Людмила Леонидова - Хмельная музыка любви
— Без ордера? — ахнула Наташа.
— Книжек детективных начиталась. Какой сейчас ордер требуется? Я вот что думаю: поскольку этот бабник балкон открытым держал, значит, не боялся, что она на помощь звать будет.
— Если подсажена на иглу, так зачем ей помощь чужая нужна, коль дождется его к вечеру, он ей и поможет… — предположила Наташа.
— Получается, что ее куда-то из квартиры Алексея уже увезли, — размышляла Женя, — если ни на стук, ни на зов соседки никто не отозвался.
— Возможно, и увезли, — согласился Савва, — Леха решил, что шум лишний ему ни к чему.
— А что ему шум? — возразила Наташа. — Бабки сказали, что бардачит он беспрестанно. А если все привыкли, кто будет обращать внимание, больше он шумит или меньше?
— Место для Иры выбрали подходящее… — вновь попробовала поразмышлять Женя.
— Для начала подходящее, — поправил ее Савва.
— Да, для начала. А потом, когда ее в «норму» вернули… — продолжила Женя.
— Да уж тогда делай с ней что хочешь! — представив, как пролеченную девушку вновь подсаживали на иглу, ужаснулась Наташка.
— Все старания родных насмарку, — покачала головой Женя и, вынув фотографию из сумки, внимательно вгляделась в нее. — Симпатичная девушка, если встретишь на улице, ни за что не скажешь, что наркоманка.
— И фотография удачная, хорошо запоминаемая, — взяв снимок из рук Жени, проговорила Наташка. — Где взяли?
Женя укоризненно взглянула на друга и выдала подруге тайну:
— Выкрали из семейного альбома.
Глаза у Наташки полезли на лоб.
— А что мне оставалось, если другого способа увидеть ту, которую нужно спасать, нет, — без тени смущения отмахнулся Савва.
— Его, — Женя с улыбкой показала на кудлатого Савву, — Иноземцева Ольга Петровна в дом к себе не хотела впускать вообще.
— И поделом, я бы такого тоже не пустила. — Наташа посмотрела на широкоплечего черноокого мужчину.
— Меня она знала, — продолжила Женя, — и не очень удивилась, когда я попросила разрешения навестить больного. Чувствовала, что обида у нее на всех нас, коллег мужа, поэтому разговаривала по телефону сдержанно. На прощание процедила: «Лучше поздно, чем никогда».
— Видно, слишком долго ждала, что кто-нибудь вспомнит о больном, — предположила чувствительная Наташа.
— Я вообще была не в курсе, что с ним, — оправдывалась Женя.
— Как же так, ведь его не один месяц на работе не было!
— Каюсь и постараюсь искупить.
— Ты, леди, всем задолжала, так что старайся активнее, — хохотнул Савва.
Он умел любое серьезное дело обернуть в шутку.
— В общем, когда Ольга Петровна открыла дверь и увидела, что я не одна, первой реакцией было захлопнуть ее перед нашим носом.
— Я сразу кричать стал, что, мол, свой, не бандит и не вор я, не пугайтесь!
— Правда? — поверила Наташка.
Женя махнула рукой.
— Что ты его слушаешь! Я успела представить Савву как своего жениха.
— А хозяйка дома, — Савва сделал паузу, — так подозрительно оглядела меня с ног до головы и спрашивает: «Этот чумазый, небритый, лохматый действительно жених такой очаровательной бизнес-леди?»
— Поначалу я вообще хотела соврать, сказать, что он наш сотрудник из отдела продаж.
— Я из продаж? — гоготнул Савва.
— В общем, у нее были такие глаза, что я не решилась ей лгать. Просто взяла и сказала: «Простите, что не одна, сейчас фирма такие времена переживает, что он меня одну никуда не отпускает».
— Поверила? — улыбнулась Наташа.
— Ей ничего не оставалось, Савва уже отвоевал территорию.
— Целую прихожую. — Расставив широко руки, Савва показал, как потеснил хозяйку. — Прокофий Иванович очень обрадовался нам, — продолжил он дальше рассказ Жени. — Я это сразу почувствовал. Хоть он почти без движения лежит, я знаю состояние таких больных. Приходилось друзей в госпитале навещать. Он к нашей бизнесвумен отнесся как к родной.
— Да, — подтвердила Женя. — За руку взял, гладил. Простить себе не могу, что раньше не навестила. — Женя, несмотря на жесткий характер, позволила себе эмоции, но тут же спохватилась. — Потом Ольга Петровна чаем стала нас угощать. Альбом семейный принесла и показывает фотографию дочери, когда та в первый класс пошла. Вот, говорит, какая девочка была. Савва альбом полистал и, узнав во взрослой девушке подросшую Ирочку, между прочим уточнил: «Это она?»
— И как только получил подтверждение, фото из альбома исчезло. Перекочевало в мое портмоне.
— Мастер! — восхитилась Наташка, рассматривая фотографию пропавшей наркоманки.
— Не мастер он и тем более не поэт, а… получается, что жулик. Если бы Ольга Петровна спохватилась, как бы я выглядела?
— Значит, так, — обиделся Савва. — Когда тебя просят пойти туда, не знай куда, и принести то, не знай что, тебя называют детективом. А когда я детективные мероприятия провожу — жуликом!
— Ты ведь напросился со мной в гости, чтобы пронюхать, разузнать побольше, а не фото воровать.
— Золотце мое, когда я обратился к специалисту, а точнее, к своему приятелю Мише… потому как ты предупредила, что в это дело посторонним вход воспрещен, — глядя на Наташу в поисках поддержки, промолвил Савва, — тот готов был начать работать сразу. Только фотографию и данные девушки просил принести. Она ведь и в кутузке, и, не дай Бог, на том свете уже могла очутиться. Кто знал, где они ее держат. В паспортном столе, сама знаешь, все люди на одно лицо, на уголовников похожи. Нужно было жизненную фотографию добыть. Не могли же мы матери доложить о наших намерениях, испугать ее насмерть?
— Я бы предпочла попросить, — все же настаивала на своем Женя.
— Да ладно, я уже их размножил, можешь вернуть! Хорошо, что на деле все оказалось проще простого. Леха просто заманил ее к себе в обычную квартиру, не стесняясь соседей. Хотя всегда воображение рисует страсти-мордасти, но меня в армии учили, что искать всегда нужно рядом. Вот и враги нашего шефа не заморачивались, когда захотели ее на иглу подсадить, нашли на вид отличника-ботаника, а по сути подонка.
— Скорее всего знакомы они с Ирочкой не один день, — предположила Женя. — Мы не знаем историю вопроса с самого начала. Возможно, они его наркотой снабжали из-за нее конкретно.
— Не исключено. До этого Мишка мне сообщил, что он в сутенерах по картотеке проходил.
И никаких тебе застенков и подвалов не понадобилось! Которые рисует воображение ее мамы. В наш-то век! Ори на весь двор, не доорешься. На глазах у всего честного народа девушку воруют, из машины вытаскивают и по всему двору волочат, в квартире закрывают — никто в правоохранительные органы и не думает заявлять.
