ещё сойти с ума, узнав о дочери.

Я открыла рот, чтобы ответить ей, но послышались тяжелые шаги, спускающиеся по лестнице. Россини зашел в гостиную, отдал Монике документы, бросил мне короткую фразу, чтобы я шла за ним, а после исчез из вида.

— Ты успела родить дочь от этого цепного пса, — он плевался словами, словно ядом. Я изумленными глазами прижимала ближе к сердцу свою кроху, которая как две капли воды была похожа на своего отца. У нее были больше зеленые глаза, нежели карие, но врачи говорили, что с годами этот пигмент пройдёт. Неужели он не видел сходство? — Вот твоя настоящая причина, не так ли? Из-за этого ты бросила меня и умчалась к нему?

— Не из-за этого. — Сухо ответила я. — И, если быть честной, то я не горю никакого желания делится своей жизнью с тем, кто убил моего мужа.

— Я не убивал Стеф… — он осекся, — Как я причастен к смерти Хосе?

— Думаю, тебе лучше знать. — Я ухмыльнулась. — Знаешь, самым правильным решением в моей жизни было сбежать от тебя подальше. Я ненавижу тебя, Луиджи Россини. Тебя и твою семью. Не-на-ви-жу!

— Ненавидишь? — Он облизнул губы и рассмеялся. — Именно это говорит твое тело, да? — Мужчина притянул меня к себе ближе. Сначала мне показалось, что тот напрочь забыл про ребенка на моих руках, но это оказалось не так. — От ненависти твои глаза смотрят на меня, как олень перед смертью? Или от ненависти твои губы просят о поцелуе?

— Что ты себе напридумывал? — Я так легко сказала о ненависти, но так тяжело было это доказать. Чтобы чувствовать себя уверенней, я думала о смерти друга, и это работало. — Я больше никогда не позволю тебе поцеловать меня!

— Да?

Луи резко притянул мою голову за затылок и впился своими губами в мои. Он рвал, кусал меня, словно выплескивая все накопившиеся эмоции. Мы целовались. Ненавидя себя ещё больше, я поддалась чарам и силе Луиджи. Но спустившись с небес на землю, я разорвала наш поцелуй и влепила жгучую пощечину мужчине, вызывая в нем новую волну эмоций.

— Я не позволю! — Слезы просились наружу, но я сдерживала их, сглатывая подступающий ком. — Что ты хочешь от меня? Зачем держишь тут?

— Затем, — его дыхание обдало мое лицо, и мне стало дурно, — что я чертов безумец, мазохист! Я потратил столько сил и времени, чтобы найти тебя, и всетаки найдя, я больше не упущу!

— Я не твоя собственность. — Голос дрожал.

— Нет, ты больше, чем моя собственность. И ты больше ни на шаг от меня не отойдешь. Надо будет, будешь ночевать в моей спальне, и я буду этому только рад. — Он вдохнул аромат моих волос, и по телу пробежали мурашки. Я тряхнула головой. — Ты все поймёшь, а когда поймёшь, расскажешь мне обо всем.

Я закрыла глаза, чувствуя, как эмоции и чувства в моем теле меня переполняют. Во мне боролись три сильных чувства: любовь, ненависть и страх, дополняемыми чувством вины. Именно из-за чувства вины я не могла открыться сейчас этому мужчине, именно это чувство заставляло видеть главу парижской мафии не тем любящим мужчиной, не тем безутешным возлюбленным, готовым расстаться с жизнью, а жестоким убийцей. Он был жестоким ревнивым итальянцем, готовым сжечь весь мир.

— Я причинила тебе столько боли, — шептала я, не открывая глаз. — Зачем тебе держать меня при себе? Не ты ли так просто избавился от Элизабет?