Наталья Потёмина - Планы на ночь
Придерживая меня одной рукой, другой он полез в карман джинсов и, достав оттуда мятый, не первой свежести платок, принялся размазывать по моему лицу следы былой косметики.
Слезы бежали из моих глаз прозрачными весенними ручейками и не собирались останавливаться. От этого становилось еще обиднее, и я продолжала рыдать с новой силой.
— Ну что мне с тобой делать! — расстроился Никита. — Как маленькая, в самом деле.
— Я больше не бу-у-у-ду, — всхлипывала я, отворачиваясь.
— Машка, прекрати, — уже строго прикрикнул Никита, — а то мы прямо здесь потонем без суда и следствия.
Эта глупая фраза неожиданно остановила мою истерику. Я вытерла слезы и, все еще хлюпая носом, полезла в сумку за пудреницей. Приведя себя в относительный порядок, я с вызовом посмотрела на Никиту:
— Ну, и как я тебе такая нравлюсь?
Никита чуть отодвинулся и внимательно взглянул на меня.
— Наша Маня горько плачет, отобрали Манин мячик.
— Ну, положим, еще не отобрали, — серьезно сказала я, — но все к тому идет.
— Как ребенок, честное слово, — улыбнулся Никита, — совсем шуток не понимаешь.
— Нет, это ты меня не понял, — возразила я. — Я плакала не из-за твоего заманчивого предложения, а просто так, от полноты чувств. Посмотри, как красиво! Солнце, воздух и вода — классическое сочетание. А уйдешь ты или останешься, не все ли равно? Бог дал, Бог взял.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно.
— Вот и хорошо, — отозвался Никита, заводя машину.
— Вот и хорошо.
Мы снова ехали молча. Никита достал из нагрудного кармана сигарету и передал ее мне. Я, не прерывая молчания, прикурила ее и отдала назад Никите. Он курил из моих рук, глубоко и жадно затягиваясь. После моей короткой истерики напряжение сегодняшнего утра неожиданно сошло на нет, и мне стало легко и спокойно.
В городе начались пробки, редкие для выходного дня. Но до дома мы добрались без особых проблем. Никита достал из багажника мою сумку, поднялся со мной на лифте, но в квартиру заходить не торопился.
— Ну, пока, — попрощался он.
— Ну, пока. — Я даже не пыталась его удерживать.
— Так я пойду? — спросил Никита, поглядывая на меня с надеждой.
— Так иди, — спокойно ответила я.
— Ну, пока, я пошел.
— Ага, иди, — улыбалась я, откровенно издеваясь, — передавай привет Мане.
— Какой Мане?
— Рыбе.
— Ну да, ну да… А поцеловать?
— С радостью.
Я потянулась к его губам, а он схватил меня в охапку и буквально втолкнул в квартиру. Я стала вырываться и выпихивать его обратно. Когда дерешься с бугаем, главное не сила, а ловкость. Только Никита на секунду зазевался и ослабил сопротивление, я напряглась и опрокинула его наружу. Дверь быстро захлопнулась, и мы оказались по обе стороны от государственной границы.
Какое-то время я прислушивалась, но за дверью было тихо. Минут через пять мне показалось, что на наш этаж подъехал лифт, кто-то в него вошел, и лифт снова тронулся. Все снова стихло.
Я побежала к окну и, спрятавшись за шторы, стала смотреть вниз. Никита вышел из подъезда, поднял голову, помахал Мане-невидимке рукой и, сев в машину, укатил.
27
На следующий день я отправилась на работу, чтобы забрать домой каталоги, с которыми последнее время работала. Тогда в понедельник перед высадкой на объект уже не надо будет за ними заезжать. Было воскресенье, и я надеялась, что в офисе никого, кроме охранника, не застану.
Так и случилось. Я поздоровалась с ним, перекинулась парой фраз, порылась в библиотеке, полистала каталоги, забрала все, что мне было нужно, оделась и собралась было идти домой. Но, проходя мимо кухни, услышала до боли знакомый, но какой-то приглушенный и просительный Юлькин голос:
— Петрович, миленький, ну еще разочек, а?
Я остановилась и прислушалась. На кухне происходила какая-то непонятная возня.
— Да, Петрович, да, — умоляла Юлька, — я хочу только тебя!
Интересный разговор для тихого воскресного утра, подумала я, а главное, какой содержательный.
— Ну, пожалуйста, — настаивала Юлька, — я сделаю все, что ты захочешь.
Я не выдержала и заглянула внутрь. Юлька сидела верхом на стуле спиной ко мне и разговаривала по телефону.
— Любимый мой, единственный, спасибо тебе! Петрович, спасибо за все! Навеки твоя… ну, ты меня знаешь… конечно… Пока, пока, целую…
— Это что? — удивилась я. — Секс по телефону, что ли?
— Машка! Привет! — завопила Юлька и бросилась мне на шею. — Как я по тебе соскучилась!
— Здорово! — ответила я и почувствовала неожиданно для себя, что тоже ей обрадовалась.
— Ты что здесь делаешь в свой законный выходной? — спросила Юлька.
— А ты что?
— Кофе пью и по телефону разговариваю.
— Слышала я твой разговор. С кем это ты так?
— С сантехником моим, с Петровичем.
— У тебя, кроме маникюрши и гинеколога, еще и сантехник личный появился?
— Что значит появился? Всегда был. Он в моем подъезде живет. Очень полезное знакомство. Хочешь, я и тебя ему порекомендую?
— А рекомендации мне приготовить в письменном виде или он на слух поверит?
— Поверит, он добрый, — успокоила меня Юлька. — Поломается немного и поверит. И все сделает. Особенно, если попросить его как следует. Зайдите, мол, к нам в индивидуальном, так сказать, порядке, осуществлю ваши мечты, причем самые смелые. В денежном эквиваленте, разумеется.
— Что-то серьезное случилось? — поинтересовалась я.
— Унитаз сломался. Уже месяц смываю и мою руки одновременно.
— Бывает, — засмеялась я.
— Ерунда все это, мелочи жизни, — отмахнулась Юлька, подливая себе кофе. — Ты-то как? Что нового? Сто лет тебя не видела.
— А что у меня может быть нового? Все то же, все так же.
— И у меня все то же, все так же, — Юлька глубоко, театрально вздохнула. — Кофе хочешь?
— Наливай!
Юлька достала из шкафчика чашку, насыпала туда кофе, сахар, брызнула водички из чайника и стала ложкой перетирать содержимое в мелкую кашицу.
— Что это ты делаешь? — спросила я.
— Я делаю тебе кофе эспрессо. Сам Самыч научил. Если все это долго-долго растирать, а потом залить крутым кипятком, то такая пенка получится — закачаешься!
— Он что, такой бедный, что у него дома кофеварки нет?
— Дома у него есть все. А в холостяцкой квартире пока ничего. А так как мы проводим там все свободное время, то надо же как-то приспосабливаться?
— Надеюсь, вы ограничились одним кофе?
— А чем это я хуже тебя? — обиделась Юлька.
— В каком смысле? — не поняла я.
