Кевин Милн - Финальный аккорд
Мистер Берч стоял прямо позади Рега и рылся в бумагах, прикрепленных к планшету. Он вытащил из стопки желтый лист и протянул его Регу.
– Мистер Брайт, я думаю, что господин Уилсон пытается объяснить вам, – резким тоном сказал юрист, – что, учитывая текущее состояние вашей жены, некоторые важные решения в будущем придется сделать от ее имени. Для этого мы должны установить, составляла ли она какие-то официальные бумаги на случай медицинских кризисов такого плана. Я знаю, вы, вероятно, не хотите прямо сейчас думать об этом, но учитывая текущее состояние вашей жены и ее неспособность принимать решения, касающиеся ее собственного ухода, мы должны знать, если ли у нее распоряжения о поддержании жизни.
Я не ответил. Не потому, что не мог, а потому, что не хотел.
– Итан? – спросил Рег. – Вы знаете, что это такое?
Я кивнул.
– И что?
Во время нашего первого года супружеской жизни, после того как мы все потеряли во время пожара в квартире, Анна поставила перед собой цель застраховаться от любого непредвиденного случая. Еще до первого выкидыша она заставила меня сесть вместе с ней и адвокатом и заполнить несколько правовых документов, один из которых был «Распоряжением о поддержании жизни». В то время такой поступок казался мне разумным. Теперь я был абсолютно уверен, что это было не так, потому что знал, какие она оставила распоряжения.
– Если суждено, чтобы что-то случилось со мной, – сказала она, – я не хочу, чтобы тебе пришлось переживать по поводу того, какое принять решение. И я не хочу до конца своих дней жить на аппаратах жизнеобеспечения. Потяни за вилку, Итан, и позволь мне тихо уйти.
Вытащить вилку? Просто так? Тогда это звучало разумно, когда вероятность, что что-то подобное может произойти с одним из нас, казалась до смешного далекой. Теперь, когда трагедия происходила на самом деле, мне стало плохо от одной только мысли об этом.
– Итан? – снова спросил Рег.
– Что? Ой, извините. Как я уже сказал, я… почти не спал прошлой ночью. Я не уверен, есть ли у нее распоряжения на этот счет или нет. Я должен поискать дома… Я так полагаю.
Даже для меня самого это прозвучало как грубая ложь, но я не решился сказать им правду. Я боялся, что они встанут и тут же все отключат.
– А… что, если завещание есть?
Юрист наклонился ближе.
– Тогда, будучи ее мужем, вы станете ее официальным доверенным лицом. Если она не проявит признаки улучшения, вам нужно будет сделать несколько очень важных решений для нее.
Рег выпрямился на стуле и протянул мне желтую бумажку, которую ему дал Натан Берч.
– Если окажется, что у нее нет распоряжений о поддержании жизни, вы должны будете заполнить это, чтобы подтвердить данный факт. После этого вы будете нести полную ответственность за то, как мы, я имею в виду больница, будем действовать дальше.
Я посмотрел на Анну еще раз.
– Но мы же не… Я имею в виду… авария произошла только вчера, поэтому… мы не говорим о принятии каких-то решений сейчас, правда? Я имею в виду, не то решение.
Доктор Найт резко катнулся на кресле вперед.
– Мистер Брайт, я рассмотрел дело вашей жены с доктором Расмуссеном и другими хирургами, которые занимались ею прошлой ночью вместе с командой лучших врачей нашей больницы. На основании тяжести травм, типов повреждений, которые она перенесла, а также полного отсутствия чувствительности мы все приходим к общему мнению, что вероятность выздоровления очень слабая. Это не говорит о том, что нет никаких шансов. Сейчас еще слишком рано, так как ситуация может улучшиться. На данный момент, однако, основываясь как на статистических данных, так и на мнении экспертов, вероятность выздоровления составляет пять процентов. Восстановление от таких травм, как у нее, может занять длительное время, а мы только в начале пути, поэтому давайте немного подождем. Я просто хочу, чтобы вы были готовы к тому, что в какой-то момент в будущем перед вами встанет необходимость подумать о том, хочет ли ваша жена оставаться в таком состоянии или нет. Или, может быть, она бы хотела, чтобы вы… отпустили ее.
Он замолчал, чтобы у меня было время осознать сказанное.
– Как вы говорите, авария только что произошла. Мы бы, конечно, хотели посмотреть, как пойдут дела в течение ближайших нескольких недель. Надеюсь, отек головного мозга уменьшится, и это может позволить нам оценить ситуацию под другим углом. В то же время, однако, я прошу вас подумать о возможности того, что дела могут пойти не так, как вам этого хочется.
Мой взгляд перескочил от врача на Рега, потом на мистера Берча и медсестру и обратно на доктора Найта. Не желая ни на ком останавливаться, я отвернулся от всех, и мой взгляд совершил вынужденную посадку на обезображенное лицо Анны.
– Я понимаю, – прошептал я.
После того, как я еще в течение часа наблюдал, как аппарат закачивает воздух в легкие Анны, я вышел в зал ожидания. Хизер читала книгу. Все остальные смотрели по телевизору старую серию «Смурфиков». Все взглянули на меня, когда я, еле волоча ноги, вошел в комнату.
– Теперь моя очередь проведать маму? – взволнованно спросила Хоуп и спрыгнула с дивана ко мне на руки.
– Мне очень жаль, дорогая. Врач говорит, сейчас только папа может ее видеть.
Я не хотел ей лгать. Но что хуже: сказать восьмилетнему ребенку, что врач не разрешает ей увидеть мать, или позволить ребенку запомнить на всю жизнь кусок изуродованной плоти, который совсем не похож на ее маму?
Я повернулся к Стюарту и Хизер.
– Вы не возражаете, если отвезете Хоуп обратно домой? Я не знаю, как долго это продлится, но вы сделаете мне большое одолжение, если сможете просто присмотреть за ней какое-то время.
– Конечно, – произнесла Хизер.
– Абсосмурфли, – добавил Стюарт, пытаясь поднять настроение детей, пародируя Смурфа.
После того как они ушли, я перекусил в кафетерии, а затем вернулся в комнату Анны, где в течение пяти часов наблюдал, как поднимается и опускается ее грудь. Время от времени я говорил с ней, чтобы проверить ее реакцию. Например, я говорил: «Анна, я здесь» или «Ты слышишь меня? Пожалуйста, просто постарайся услышать меня». Однажды я даже закричал, из-за чего в палату прибежали две медсестры, чтобы узнать, что случилось. Но, несмотря на все это, она ни на дюйм не шевельнулась.
Если не считать методичного дыхания ее легких, она лежала совершенно неподвижно. В три часа пришел новый начальник смены и сообщил, что ко мне пришли и ждут в зале ожидания.
– Кто?
– Она не сообщила свое имя.
Я зашел за угол и прошел обратно по коридору в зал ожидания. Какая-то женщина, лет двадцати с небольшим, подняла на меня глаза. У нее была ямка на подбородке, опухшая губа и темно-синие круги под обоими глазами, но все же у нее было красивое лицо. В какой-нибудь другой день, я даже не сомневался, она была бы энергичной и самоуверенной, но сейчас она походила на испуганного котенка. Девушка с трудом сглотнула, потом встала и сказала:
