Рут Уинд - Музыка ночи
— Что такого забавного? — спросил Блю за ее спиной. Элли повернулась — он застегивал рубашку. Легкие озорные искорки плясали в его глазах. Она подняла бровь.
— Это просто какой-то притон разврата, а ты… — она подыскивала подходящее название для содержателя притона, — ты здесь главарь.
Он лениво улыбнулся:
— Ты должна была предупредить меня, что обладаешь викторианской чувствительностью, милая. Я бы тебя уберег от этого. — Он застегнул последнюю пуговицу и принялся закатывать правый рукав. — Знаешь, женщинам викторианской эпохи вообще не позволялось работать с орхидеями. Считалось, что женщины слишком для этого нежны.
— Это правильно.
— Ага. — Завернув рукава, он отошел. — Ты все еще под впечатлением?
Надо было ответить "да". Одного только аромата в воздухе, в его волосах было достаточно, чтобы возбудить ее, но в сочетании с его блестящими синими глазами, предлагающими то, что ей наверняка понравится, и соблазном, излучаемым этим прекрасным телом, ни одна женщина не устоит.
Она внезапно ощутила всеобъемлющий ужас.
— Блю, давай не будем делать этого, ладно? Немного флирта, пара поцелуев — это одно, но я не хочу разрушать нашу дружбу. Ты мне нравишься, но я не хочу иметь с тобой секс.
— Хочешь.
Ее щеки вспыхнули.
— Я не говорю, что мне бы это не понравилось. Уверена, что понравилось бы. Но это все слишком сложно, и я здесь ненадолго, и… — Она запнулась, дернула плечом. — Мне сейчас совсем не нужны трудности.
Он прикоснулся к ее руке, проведя пальцем от плеча к локтю.
— Все, о чем я думал вчера, — это тот поцелуй на кухне. Снова, и снова, и снова.
Она сжала зубы, страх придавал ей силы.
— Знаешь что? Со мной было то же самое. Я думала о том, как целовала тебя, и как мне это понравилось, и как мне нравишься ты. — Какая-то нерешительность прозвучала в ее голосе, и она опять сжала зубы, чтобы овладеть собой, прежде чем продолжила: — Я из тех женщин, которые пытаются спасти тонущего мужчину. А ты из тех мужчин, которые ищут женщину, чтобы держаться за нее. Но, по правде говоря, мне потом потребуется, чтобы ты во мне нуждался. Тебе это не понравится, и мое сердце будет разбито. И тогда мы потеряем то, что имеем.
— В этом все дело? — Его голос звучал низко, опасно. Она прямо встретила его взгляд.
— Да!
Он подошел ближе на один шаг, неслышно, босиком по траве. Провел рукой по ее щеке.
— Ты не в моем вкусе. Мне нравятся пышные блондинки, которые красиво одеваются и не заставляют меня слишком задумываться. Я надеялся, что ты будешь выглядеть подобным образом.
— Ничего не совпадает?
— Да, — согласился он. — Но это не имеет никакого значения. Все, о чем я думаю, — это как лечь с тобой где-нибудь, где долго не придется вставать. Я могу сказать, что буду уважать те границы, в которых ты так нуждаешься, но это будет ложью. Я даже не боюсь, когда ты говоришь, что станешь навязчивой. Я готов рискнуть. — Его взгляд был прямым, безотрывным и почти невыносимым. — Может, я уже готов выйти из своего убежища, Элли?
Она отбросила его ладонь.
— Может. А может, тебе просто скучно, а я здесь, под рукой.
— Элли! Черт побери! — Он нахмурился. — Все совсем не так.
— Да? — Как только он не понимает? — Ну, не важно, потому что я не могу спать с тобой, как бы мне этого ни хотелось. Так что перестань дразнить меня, и мучить, и играть в эти игры. Просто будь собой.
— Я не играю.
— Хорошо, скажу по-другому. Будь честен со мной. — Жесткость, которую она не замечала раньше, мелькнула в его глазах.
— На это я способен.
— Хорошо, — она взглянула на часы, — нам надо идти.
Стоянки напротив кафе были забиты пикапами, мусоровозами и множеством белых автомобилей с обозначениями различных государственных служб.
— Наверное, мы выбрали неудачное время для встречи, — сказал Блю, сворачивая за угол. — Я забыл, что сюда надо приезжать пораньше. Сейчас все обедают только здесь.
Он снова вывернул руль. Высокая негритянка неторопливо шла по полуденному тротуару, и Элли залюбовалась икрами ее ног. Блю посигналил, а потом выставил руку в окно, чтобы помахать ей. Она наклонила голову, пошевелила пальцами, покачала головой. Блю рассмеялся.
— Признайся, что ты влюблена в меня, милая.
— Отстань! — отозвалась она, но Элли заметила, что негритянка пытается скрыть улыбку.
— Это младшая сестра Роузмэри, — пояснил Блю.
— Да? Я с ней еще не встречалась. Он затормозил у книжного магазина.
— Она работает в суде. Пару лет назад нам пришлось здорово побороться за ту дорогу, что ведет от владений Гвен.
— Почему?
— Ну, эта история уходит корнями в далекое и печальное прошлое. После того как ввели равноправие, эта часть земли, где сейчас живет Гвен, была завещана их семье рабовладельцем, которого замучила совесть.
— Это был твой родственник? Он кивнул:
— Да. Мой троюродный прадедушка, Амброз Рейнард. Он был, судя по всему, настоящим негодяем. Не пропускал ни одной женщины, чтобы не соблазнить ее — белой, черной, рабыни, нищенки. Рассеял своих детей по всей стране.
Элли постаралась не делать никаких сравнений. Блю открыл дверцу, придержал ее для Элли и, должно быть, понял, о чем она думает.
— Только ничего не говори, — улыбнулся он. — Во всяком случае, некоторые из детей получили эту землю, но потом часть документов потерялась, а другая часть перепуталась Мой отец привел все в порядок вместе с Гвен до того, как умер.
— Она не родственница Роузмэри?
— Не близкая. Какая-то пятиюродная сестра или что-то в этом роде.
— Значит, она родня и Мейбл тоже? — Он опустил уголки рта.
— Не думаю. Мейбл была сестрой отца Роузмэри, верно? А эта земля досталась им от матери.
Элли захлопала глазами.
— Как сложно.
— Обычное дело в сельской местности, дорогая.
Он держал дверцу, и она поднырнула под его руку, направляясь в гудящее, словно улей, кафе. Весело звучала музыка кантри, добавляя шума к десяткам голосов, в основном мужских. Две официантки сновали среди столиков, но не торопились, если завязывалась беседа с посетителями, обмениваясь шутками и расспрашивая о детях. Элли заметила, как одна официантка усаживала какого-то старика с его приятелями и, взяв со стола солонку, сунула ее в карман. Дед стал возражать, но было видно, что ему приятно, что его воспринимают всерьез.
