Керстин Гир - Непристойное предложение
— Выглядишь отвратительно, — заявила Петра на следующее утро.
Было все еще нестерпимо жарко. Воздух за ночь не успел остыть. Никто в Германии не спал в эту ночь нормально, за исключением тех немногих счастливчиков, у которых дома были кондиционеры. Сама Петра выглядела так, словно медленно таяла на этой жаре. Было еще только половина девятого, а тушь на ее ресницах уже начала расплываться. И настроение у Петры было отвратительное.
— В самом деле. Суперотвратительно, — настаивала она. — Тебе следует сделать что-то со своими волосами.
— Да, при первой же возможности ты отведешь меня к своему парикмахеру, — предложила я.
У нее на голове снова была целая гора детских косичек.
— А еще обувь. В этой у тебя будет невероятный запах от ног! Ужас!
Ну, предположить, что при такой жаре мои ноги будут благоухать ароматом роз в течение всего дня, было верхом глупости. Но для решения этой проблемы в конце концов есть душ. Петра же, похоже, выливала на свои ступни и утром и вечером литры всяких средств от запаха пота, потому что весь магазин пропах этими ароматами.
— Я никак не могу понять, что находит в тебе твой муж, — сказала она, возвращая меня к теме моих страданий.
Штефан, конечно, не пытался позвонить мне, какая разница, что мои размышления на этот счет были так логичны. Оливер подтвердил, что телефон за весь вечер не позвонил ни разу. Я легла в постель в ярости.
— Женщины вроде тебя — позор всего женского рода, — заключила Петра.
Так дальше продолжаться не могло.
Я прошла мимо Петры в кабинет. Штефан сидел перед компьютером. Я была по горло сыта необходимостью его расчетов! Но на экране монитора не было и следа какой-нибудь бухгалтерской программы. Только информация о какой-то вакансии. Кто-то искал руководителя в отдел маркетинга своей фирмы, если я точно успела разглядеть текст на экране.
— Что это значит? — спросила я вместо приветствия.
Штефан обернулся ко мне.
— Закрой, пожалуйста, дверь, а то весь горячий воздух пойдет сюда.
Я толкнула дверь ногой, чтобы она захлопнулась сама. В кабинете царила приятная прохлада, потому что работал вентилятор.
— Где ты был вчера вечером? — спросила я.
— Вчера вечером? — Штефан посмотрел на меня как на инопланетянку. — Во сколько?
— В… это не важно, где ты был?
— В доме нечем было дышать от запаха краски, и я вышел на воздух.
— И куда?
— Олли, что это значит? Ночью было нестерпимо жарко, и мне был нужен свежий воздух.
— Где ты был?
Штефан покачал головой.
— Ты больна, знаешь ли!
— В кабинете тебя, во всяком случае, не было. Я звонила туда.
— Однако я был здесь, — сказал Штефан. — Просто не подходил к телефону. Но если бы я знал, что это ты…
— Кто же это еще мог быть? — ехидно спросила я.
— Может быть, тот, кому захотелось после восьми вечера сюда просто так позвонить, — резко сказал Штефан. — Чтобы просто так проиграть миллион евро. Ты действительно сошла с ума — звонить мне сюда в такое время! Ты же знаешь, что наши старые мешки везде и всюду имеют глаза и уши. Речь идет не о тебе одной, а о нас всех, ты понимаешь?!
Ему удалось победить меня моим же оружием. Я почувствовала себя отвратительно. Да, я не имела права звонить.
— Я так тосковала, — жалобно произнесла я, что, впрочем, было наполовину ложью.
Лицо Штефана несколько смягчилось.
— Ах, пышечка, ну надо немного потерпеть. Еще четыре месяца, и мы сделаем это.
— Да, — вздохнула я.
— Мы начнем совершенно новую жизнь, — сказал Штефан. — Ты и я — мы совершим новый прорыв.
— Да, — неуверенно сказала я.
Что он имел в виду, говоря это? Немного обновить жизнь — да, это соответствовало моим представлениям.
Мой взгляд упал на монитор. На экране появилась заставка: компьютерные рыбы, плавающие туда-сюда.
— Почему ты ищешь новую работу? — спросила я.
— Работу вообще, ты имеешь в виду? — уточнил Штефан. — Нет, я пока не ищу, просто оцениваю свои шансы.
— Но почему?
— Олли-Молли, я не раз объяснял тебе ситуацию: этот магазин скорее мертв, чем жив.
— И совсем не мертв, — гордо возразила я. — Как только Оливер запустит в производство свое новое шоу, у нас будет самый лучший питомник в Германии. Мы тогда сможем организовать собственную службу рассылки посадочного материала.
— Ах, Олли, — заметил Штефан, — как же ты наивна! Идут небеспочвенные разговоры о том, что наш строительный супермаркет откроет будущей весной отдел садоводства. И если это правда, ни одна свинья к нам не пойдет. Это же глупо держаться за то, чему уже вынесен смертный приговор. У тебя это никак не укладывается в голове.
— Даже если отдел откроется, это ничего не означает, — парировала я. — Ты же сам знаешь, как все бывает в этих строительных супермаркетах: плохое качество, никаких консультаций и примитивный набор посадочного материала в виде двух облезлых терракот, — ни один из наших постоянных клиентов туда не пойдет.
Штефан удрученно посмотрел на меня.
— Ты просто не хочешь посмотреть реальности в лицо, — вздохнул он.
— Нет, — запротестовала я. Такой реальности в лицо я смотреть действительно не хотела. — Послезавтра мы с Оливером идем к руководителю телекомпании. Я должна туда пойти, чтобы ответить на чисто специальные вопросы. Там же полнейшие дилетанты, которые не могут отличить грушу от яблони. И если нам удастся окончательно убедить директора программ, то уже этой осенью будет готов пилотный выпуск. И это не утопия. Может быть, я даже получу гонорар как консультант.
Но Штефана моя речь нисколько не впечатлила.
— Я надеялся, что ты проявишь больше благоразумия, — только и сказал он.
— А я думаю, ты останешься в дураках, — сказала Эвелин.
Она бесшумно проникла в кабинет, вся словно сошедшая с картинки модного журнала в белоснежном летнем платье и сандалиях а-ля Римская империя.
— Ты что, не могла постучать? — довольно грубо спросил Штефан.
— Но это в большей степени вопрос желания, а не возможности, — ответила Эвелин.
— Это в большей степени вопрос вежливости, — уточнил Штефан.
Я переводила взгляд с одного из них на другого. Что, черт возьми, между ними произошло? Они о чем-то поспорили?
— Я хотела кое-что тебе показать, — обратилась ко мне Эвелин.
— Я предупреждаю тебя, Эвелин, — строго произнес Штефан и скрестил руки на груди.
— О чем? — спросила я. — Что Эвелин не должна мне показывать?
— Кухню, — сказала Эвелин и коварно улыбнулась. — Не беспокойся, Штефан, ее я покажу только тогда, когда она будет готова. Нет-нет, я лишь хотела показать Оливии мои томаты.
