Элис Хоффман - Ночь огней
— Серьезно, — уверяет великан, — ничего страшного.
— Я помню свой выпускной, — сообщает Элизабет Ренни. — Лило как из ведра.
— Пойдем, мама, — ласково, как слабоумной, говорит ей Лора.
Отец Джоди настаивает, чтобы она села в его машину. Они идут к дороге, и перед глазами у Джоди все плывет. У нее нет аппетита. Нет мужества.
Когда они садятся в машину, Гленн немедленно запирает все замки. Джоди сидит на заднем сиденье между братьями.
— Вот как ты мне мстишь? — спрашивает Гленн.
Он слишком резко поворачивает ключ в зажигании. Мотор хрипит, но заводится. Робин кладет руку на колено Гленна.
— Будь с ней помягче, — просит Робин.
— Ты ничего обо мне не знаешь! — кричит Джоди.
— Я просто пытаюсь помочь, — обижается Робин.
— Не надо, — говорит Джоди. — У тебя не выйдет.
Джоди поворачивается к заднему окну и вытягивает шею. Она не видит великана. Он уходит все дальше и дальше, возвращаясь домой.
— Помяни мое слово, — говорит Гленн, — ты и дня здесь не пробудешь.
— Предлагаешь к тебе переехать? — холодно спрашивает Джоди, зная, что это его заденет.
— Попридержи язык, — приказывает отец Джоди. — А лучше вовсе помолчи.
На заднем сиденье плачет Кит.
— Прекрати орать, — бросает Джоди отцу.
— Ты что-то путаешь, — говорит Гленн. — Это я указываю тебе, что делать.
Обед отменяется. Они молча возвращаются в дом Элизабет Ренни. Собирая вещи Джоди, Лора ломает два ногтя. Большой чемодан она оставляет наверху, чтобы вернуться за ним позже, и относит в машину Гленна два чемодана поменьше. Братья Джоди носятся друг за другом на лужайке, но Джоди велено ждать в машине, пока отец дозванивается в гостиницу и бронирует для нее номер. Родители уже решили — утром они отвезут ее обратно в Коннектикут, а там видно будет. На заднем сиденье отцовской машины Джоди, все еще в мантии и шапочке, открывает коробочку, которую подарил великан. Там лежит золотая брошка, некогда принадлежавшая его бабушке. Джоди прикалывает ее на платье, под черную мантию. Сегодня, когда стемнеет, она запросто выйдет из номера, выбросит ключ в траву и отправится в путь.
Родители Саманты Фрид волнуются. Саманта каждый день поспешно проглатывает завтрак и исчезает. Хотя до дома Саймона совсем недалеко, они невольно вспоминают о пропавшей девушке, Джоди. Им никогда не нравился отец Саймона, а теперь они и вовсе ему не доверяют. У него слишком длинные волосы, а еще он возится с мотоциклами.
Но это не все, что их беспокоит. Конечно, они не верят в жуткие слухи о великане, но внезапно начали бояться аномалий. Хотя Саймон вырос почти на четыре дюйма после их последней встречи, они уверены, что с ним не все в порядке. Он не подходит Саманте. Хэл Фрид утверждает, что Саманта именно поэтому так им интересуется: она способна помыкать мальчишкой. Нашла того, кто на нее равняется.
Элеонора Фрид решает прогуляться к дому Саймона и поговорить с соседями, хотя это будет непросто. Когда она приходит, дети играют во дворе в окружении мягких игрушек, в том числе пуделя по кличке Альфред. Саманта подарила Саймону своего любимца под предлогом, что она уже слишком взрослая для таких игрушек. Отец Саймона осматривает красный мотоцикл рядом с сараем. Дети не замечают Элеонору Фрид, и она огибает сарай и застает Андре врасплох. Он бросает гаечный ключ в коробку, измазанную машинным маслом, и смотрит на соседку.
— Элеонора Фрид, — представляется она.
Он продолжает недоуменно смотреть, и она добавляет:
— Мама Саманты.
Совершенно ясно, что за детьми никто не присматривает.
— Да, конечно, — говорит Андре. — Вот вы кто.
Нечего и пробовать с ним разговаривать, поэтому Элеонора сообщает, что пришла навестить его жену.
— Мою жену? — удивленно переспрашивает Андре. У Вонни не бывает гостей.
Элеонора Фрид поднимает взгляд и видит Вонни за сетчатой дверью. Она с радостью оставляет Андре и идет по двору. По пути она зовет Саманту, но оба ребенка смотрят на нее, машут и тут же возвращаются к игре.
— Дети так увлекаются игрой, — замечает Вонни, открывая дверь.
Они уже пять лет живут по соседству, но еще ни разу не были в гостях друг у друга.
— По правде говоря, я о них беспокоюсь, — говорит Элеонора. — По-моему, они слишком сдружились.
— Разве? — спрашивает Вонни.
— Саймон — потрясающий ребенок, — говорит Элеонора.
Вонни хочется сбежать от Элеоноры, как будто ее оскорбили.
— Разве что не слишком высокий, — замечает она.
Андре входит в дом и хлопает дверью. Он моет руки в кухонной раковине едким зеленым мылом.
— Отгоню мотоцикл в мастерскую, надо кое-что подтянуть, — сообщает он Вонни.
Вонни знает, что на самом деле он отчаянно хочет в последний раз прокатиться на мотоцикле, прежде чем упаковать его в ящик и отправить покупателю в Делавэр. Андре вынимает из кармана ключи от пикапа.
— На всякий случай, — говорит он.
— Смеешься? — спрашивает Вонни. Она уже доходит до конца улицы, если Андре ждет на подъездной дорожке, но водить машину пока не готова. — Все равно я никуда не поеду.
В голосе Вонни слышно беспокойство, и Элеонора Фрид ничуть не удивлена, что с этим браком не все ладно.
— Как скажешь, — соглашается Андре.
Он знает, что иногда давит на Вонни. Он то наслаждается ее зависимостью от него, то хочет, чтобы она немедленно излечилась. Проходя мимо жены, он на мгновение кладет руку ей на плечо.
— Я ненадолго.
— Вы не против, если я закурю? — спрашивает Вонни Элеонору Фрид после ухода мужа. — В следующем месяце бросаю.
— Конечно, — разрешает Элеонора.
Она садится рядом с окном и следит за Самантой.
— Слушайте, — говорит Вонни, — если вы не хотите, чтобы ваша дочь играла с Саймоном, так и скажите.
— Вы обиделись, — догадывается Элеонора Фрид.
— Разумеется. Что мне делать? Показать вам таблицы и убедить, что мальчик растет? Пообещать, что ваша дочь не будет дружить с уродом?
— Я вовсе не имела в виду, что он недостаточно хорош для нее, — говорит Элеонора. — Наверное, дело в пропавшей девушке. Вашей соседке.
— Джоди, — уточняет Вонни.
Полиция приезжала два раза, первый раз глубоко ночью, когда Вонни и Андре уже спали. С тех пор Вонни несколько раз заходила к соседке, но миссис Ренни отказывается обсуждать свою внучку. Вонни спросила у Андре, расстроен ли он, и он ответил:
— Конечно расстроен. А как иначе, ведь исчезла моя знакомая.
Именно тогда Вонни поняла, что между ними было нечто большее, чем записка под подушкой. Если бы он сказал «наша», а не «моя», она могла бы и дальше пребывать в неведении. Вонни всегда считала, что, узнав о неверности мужа, уйдет от него если не в течение часа, то в течение дня. А теперь она начинает верить во второй и даже третий шанс.
