Ли Стаффорд - Сердце на двоих
Он допил свой кофе и молча наблюдал, как она допивает свой. Затем порывисто встал и просто сказал ей:
— Идем.
Без колебания Корделия поднялась и пошла за ним. Может, в Англии у нее нашлись бы силы не подчиниться его приказу, даже возмутиться его тоном. Но здесь была Испания, и здесь она чувствовала себя другой Корделией, той, которая повиновалась Гилю как судьбе, сознавая, что только внутренний страх мешал ей сделать это прежде.
Идя бок о бок, они поднялись по деревянным ступеням на второй этаж. Гиль так и не дотрагивался до нее. Наверняка сознательно, подумала она, он играет на ее растущей жажде в его близости. По коридору, по-прежнему держась на небольшом расстоянии друг от друга, они прошли мимо нескольких запертых комнат. Корделия поняла, что он ищет нужную по памяти. Наконец, они остановились перед одной из дверей.
Печально улыбнувшись, он обратился к ней.
— Надеюсь, все будет так, как мне хотелось, — сказал он неожиданно.
— У тебя есть в этом какие-то сомнения? — усмехнулась она, а ее тело до предела напряглось в ожидании, когда, оказавшись в его крепких объятиях, уже не будет сопротивляться. — Как это не похоже на тебя!
Его рука дотронулась до ее плеча в тот момент, когда он рывком распахнул дверь. Было нечаянным это касание или нет, но радость, которую она испытала, оказалась столь сильной, что это испугало ее. Вокруг было сумрачно, почти темно, и лицо его утонуло во мраке. Она глубоко вздохнула и начала склоняться к нему. В этот момент он тронул выключатель, и комната озарилась внезапным светом. От неожиданности Корделия вскрикнула.
Она ждала, что он приведет ее в спальню, но перед ней была просторная, полная свежего воздуха мастерская с большими окнами и отлакированными деревянными полами. В центре ее размещался массивный стол, в углу — мольберт. А вдоль стен расположилось все, что нужно художнику: холсты, тюбики с красками, инструменты, кисти, акварели, бумага, мелки, карандаши, бутылочки с растворителем. Здесь же стояли удобное кресло для отдыха и кофеварка. Все, о чем только может мечтать художник.
Замерев от изумления, Корделия не могла говорить. Только глядела на Гиля глазами, полными признательности и удивления. Его ответная улыбка торопила ее покончить с остатками недоверчивости.
— Думаю, кое-что из этого пригодится тебе? — спросил он.
Она сделала несколько неуверенных шагов, расширившимися глазами глядя по сторонам.
— Все, все пригодится… — она встряхнула головой, все еще с трудом веря в увиденное. — Гиль, но ведь все это куплено в моем херфордском магазине!
— Естественно. Получился солидный заказ, — сказал он деловито. — Гайнор все организовала. Впрочем, это было не сложно. Лишь пришлось указать вымышленное имя заказчика.
С Корделии понемногу спадало оцепенение. Поднимаясь по лестнице, идя с ним по коридору, она ждала, что сейчас настанет время любви. Она уже хотела этого, она была готова ко всему. И теперь ей стало чуть стыдно за то, как неверно она поняла, чего хотелось Гилю.
Еще раз он дал ей понять, насколько плохо она его чувствует.
И уже возненавидев себя за только что испытанное желание, всю горечь своего разочарования она обрушила все же на него.
— Ax, как вам нравятся такого рода трюки! Вас это забавляет! Все это действительно небывало, но я в этом не нуждаюсь, чтобы сделать несколько набросков, мне половины не понадобится. Все необходимое я привезла с собой!
— Я знаю, — невозмутимо ответил он. — Но это может пригодиться вам для большой работы, для того, чтобы подготовиться к вашей первой выставке.
Слезы обиды набежали на ее глаза, кулаки сердито сжались.
— Так не пойдет. Гиль, — с яростным упрямством заявила она. — Нельзя запереть меня в комнате и приказать мне заниматься живописью. Я не могу производить шедевры по вашему приказу!
— Возьмите себя в руки, — умиротворял ее Гиль. — Никто не собирается запирать вас, и нет у вас никаких обязательств, кроме тех, которые записаны в контракте. Я уже говорил вам, что не вымогаю вашу благодарность. И все же не мешало бы вам хоть чуть-чуть ценить то, что я делаю. — Гиль пожал плечами. — В один прекрасный день вы станете настолько взрослой, что перестанете подозревать каждый мой поступок в тайной корысти. Дайте знать, когда это случится.
Резко повернувшись, он направился к двери.
— По соседству с мастерской Бланка приготовила спальню для вас, — бросил он через плечо. — Я же пойду прогуляюсь по саду, пока совсем не стемнело, так что спокойной ночи.
И он ушел, оставив ее одну. Она же была совершенно разбита и еще вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, в очередной раз черт-те что натворившей.
Глава 10
Корделия долго лежала без сна в просторной семейной кровати в комнате за студией. Она слышала неясные звуки, доносившиеся снизу, как Бланка и ее муж Томас ходили в своем помещении, как Гиль — она безошибочно узнала его шаги прошел из сада в свою комнату. У ее двери он не остановился.
Измученная, она наконец заснула и спала до тех пор, пока Бланка не принесла ей поднос с кофейником и не открыла ставни, впуская утренний свет. Сад за окном сверкал ранней росой. Старые спутанные кусты роз, буйные поросли цветов, хорошо растущих вопреки засилью сорняков. Тропинки тоже заросли травой, пробившейся сквозь бордюрные камни и треснувшие урны. Маленький пруд был густо покрыт зеленой ряской. На замшелых солнечных часах грелась все та же кошка, вылизывающая лапку; а в отдалении горы возносили свои все еще белые головы, пронзая ими безоблачное небо.
Корделия торопливо оделась в бело-зеленое ситцевое платье и белые сандалии, втиснув свои локоны в изумрудно-зеленую застежку на затылке. Ее мучило предстоящее: нужно было после вчерашнего встречаться с Гилем, хотя знала, что и этот барьер надо преодолеть.
Вчерашний вечер вставал перед ней кошмаром. Корделия готовилась к заранее подготовленному обольщению, представляла это подобием сцены в плохом кино, и теперь вспоминала об этом с отвращением. Ведь должна была знать, что это не в стиле Гиля. Он ждал не ее готовности, а сознательного выбора, проявления ее собственной воли.
"В один прекрасный день ты придешь ко мне по своему желанию…Я не хочу заниматься с тобой любовью, пока ты сама не позовешь меня..". Он хотел заставить ее признать поражение, умолять его взять ее. Он не желал ничего иного, как добровольной и безоговорочной капитуляции.
Ее непреодолимо влекло к нему. Вышла из спальни, открыла дверь студии, обошла ее, касаясь девственно чистых холстов, трогая прекрасные собольи кисти. Все здесь было лучшего качества, не скупясь, он откладывал и приобретал все это для нее. Корделия нахмурилась и закусила губу. Зачем Гиль все это делал, если не рассчитывал за все получить сполна. Она не понимала его. Он так и оставался для нее загадкой, и похоже, что от этого ее любовь только возрастала.
