Татьяна Герцик - Начнем всё сначала
Покачиваясь на носках, Павел внимательно разглядывал мотоцикл и со знанием дела рассуждал с дядей Пашей о прочности старых моделей.
– У отца тоже есть старый Урал, классная вещь. Мощный, нигде не застревает, везде пройдет, без малого за тридцать лет даже железо не проржавело. Но для этого нужен хороший уход. Я смотрю, ваш тоже в приличном состоянии. Не жалеете ни времени, ни денег? Машина всегда ответит на заботу, это не капризные женщины. Не так ли, Жанна? – И насмешливо подмигнул девушке, противопоставляя надежной машине.
Жанна задохнулась от возмутительного намека. Это она-то капризная? Она просто идеал! Но, посмотрев на его лицо с приподнятыми чуть дрожащими уголками губ и насмешливыми глазами, догадалась, что он откровенно ее дразнит, ожидая приступа праведного гнева. Постаралась не доставить ему такого удовольствия, и совершенно равнодушно заметила:
– Понятия не имею. Тебе виднее – ты общаешься и с теми и с другими гораздо теснее, нежели я.
Павел с уважением хмыкнул, безмолвно признавая боевую ничью. Взгляд упал на аккуратно свернутые в тугой рулон торчащие из коляски сети, и он недоуменно поинтересовался:
– А вы что, бреднем ловить будете? Это же вроде запрещено?
Тетя Катя с достоинством поправила жилистыми пальцами шерстяной малиновый платок и недовольно возразила:
– Так ведь у нас много чего по глупости-то запрещают. И отцы, и прадеды наши бреднями рыбу ловили, а ее только больше становилось. Во время ловли речку как хорошо прочищали – ни коряг тебе, ни застоя никакого! Не то, что теперь. А ведь дерево в воде гниет, и рыба травится – все меньше ее и меньше. Вот увидишь, как речка буреломом-то завалена. И рыбы мало стало, не то, что в те времена, когда рыбаков много было. Поедем, не боись, еще никто не ругался!
Жанне стало не по себе при мысли об опасном соседстве. Еще этого не хватало – Павел в роли третьего лишнего. Посмотрев на него, возмутилась:
– Куда же он сядет? – чтобы замаскировать беспокойство о собственной персоне, проявила несколько фальшивую заботу о железном коне: – Он тяжелый, Урал столько не увезет!
– Да Бог с тобой, Жанна! – удивленно вмешалась хозяйка мотоцикла. – Забыла, что ли, как мы впятером на нем ездили? Выдержит, ему не впервой. К тому же толстых среди нас нет.
Павел учтиво предложил, желая удовлетворить всех:
– Может, на моей машине поедем? Она во дворе стоит.
Дядя Паша насмешливо возразил:
– Да по нашим лесам и на танке-то не проедешь, застрянет где-нибудь в овраге, а ты – на легковушке! Если уж машину не жалко, можешь сразу ее в реке утопить, чтоб не мучилась. – И серьезно добавил: – Поедем на Урале, он верткий, везде пройдет. Только вот сапог рыбацких у нас больше нет, а в этих финтифюльках, – он указал на ненадежные Павловы кроссовки, – на таежной реке делать нечего.
Тетя Катя жестом успокоила заволновавшегося было Павла.
– Да это мы счас поправим! – И громко крикнула: – Лиза! Выйди на минутку!
Из дверей показалась Елизавета Александровна.
– Дай-ка Павлу бахилы Дмитрия. Они ему должны быть впору.
Елизавета Александровна скрылась в сарае и через пару минут вынесла тяжелые резиновые бахилы, и в пару к ним старую рыбацкую куртку, тоже прорезиненную, с множеством карманов и ярко сверкающих на солнце заклепок. Павел натянул амуницию и стал похож на мультяшного Кота в сапогах.
– Ну вот, теперь нормально, – дядя Паша оценил молодецкий вид нежданного помощника и не скрывал своего удовольствия. – Теперь вдвое больше рыбки наловим.
Жанне показалось, что прозвучал урчащий голос домовитого кота Матроскина, и она, не сдержавшись, звонко хихикнула. Павел неодобрительно на нее посмотрел, приняв смешок на свой счет.
Дядя Паша величественно кивнул Жанне, веля устраиваться сзади. За ней взгромоздился Павел, крикнул водителю – трогай! – и они поехали.
Езда с дядей Пашей требовала немалой выдержки и навыка. Несмотря на бездорожье, ездил он быстро, хотя видел в силу немолодых лет плоховато, поэтому ощущения, испытываемые пассажирами, были сродни катанию на американских горках – резко вверх, быстро вниз, и задача одна – вцепиться в поручни и не выпасть из бешено мчащегося мотоцикла!
Жанне было неудобно и непривычно – она никогда прежде не попадала в такую тесную мужскую компанию. Павел притиснул ее к спине дяди Паши, а сам с удовольствием прижался сзади, обхватив обеими руками за талию и нахально положив подбородок ей на плечо. Энергично поерзать, чтобы расширить жизненное пространство, хоть и очень хотелось, но не стоило, задний пассажир мог спикировать в грязь на полном ходу.
Жанна об этом вовсе бы не пожалела, но жалостливая тетя Лиза, конечно, разохается и ее не поймет. На ухабах мотоцикл резво подскакивал, как необъезженный конь, и она изо всех сил прижималась к водителю, боясь скатиться вбок. От сидящего сзади Павла шел такой жар, что она чувствовала его тепло сквозь две куртки – свою и его. Горячие ноги парня, крепко обхватившие ее бедра, насквозь прожигали плотные джинсы. Под конец поездки у нее начала болеть от напряжения голова, что бывало с ней только перед экзаменами после ночных студенческих бдений с обильным вливанием кофеина.
Мотоцикл лихо заскочил на небольшой взгорок и затих.
Дядя Паша терпеливо подождал, когда с машины слезут несколько очумелые от сверхудалой езды пассажиры, вытащил из люльки топор, вручил его Павлу, сам взял другой, поменьше. Взвалил на плечо бредень. Женщины разобрали ведра и веревки.
– А зачем топор? Рыбу глушить, что ли? – Павел с интересом разглядывал огромный, остро заточенный инструмент. – Прямо как топор палача, такой же огромный. И тяжелый! – высоко подбросил его, неловко схватил за топорище и чуть не уронил.
– Ну, не балуй! – строго прикрикнул на него хозяин опасного предмета. – Оттяпаешь ногу, кто тогда виноват будет? Тот, кто тебе его дал? Не младенец, чай! Соображать должон!
Павел сконфуженно пожал плечами, преувеличенно бережно положил топор на плечо, и все дружно спустились по угору вниз.
Молча принялись очищать речку. Женщины быстро и привычно вытаскивали мелкий мусор, а Павел, подгоняемый дядей Пашей, вместе с ним рубил упавший в воду сухостой. Вдвоем, пыхтя и для облегчения тяжелой ноши матерясь под нос, вытягивали подальше на землю огромные, склизкие, полусгнившие в воде стволы. Через три часа такой работенки сделали привал.
Парень уселся верхом на поваленное ветром дерево, вытянул дрожащие от напряжения ноги и устало вытер пот со лба.
– Почему речка так загажена?
Тетя Лиза, сердито отмахиваясь от жужжащего над ухом овода, пояснила:
– Да это последний неубранный кусок остался. Дальше река уже чистая. Мы всем селом каждый год потихоньку русло чистим и у этой речки, и у других.
