Наталья Потёмина - Планы на ночь
— А чем это я хуже тебя? — обиделась Юлька.
— В каком смысле? — не поняла я.
— Ты можешь позволить себе невинное приключение на снегу за гаражами, а я на полу вся в побелке не могу?
— Ну наконец-то, сподобилась! — засмеялась я. — И какие впечатления от экстрима?
— Скромные впечатления. Я бы даже сказала, скудные.
— Может быть, просто первый блин комом? Волнение, нетерпение, неудобства — все можно понять.
— Понять, конечно, можно. Но, представляешь, он занимался любовью, даже не потрудившись снять пальто.
— Ну, правильно. Он же у нас кто? Конь в пальто. И конь старый. Радикулит там, остеохондроз…
— А мне говорили, что старый конь борозды не испортит.
— Юль, не бери в голову, а? Для тебя же самое главное в мужике что?
— Деньги.
— Правильно. А ты хочешь и сесть, и съесть. А так не бывает.
— Тебе не кажется, что мы с тобой поменялись ролями?
— В каком это смысле?
— В прямом. Раньше я тебя жизни учила, а теперь ты меня.
— Из меня плохой учитель. Просто я тебе помогаю. Повторяю на общественных началах давно пройденный тобою материал.
— Материал-то я усвоила. Доказала все, так сказать, на собственном опыте. Но, знаешь, жизнь почему-то не торопится радовать меня за это хорошими оценками.
— Ну, не прибедняйся. Ты твердая хорошистка. У тебя почти все есть, — успокоила я ее.
— Вот именно. Почти все.
— У многих и этого нет.
— Да мне на многих глубоко наплевать. Что ты все плохие примеры приводишь? Ты на хорошие ориентируйся, — разозлилась Юлька. — Подумаешь, квартира, машина, дача…
— Но у тебя еще есть работа, красота и здоровье.
— Вот счастья привалило! Не знаю куда складывать! — Юлька всплеснула руками. — А отчего же мне тогда тошно? Так тошно, что жить не хочется? Можешь ты мне это объяснить?
Знакомая песня, подумала я, но странно, что исполняется она на совершенно трезвую голову.
— Юль, может быть, ты мне чего не договариваешь? — испугалась я. — У тебя все в порядке?
— В полном. В абсолютном. В совершенном, — сказала спокойно Юлька и, подумав, добавила: — Я, наверное, дура, да?
— Да какая же ты дура, это я — дура. А ты — умная.
— Нет, это ты — умная, а я все-таки дура. Приоритеты у меня не те, понимаешь?
— Не понимаю, — честно ответила я.
— Ну как тебе растолковать, — задумалась Юлька. — Вот закончу я сейчас делать квартиру Сам Самычу, деньги большие получу, машину наконец новую куплю, в Турцию смотаюсь… А стану я от этого счастливее? Вряд ли. А если и стану, то очень ненадолго.
Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. Наше многолетнее тесное общение не прошло для Юльки даром.
— А от чего бы ты смогла стать счастливой надолго? — Догадываясь, что разговор принимает серьезный оборот, я вынула из сумки сигареты.
— От любви, например, — с вызовом ответила Юлька и протянула мне зажигалку.
— Тебе это надо? — спросила я и улыбнулась.
— Тебе надо, а мне нет? — вскинулась Юлька.
— А с чего ты взяла, что любовь — это счастье?
— А разве нет?
— Тебе так кажется, потому что ты не любила никогда.
— Вот именно, — обрадовалась Юлька, — не любила! Не было ее у меня, любви вашей долбаной. Не было, и не надо.
— Вот и хорошо. Вот и не волнуйся.
— А я и не волнуюсь, — сказала Юлька и так грохнула чашкой по столу, что почти все содержимое выплеснулось наружу. — Чего мне волноваться? Я спокойная как тапок.
Я взяла бумажное полотенце и вытерла со стола так и не попробованный эспрессо. Спокойный тапок Юлька молчала.
Я решила разрядить обстановку:
— А я вчера на даче была. У одного хорошего художника.
— И что? — вяло поинтересовалась Юлька.
— Классный мужик, — ответила я, — хочешь, познакомлю?
— Нищий, небось?
— Не знаю. Но очень может быть.
— И что он мне может дать?
— Ну вот, ты опять, — разозлилась теперь я, — любви хочешь — и спрашиваешь, что он тебе может дать.
— И в чем несоответствие? Парадокс в чем? Разве мой любимый не должен провести меня по краю Вселенной со всеми вытекающими из нее бриллиантами?
— Да не должен он тебе ничего, и ты ему ничего не должна.
— А в чем же фишка?
— А в этом и фишка: никто никому ничего не должен. А отдает. И отдает все, что может и не может. И получает при этом такое наслаждение, что любой, даже самый космический оргазм отдыхает.
— Что-то я не врубаюсь, как это?
— Очень просто. Смотришь на человека и думаешь, что бы для него еще такого хорошего сделать, чтобы ему стало еще лучше.
— А что он мне за это даст?
— Да, может, и ничего! — заорала я. — Как ты не понимаешь!
— Нет, — твердо сказала Юлька. — На это мы не пойдем. Или ты мне — я тебе, или вообще никак.
— Тогда заткнись.
— А я что? Я ничего. Только счастье-то в чем, ты мне можешь объяснить?
— А разве я говорила о счастье? По-моему, я говорила о любви.
— Разве это не одно и то же?
— Да какое там счастье, — отмахнулась я. — Вот сижу здесь с тобой, а внутри все болит: где он, как он, с кем?
— Это ты про Никиту? Он что, уже тебе изменяет?
— Да при чем тут это? Просто когда он со мной, счастливей меня никого на свете нет, а когда его нет рядом, я самая несчастная. И мое несчастье задавливает во мне счастье. Остается одна тревога, одна тоска… Звонить, бежать, лететь… Куда? Я скучаю по нему, понимаешь? Постоянно, всюду, всегда. Я просыпаюсь ночью, чтобы потрогать его, чтобы удостовериться, что он живой, что он мой, что он рядом. Когда он у меня бывает, я хожу за ним как привязанная. Чтобы ни на минуту без него не оставаться. Вот он курит, и мне хочется. Он в душ, и я туда же. И все смотрю на него, смотрю… И глаз отвести не могу. А внутри что-то такое тоненькое натянуто. Звенит, дергается, и кажется: вот-вот порвется…
— Ужас! — сказала Юлька. — И как ты с этим живешь?
— А ты говоришь — счастье, — усмехнулась я. — Может быть, на словах любовь — это счастье, а на деле — беда.
— И все равно, — мечтательно вздохнула Юлька, — я бы хотела попробовать. Хоть один-единственный разочек. Подползти так, тихонькой такой сапой, отщипнуть кусочек и смыться под шумок.
— Это ты о чем?
— Это я так, теоретически. Фигурально, так сказать, — отмахнулась Юлька. — Не родился еще тот мужик, которому бы я, следуя твоей теории, смогла бы отдать без остатка все то хорошее, что у меня скопилось за долгие годы одиночества.
— Когда он родится, ты уже старая будешь. Поищи лучше свой идеал в ближайшем окружении.
— Издеваешься?
— Отнюдь. Просто даю совет. Нельзя же ждать милости у природы. Наша задача отнять у нее все то, что нам должно принадлежать по праву.
