Ольга Агурбаш - Влюбиться on-line (сборник)
А уж почему в их древнейшем бизнесе наблюдается сезонность, Жанна недопонимала. Единственное, с чем она связывала такое положение вещей, так это с отпусками. Клиенты уезжают путешествовать с семьей, как правило, в конце лета. Ну и зимой, конечно, на рождественские каникулы. Вот и можно позволить себе немного расслабиться… Хотя в период отсутствия постоянных клиентов появляются залетные, приезжие, или, как девчонки называли таких, «транзит»…
Те ходили, скорее, из любопытства… Или, бывало, группами, за компанию. Девушки любили такие массовки. Работы в такие моменты было немного. Такого рода клиенты больше тусовались, красовались друг перед другом, много выпивали, куражились, щедро платили. А до дела порой и не доходило. Или доходило, но так… влегкую… ограничиваясь, как правило, одноразовым примитивным сексом. Скорее, для галочки, мол, побывал в борделе. Главное было побалагурить, распушить хвосты, пообниматься с красивыми девчонками, почувствовать себя истинными мужчинами или, как стало принято выражаться, мачо. Хотя что есть «мачо», лично Жанна понять не могла. Крутой? Или красивый? Или сексуальный? Или очаровательный? Скорее всего все вместе. Но таких Жанна не встречала. Такие вообще встречаются один на тысячу… И вряд ли в их заведении…
В дни затишья девчонки больше гуляли, могли посмотреть какие-то фильмы, хотя от просмотра видео никто особого удовольствия не получал. Русского не показывали, поскольку администрация боялась ностальгического кризиса, а то, что без перевода, особого удовольствия не приносило.
А так все шло как обычно: массажи, бассейн, спортзал, сауна. Девушки листали журналы, подолгу пили чай в столовой, лениво переговаривались и грустили.
По дому скучали все… И было абсолютно неважно, у кого какие взаимоотношения с близкими, кто с кем в ссоре, кто на кого обижен. Отсюда, издалека, каждой из них домашние дрязги казались настолько мелочными, незначительными, несущественными, что они готовы были простить всех своих обидчиков, если таковые имелись, забыть все свои претензии, махнуть рукой на любые недоразумения, лишь бы оказаться в родных местах… Недопонимание с родными, размолвки с молодыми людьми, проблемы с бывшими сослуживцами — все это меркло по сравнению с тоской по дому.
Жанна взяла за правило каждый день писать письмо домой. Днем писала, поздно вечером рвала и выбрасывала. Уборка бывала по утрам, и все сомнительное и недозволенное моментально было бы уничтожено горничными или, что еще хуже, доложено администрации. Сначала она писала объемные послания, рассказывая подробно о своей жизни на чужбине, о том, в какую ситуацию попала… Потом, со временем письма становились все короче. Жанна уже не столько изливала в них душу, сколько записывала самое главное, что считала нужным сообщить о себе. Кроме того, что с помощью такого нехитрого способа Жанна общалась, пусть даже в одностороннем порядке, со своими родителями, она еще лелеяла мечту о русском клиенте… Причем о таком, с кем решилась бы передать письмо.
Русских почему-то было мало. То ли они посещали бордели подешевле, то ли администрация осознанно оберегала заведение от россиян, опасаясь ненужных контактов с соотечественниками. Непонятно, но даже те русские, которые иной раз попадали к ним, не внушали доверия.
Сейчас, в сезон затишья, администрация, видимо, предприняла какие-то меры по привлечению клиентов. Может, рекламу какую дала, неважно. Но только славянских ребят стало в конце лета побольше.
Макс сидел в прохладе уютного зала, утонув в мягком диване, и с интересом листал фотоальбом. Девушки на картинках были обворожительны. Длинноногая Лора. Толстушка Эвелина. Улыбчивая озорница Марьяна. Грустная красавица Снежана. Пожалуй, она. Да, Снежана.
— Вот эта! — Он показал фотографию администратору.
— Достойный выбор! — улыбнулась та и проводила клиента на второй этаж в комнату девушки.
Общий язык они нашли сразу. Жанна, как только он вошел, ощутила какое-то волнение внутри. Где-то в районе груди сладко заныла душа, глаза потеплели… И первая мысль: «Может, рискнуть передать с ним письмо?»
Макс в вопросах продажной любви был человеком искушенным. Случалось ему обращаться к девушкам по вызову, нравился ему такой способ расслабления. Мужчина он был добродушный, девушек никогда не обижал. Разговоров, конечно, задушевных не вел, а побазарить, похохмить — это запросто. Любил улыбчивых. Смешливых. Наслаждался женским смехом, радовался реакции на свои шутки. Ему самому даже показалось странным, что он выбрал грустную Снежану. Та, другая, как ее? Марьяна — тоже ему понравилась. «Ну ладно, в другой раз выберу, — решил он про себя. — Уж больно хороша эта Снежана!»
А Жанна тем временем умело делала свое дело, но так необыкновенно старалась при этом, что видавший виды Макс даже удивился…
Ну да, встречались ему девушки, выполняющие свою работу с удовольствием. Да, бывали очень высокого уровня профессионалки. Но понятно, что все это было без души. Работа есть работа.
А эта Снежана проявляла нежность! Она ласкала его так искренне, что Максим в какой-то момент даже отстранился:
— Слушай, ты меня ни с кем не перепутала?
— Нет! А что такое? Что-то не так? Тебе больно? Неприятно? — заволновалась Жанна.
— Да что ты?! Мне не просто приятно. Никогда ничего подобного я не встречал… Вот и подумал: может, ты меня за какого-то своего старого знакомого приняла? Ты что… со всеми так?
— Как так?
— Ну вот… как со мной?
— Что ты имеешь в виду? — удивилась девушка.
— Ты очень ласковая… нежная… мягкая. Неужели со всеми такая?
Жанна смотрела на него серьезно, грустно. Молчала.
— Эй, красавица! Ты чего? — Макс легонько потряс ее за плечо, мол, приходи в себя, не молчи…
Но девушка продолжала молчать. Она только смотрела на Макса. Глаза покраснели, увлажнились, потом наполнились слезами. Она зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос… И хотя крики, стоны и восклицания были привычными звуками в работе девушек, Жанне не хотелось во всеуслышание обнаруживать свое состояние.
Макс был ошеломлен. Он хотел было расспросить ее, но она лишь мотала головой, продолжала плакать, по-прежнему зажимая рот.
Тогда он просто обнял ее, прижал к себе. И сидели они так, обнявшись на сбитых простынях, забыв на короткое время, зачем они здесь, для каких целей.
Картина, абсолютно нетипичная для подобного рода заведений, закончилась страстным Жанниным шепотом:
— Я через тебя записку передам. Можно?
— Мне? Зачем? — удивился Макс.
— Там телефон. Позвони моей маме. Я с ней больше года не разговаривала. Она не знает, где я, что со мной. Пожалуйста, позвони!
