Адриана Триджиани - Лючия, Лючия
— У меня мысль, — говорит мне папа, когда я помогаю ему пересчитывать мелочь в лавке. — Что если я попытаюсь убедить Розмари и Роберто, чтобы они поехали с нами в Италию? Как ты думаешь?
— Думаю, это отличная мысль.
— Перемена обстановки, возможно, пойдет им на пользу. — Папа понижает голос. — Как ты думаешь, Розмари справляется?
— Не знаю. Иногда кажется, что ей стало легче, но внезапно она начинает плакать и никак не может остановиться. Мама пытается ее утешить, но это не так просто.
— Все, закрываемся, — говорит мне папа и начинает свой вечерний ритуал. С детства мне нравится находиться в лавке во время ее закрытия, смотреть, как папа опрыскивает овощи, кормит нашего «мышелова», кота Мота, выключает свет, начиная от черного входа и заканчивая у парадной двери.
— Сегодня заходил Данте, — мимоходом говорит папа.
— Как он?
С тех пор, как Джон Тальбот вернулся в мою жизнь, в ней не стало места Данте.
— В порядке. Он спрашивал, почему ты не хочешь его видеть.
Невероятно, чтобы Данте расспрашивал моего отца! Я никогда не обсуждала с ним Данте.
— Не сердись на него, — продолжает папа. — Он мне ничего не рассказывал. Я просто спросил его, что такое с вами обоими происходит.
— Зачем вообще было что-то спрашивать?
Папа опрыскивает овощи и, не поворачиваясь ко мне, говорит:
— Он мне нравится. И я думаю, что вы прекрасная пара.
— О, пап.
Как мне хочется объяснить отцу, почему я избегаю встреч с Данте с того вечера, когда он поцеловал меня. Тогда мне показалось, что мое к нему чувство возвращается, но сразу за этим пришло ощущение, что я снова попала в ловушку.
— Папа, а тебе нравится Джон Тальбот?
— Почему ты спрашиваешь? — обходит прилавок папа. — Вы снова встречаетесь, да?
— Мы вместе обедали.
Мой голос дрожит, потому что, по правде говоря, мы с Джоном проводим много времени друг с другом. Мы обедаем, катаемся по городу, навещаем его мать. Он пытается доказать мне, что я для него единственная.
— Он очень похож на тебя, у него есть свое дело, — защищаюсь я.
— Нет, он просто остроумный мужчина с хорошим вкусом и дорогой машиной. У него большие планы, но нет работы.
— Мне нравится, когда мужчина хорошо одет и ухожен. Это значит, что мужчина уверен в себе. Что касается его планов, то они у него действительно выдающиеся, и кто, как не ты, папа, — человек, который приехал в эту страну ни с чем и создал свое дело, — может понять, что значит, когда у человека есть большая мечта.
Папа опирается на прилавок:
— Лючия, суди о мужчине не по словам, но по его делам.
— Я что-то не понимаю, папа. Что тебе известно такого, чего не знаю я?
— У каждого человека есть свои слабые стороны. Ты ослеплена мистером Тальботом, потому что внешность — это твоя страсть. Тебе нравится его одежда, образ его жизни, ведь он так беззаботен. Пусть отменный вкус — твой талант, но это и твоя слабость. Благодаря этому ты шьешь прекрасные платья, но все же в жизни это скорее недостаток. Помнишь, ты рассказывала мне о заказчице, у которой фигура напоминала баклажан. Вы сотворили чудо: занизили линию талии на платье и вставили плечики, создавая впечатление пропорциональной фигуры. Что касается Джона Тальбота, то тебе не дано понять, что он собой представляет, потому что ты восхищена им. И даже если ты видишь в нем какие-то недостатки, ты уверена, что тебе удастся их исправить. Ты заблуждаешься.
— Папа, я отдаю себе отчет в своих желаниях. Да, я восхищаюсь им! И не вижу здесь ничего плохого.
— Мне ясно только то, что ты готова прощать ему его недостатки и замечать только его положительные качества. Но если ты хочешь выйти замуж, то должна понимать и принимать слабые стороны — затем, чтобы ценить сильные. Лючия, — устало говорит папа, — я знаю тебя с самого твоего рождения. Разве я когда-нибудь принуждал тебя к чему-то только потому, что мне хотелось?
— Нет, папа.
— И никогда впредь я не стану навязывать тебе свое мнение, что делать или кого любить. Я просто прошу тебя не терять голову. Будь начеку. Ни к чему спешить.
— Могу пообещать тебе, папа, что не буду торопиться.
Я огорчена. Мне так хочется, чтобы Джон понравился папе. Если я буду продолжать с ним встречаться, мне просто необходимо папино одобрение.
— Лючия, пригласи его на ужин в воскресенье.
— Ты серьезно, пап?
— Посмотрим, кто он таков. — Папа улыбается и протягивает мне вишневую карамель на палочке, как он делал, когда я была девчонкой. — Идем домой.
Три воскресенья подряд Джон Тальбот ужинал вместе с нами, и теперь всем известно, что мы — пара. Мама от него просто в восторге. Папа остается при своем мнении, но, по крайней мере, он старается. Рут и Харви пригласили нас с Джоном на первый хедер[35] в их новом доме. Обычно всю Пасху я провожу в капелле, сначала Великий четверг, потом Страстная пятница, а потом ночное бдение в ночь с субботы на воскресенье. Пасха всегда была моим любимым праздником, но в этом году я вообще не пойду в церковь. Я не была в нашей капелле Святой Девы Марии из Помпеи со дня похорон Марии Грейс. Иногда мне хочется помолиться, но я не могу. Я все еще слишком рассержена на Бога, а молитвы в таком состоянии будут неискренними. Мама беспокоится за мою веру, но я не могу делать вид, что чувствую себя умиротворенно в том месте, где я чувствую боль, где вспоминаю о том, с какой легкостью Бог может оставить нас в тот самый момент, когда мы больше всего в Нем нуждаемся.
Я никогда не была на хедере, но мне известно, что Рут приготовит традиционную для еврейской Пасхи еду, которая символизирует исход еврейского народа из Египта. Новобрачные Гольдфарб (Харви настоял, чтобы Рут взяла его фамилию) нашли отличную квартиру рядом парком «Грамеси», на другом конце города от Коммерческой улицы.
— Ты уверена, что хочешь пойти пешком? — спрашивает Джон, берет меня за руку, и мы спускаемся по ступеням крыльца. — Уверена?
— Конечно.
Джону очень идет его темно-синий костюм из габардина. Он такой красивый.
— Я оделся как надо для хедера?
— Ну конечно. — Как здорово, что Джон обеспокоен, понравится ли он моим друзьям. — То, что надо. Отлично выглядишь.
— Нет, это ты у нас красавица, — возражает он. — Тебе очень идет желтый цвет.
— Я сама сшила это платье.
Делмарр привез мне отрез шерстяного крепа из поездки в Монреаль, где он закупал ткань. Из него я сшила костюм с черно-белой отделкой «в елочку» и золотыми пуговицами на жакете. Моя любимая деталь — это баска, которая спереди собирается изящными складками, а потом встрачивается в шов на спине, придавая живость жакету. К костюму на распродаже я купила черные туфли-лодочки.
