Барбара Мецгер - Скандальная жизнь настоящей леди
Харри уже исчез, когда она проснулась, так же, как и любые свидетельства его импровизированной кровати. Каминная кочерга тоже вернулась обратно туда, где ей надлежало находиться, а его халат был брошен в ногах кровати. Был ли это продуманный эффект для любого слуги, который мог войти, или Харри снял его ночью? Его обнаженный образ не способствовал тому, чтобы она снова легла спать, несмотря на ранний час и тишину в коридорах.
Симона подтянула халат ближе, чтобы коснуться ткани, потереться об нее щекой, вдохнуть его запах. Она прижала предмет одежды к себе. Так или иначе, на эту неделю Харри принадлежит ей. Она соберет еще больше воспоминаний о том, как была Номой Ройяль, принцессой удовольствия, с Харри в качестве ее принца-консорта. Она спрыгнула с кровати, чтобы найти его.
Кажется, ожидалось, что ночные бабочки проспят большую часть утра, потому что никто не вошел со свежим углем, горячей водой для умывания или чашкой шоколада. Симона привыкла вставать рано, завтракать со слугами, иметь немного времени для себя перед тем, как заняться детьми, порученными ее заботе, но она не была уверена в правилах поведения на загородном приеме для распутников. Кроме того, ее новая одежда застегивалась на спине, поверх корсета, для чего требовалась горничная, чтобы затянуть завязки. Точно так же она не могла соорудить себе прическу, достаточно элегантную для такой компании, потому что для этого требовались ловкие пальцы Сары и горячие щипцы для завивки.
Молодая горничная все-таки явилась, наконец-то расслышав звонок колокольчика, с кувшином горячей воды, протирая глаза. На этот раз она была молчалива, никаких новых намеков по поводу соревнования или планов на день. Она односложно отвечала на вопросы Симоны, между зевками, до тех пор, пока Симона не сдалась. Она только надеялась, что силы девушки не истощились после напряженной ночи, но не ее дело читать горничной лекции, только не тогда, когда на ее подушках все еще было видно углубление от головы Харри.
Только горстка джентльменов завтракала, когда Симона наконец-то последовала за запахом кофе и бекона в утреннюю комнату. Харри среди них не было, и Симона вышла бы, если бы пятеро мужчин разных возрастов, социальных положений и трезвости, не вскочили на ноги. Все они предложили ей заполнить тарелку, чашку и ее утренние часы.
Харри? Вам не нужен этот презренный тип, заявил ей один из них.
У другого была любовница и жена. Ему и так достаточно женщин, грубияну.
Третий предполагаемый Лотарио[19], держал свою любовницу в неотапливаемой каморке. Он не смог бы позволить себе Симону, даже если бы она искала покровителя.
Четвертый, лорд Комден, чья chérie amour была très enceinte[20], весело объявил, что, так как Элис страдает от утренней тошноты, то он к услугами мисс Ройяль.
Симона потеряла аппетит. Она приняла намазанную маслом сладкую булочку для себя и несколько кусочков сахара для лошадей, решив прогуляться до конюшен, чтобы узнать, нет ли там Харри. Ей так же хотелось перекинуться несколькими словами с Дэниелом, если он вернулся из деревни. К тому же девушке не терпелось получше разглядеть жеребца, принадлежащего Харри.
До того, как она покинула утреннюю комнату, Симона спросила:
– Знает ли кто-нибудь, что за мероприятия запланированы на сегодня?
– Предполагалось, что у нас будет соревнование с лабиринтом, но иногда накрапывает дождь. Женщины не захотят пачкать свои подолы в грязи. – Банковский магнат поднял свой монокль, чтобы изучить юбки Симоны, или ее лодыжки.
Симона даже не заметила, какая на улице погода. Она заметила только сладострастные взгляды.
– Все равно почти у каждого есть карта этого места, – проскулил лорд Мартиндейл, потому что он заплатил в два раза больше, чем все остальные, и все впустую. – Клэр и Горэм придумают что-нибудь еще.
Симона бросила один взгляд из парадной двери особняка Гриффин-Вудс и решила все-таки не ходить в конюшни. Она едва могла видеть лес, благодаря которому поместье получило свое название, сквозь проливной дождь. Вместо этого она прогуляется по открытым для гостей комнатам старого здания, в надежде найти Харри и какой-нибудь скрытый талант для своего вечернего выступления.
Девушка размышляла, кто обставлял Гриффин-Вудс: маркиз, его жена или Клэр Хоуп, которая, казалось, чувствовала себя здесь как дома. Египетская комната, должно быть, была идеей Клэр, так как декоративные, театральные цвета идеально оттеняли темноволосую красоту женщины. Комната для шитья, которая выходила на сады позади дома, определенно принадлежала маркизе. Потертая, удобная мебель, потускневшая парча, множество окон, чтобы пропускать свет – все это было не в стиле Клэр. И вовсе не ее портрет висел над камином. Горничная, натиравшая дверные ручки, сообщила Симоне, что женщина с каштановыми волосами на портрете – это сама леди Горэм, так она выглядела раньше. Она не была в этом доме много лет, и не удивительно, тихим шепотом добавила служанка.
Леди Горэм показалась Симоне знакомой, что было невозможно. Она знала мало титулованных леди за время своего услужения, а эта дама должна быть сейчас старше и выглядеть по-другому. Она не была ни привлекательной, ни счастливой женщиной, судя по хмурым морщинам вокруг рта с тонкими губами. Или, возможно, художник не отдал ей должного. Тем не менее, он отлично запечатлел ее интересы: круглые пяльцы рядом и котенка, играющего с какой-то пряжей у ее ног. Несомненно, леди Горэм была превосходной вышивальщицей. Симона могла судить об этом по вышитым салфеточкам на каждой поверхности, простроченным цветами накидкам на сиденьях, тканым гобеленам в рамках по всей комнате. Девушка сомневалась, что Клэр когда-либо пользовалась этой гостиной, только не тогда, когда в ней все еще располагались портрет жены ее любовника и ее вышивки.
Симона продолжила свою экскурсию, пока не обнаружила бильярдную, где играли сэр Джон Фоули и капитан Энтуистл. И пили, хотя часы еще не пробили даже десяти. Оба предложили Симоне научить ее играть. Она знала достаточно об этой игре, чтобы понимать, что та включает в себя руки инструктора, обнимающие ученика, что было совершенно неприлично. Это было так же наиболее вероятной причиной, по которой двое мужчин едва не дошли до рукоприкладства, выясняя, кто покажет Симоне правильный захват.
– О, Харри сказал, что научит меня, – заявила им девушка перед тем, как покинуть комнату. Она поняла, что не должна блуждать сама по себе, только не в этом гнезде шершней, но ей не хотелось возвращаться в свою комнату. Взгляд подсказал Симоне, что дождь продолжается, и это исключало прогулку, поездку верхом, экскурсию по садам. Она заглянула в комнату для завтрака, чтобы посмотреть, спустился ли вниз кто-нибудь из женщин, но они, должно быть, приказали принести подносы себе в комнаты, если проснулись. Другая группа мужчин поднялась, увидев ее, но они выразили тот же интерес, те же косвенные намеки. Лакей предположил, что ей стоит поискать мистера Хармона в бальном зале.
