Эллина Наумова - Игра в игру
Но и дальнейшее оригинальностью нервишки не щекотало. Сергей был нежным, опытным, но каким-то добротно-чопорным любовником. Темперамент Лизы становился открытием для мужчин, которые ассоциировали невысокий рост и хрупкость с беззащитностью и отсутствием инициативы. Бывало, ее просили: «Полежи спокойно, милая». А сценарист был расчетлив и техничен настолько, что ей шевелиться не хотелось. Не то чтобы она притворялась бревном, но от своего естественного поведения в постели была далека. Тем не менее ей мерещилось, что перспективы есть. Человек старался доставить ей гарантированное удовольствие, поэтому на эксперименты не решился. Что в том плохого? Говоря по совести, Сергей не был исключением. Лиза никогда не ставила крест на близости после первой не слишком удачной попытки и давала второй шанс. Но и вариант «лишь бы человек был хороший» ее не устраивал. Терпимость и требовательность зрелости, способной себя прокормить.
Когда Сергей заснул сном удачливого труженика, она высвободилась из его некрепких объятий и прошлепала босыми ступнями по теплым широким половицам к столу. Уселась в кожаное офисное кресло. Такие, кажется, предназначены для боссов, потому что очень дороги. На глаза сразу попались отпечатанные на принтере листы – у нее все недавнее тоже сверху аккуратной стопкой лежало. «Если не спрятал, значит, читать можно», – догадалась Лиза. И ознакомилась с короткой заявкой. Идея показалась ей знакомой, но не до боли, скорее до приятного изумления. Далее последовал синопсис, в котором излагалось содержание ее романа. Писательница не успела разозлиться и двинулась вперед. Поэпизодники и сценарии двух серий заставили ее возвести гневные очи к потолку, над которым должны были располагаться коварные и жестокие Небеса. «Господи, за что? – подумала Лиза. – Неужели мой спешный заговор человеческой душевной боли, мое дилетантское чародейство настолько беспомощно, что ради счастья Веры Тебе пришлось дублировать мой текст сериалом? И почему Ты не предупредил меня более гуманным способом? Хотя, если презреть свою гордыню, это Твое благословение, а не подлость. Верескова актриса, судьба свела ее с режиссером, круг обязан был замкнуться на сценарии, на фильме. Все, все было правильно. А с собратом по перу я разберусь без участия Всевышнего. Нечего Ему пачкаться».
Недобро упомянутый собрат заворочался на синей простыне с желтыми корабликами, открыл глаза, заложил мускулистые руки садовода и огородника за голову, приветливо усмехнулся и спросил:
– Как тебе нравится, Лизанька?
– Как все свое, Сережа, очень. Тебе не кажется, что это – плагиат чистой, то есть грязной воды? Оставим в покое заявку и синопсис, я по собственному почину откровенничала после ресторана, ты имел право записать мою историю дома по памяти. Допустим, что по наитию, а не в результате воровства твои поэпизодники вторят моим главам, как эхо. Но сценарий – это диалоги. И они списаны из присланного тебе по электронке текста буква в букву. Ты собирался предложить мне соавторство? Вернее, напроситься в соавторы?
– Я надеялся на твою благодарность, – сухо ответил Сергей.
Он встал, не глядя на любовницу, натянул трусы, брюки и рубашку. После заминки взялся за носки и ботинки. Приблизился к столу, уперся в него сжатыми кулаками и навис над Лизой. Надо полагать, возвышение одетого мужчины над женщиной, сидевшей в чем мать родила, должно было ввергнуть ее в панику. Но она разницы их состояний даже не заметила и взвилась:
– Благодарность за что?
И сценарист внятно объяснил, что, пока она пьянствовала в обиде на черствых и неквалифицированных редакторов, люди писали, трудились, пробивались. И теперь мест в вагоне женской романистики нет. Можно стоять в толпе на платформе годами, а в следующий поезд заскочат более молодые, шустрые, сильные.
– Ты обречена со своей исповедальной прозой, – сообщил он. – Ты старомодно, да чего миндальничать, плохо пишешь. Я дал тебе возможность гордиться тем, что несколько твоих слов произнесут с экрана.
– Ничего себе несколько слов! И с какой стати ты предоставляешь мне возможность быть обворованной? И каков же ты сам, если не брезгуешь моими старомодными, плохими строками?
Он проникновенно заявил, что бережет себя для великого сценария, которым заболеет великий режиссер. А сериал – так, одолжение приятелю за невеликие деньги. И если словесную основу для продукта массовой культуры можно взять готовой у бесталанной алкоголички, которой ничего не светит, то надо брать без раздумий. Обнаглели бабы: намусорят вокруг себя куцыми мыслишками и убогими фразами, а стоит профессионалу смести их в уборочный совок, начинают верещать: «Ограбили, интеллектуальной собственности лишили!»
– Уж не премировал ли ты меня любовными утехами за то, что лишил этой собственности? – осенило Лизу.
– В некоторой степени, – картинно выпрямившись, подтвердил Сергей.
Далее писательница узнала от него, что по-настоящему одаренные люди не бывают алкоголиками – гений не допускает. Спиваются только эпигоны, кем бы они себя ни мнили. И напрасно она иронизирует по поводу того, что между ними произошло. Думает, отмучилась каких-то полгода в завязке, вымылась, накрасилась, и порвала с самой собой? Он немало пожил, написал кучу сценариев на злобу вчерашнего дня и мог бы дать клятву: прозрачного намека на то, что она грязная шлюха, ни пьяная, ни трезвая женщина не вынесет. Он был настолько уверен в дальнейшем – неумелая пощечина, громкие рыдания, спешное одевание и выскакивание вон, – что зажмурился. Но его щека осталась нетронутой, а вместо ожидаемых скулящих звуков он услышал хриплый, натужный, но все-таки хохот:
– О том, что наше дурное прошлое идет навстречу, плюет нам в лицо воспоминаниями, пробивает насквозь, возле затылка встречается с будущим и уродует его, я писала. О том, что далеко не все оправдывают и жалеют падших, щадят неудачников и сильно аргументируют свою позицию, тоже. Но не догадывалась, что при этаком отношении можно тех, кого и людьми-то не считаешь, обворовывать и при случае утишать ими похоть.
– Хватит причитать, – не желал разнообразить приемы Сергей. – Другой век за окном. Попроси у богатенького сыночка денег на юристов. И подавай в суд. Сегодня утром я отослал все, что написал, продюсеру. Ему нравится, а у него чутье на высокие рейтинги.
– Я польщена, – сказала Лиза. Надо было открывать человеку глаза на то, во что он вляпался. Занятие это опасное, поэтому она резко встала и стремительно оделась – всего-то трусики и сарафан, а уже не стыдно вылетать с пинка на улицу.
– Ты меня покидаешь? – спросил хозяин с веселостью того же качества, что и хохот гостьи. Его заметно трясло. Он рывком выдвинул ящик тумбочки, достал сигареты и с третьей спички закурил: – Дыма на самом деле не приемлешь? Тогда иди на свежий воздух, и по свежему воздуху куда хочешь.
