Иосиф Гольман - Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони
В общем, адвокат резвился по-крупному, а судья опасался принять неправовое решение, чтобы потом не подставиться самому.
– Зачем это вам? – спросил Горшков. – Какова цель подобной экспертизы?
– Ваша честь, я хочу доказать суду, – четко ответил Олег Всеволодович, – что мой подзащитный в той ситуации физически не имел возможности принять участие в драке. Его руки были заняты огромной собакой. Вы же видели видеофильм. Ни в каком контакте с потерпевшими он не мог находиться в принципе.
– Да, да, так и было, – закивал из «аквариума» что-то, похоже, вспомнивший Немцов-младший. Лучше поздно, чем никогда.
– А можно о сути вопросов, которые вы собираетесь задать эксперту?
Валерию Михайловичу никак не улыбалось оказаться в дураках, разрешив невероятную экспертизу.
– Несомненно, можно, – с готовностью ответил адвокат. – Как поведет себя конкретное животное, будучи на поводке и с хозяином в момент, когда тот оказывается в центре столкновения физического характера, – зачитал по бумажке домашнюю заготовку Багров.
Судья задумался. Наконец твердо сказал:
– Нет такой экспертизы в судебной практике.
– Если вы разрешите, ваша честь, то будет. У меня есть предварительное согласие кинологической лаборатории Министерства внутренних дел. Серьезные специалисты-криминалисты, вы же знаете.
– А как вы себе вообще это представляете?
Горшков начинал злиться. Его вынуждали на действия, обоюдоострые и опасные для репутации, какое решение ни прими.
– А какие препятствия? – выдал «дурочку» адвокат.
– Да хотя бы такие, – судья потыкал кнопки ноутбука, – что психологическая экспертиза по определению может быть произведена лишь в отношении физического лица.
– А разве Кинг – юридическое лицо? – удивился Багров.
– Я имею в виду лицо физического лица, – слегка запутался судья, отчего еще больше разозлился.
Злить в принципе справедливого федерального судью никак не входило в намерение Олега Всеволодовича, и он красиво сдал назад, попутно усилив позиции:
– Простите меня, ваша честь, если я недостаточно ясно обрисовал суть предлагаемой экспертизы. Готов изложить еще раз.
– Не надо, – отказался чуть успокоившийся Валерий Михайлович. – У собаки нет лица вообще. У собаки есть морда.
– Позвольте не согласиться, ваша честь, – парировал Багров. Это тоже была домашняя заготовка. – Вот что говорит по этому поводу такой авторитетный источник, как словарь Даля… – И адвокат процитировал текст, в котором канонически утверждалась идентичность понятий «лицо» и «морда» для животных. – Таким образом, – закончил он, – мое ходатайство является правомочным, а проведенная экспертиза могла бы полностью гарантировать справедливость и, простите за неологизм, неопротестовываемость судебного решения.
– У вас сегодня просто день неологизмов и инноваций, – буркнул судья, но уже беззлобно.
Он был профессиональным юристом и всегда отдавал дань голосу разума.
Впрочем психологическая экспертиза по физическому, но собачьему «лицу» и для этого сильного юриста показалась слишком уж экстремальной. Горшков поступил проще – направил дело прокурору для уточнения обвинения. Что и требовалось адвокату Олегу Всеволодовичу Багрову.
Уже покидая свое место, Олег увидел сидевшего в зале старика Гескина. Тот с улыбкой во весь рот показывал ему отогнутый большой палец.
– Ваша школа, – подойдя и обняв коллегу, сказал он.
– Очень классно, Олежка, – еще раз поздравил Гескин.
– А не рано гуляете? – Багров был рад за быстрый прогресс в состоянии старика, сам же забирал его из больницы. Но спешка, как известно, полезна не всегда.
– Я под присмотром, – махнул рукой старый адвокат.
В углу на стульчике скромно сидела та самая миловидная таджичка, которую с подачи Волика командировали к старику на время его лечения.
«Ну и хорошо», – подумал Олег про свое маленькое открытие. Да и не такой уж Гескин старик, чтобы хоронить себя заживо. Сейчас, получив второй шанс на жизнь, почему бы не проживать ее полно? Женщине тоже вряд ли будет плохо. Неизвестно, каков Гескин любовник, зато точно известно, какой он специалист, рассказчик и даже повар – было у него такое увлечение. А уж насчет порядочности старика можно было не сомневаться.
Здесь мысль Багрова споткнулась. Таджичка-то по любви за московского старого адвоката пошла? И как насчет ее порядочности? Сделал было себе в мозгу заметку, однако взглянув на то, как женщина смотрела на Гескина, снял памятку. Здесь все было нормально. Любви все возрасты покорны. А любят не за красоту и фигуру, а за что-то гораздо более тяжело описываемое…
Между тем заваренная Багровым каша вокруг собачьей психики потихоньку начала расхлебываться.
Прокурор сначала чертыхнулся, получив такой подарочек от старого товарища по университету. Но затем сам заинтересовался. Вызвал к себе все того же Солопова в качестве специалиста. Официально допросил по полной программе.
Неофициально же задал только один вопрос, Солопов тоже давно был ему знаком:
– Вадим, это правда?
– Что именно, Валер?
– Ну, что парень не мог даже теоретически участвовать в нападениях?
– Стопроцентно. Лично проверил, конкретно с этим псом. Никто не укушен, не сбит с ног. Хозяин наверняка еле его удерживал. Конкретно здоровый песик. Немецкий дог, перерощенный и перекормленный.
– Ну и как мне все это отписывать? – вздохнул прокурор.
– О-о, это уже твоя работа, Валерий Михалыч, – рассмеялся майор Солопов. – Я же тебя не прошу спаниеля на кокаин оттренировать.
– Этого мне только не хватало, – улыбнулся прокурор. – Остальное все есть.
Не за час, но требуемые документы были составлены.
В соответствии с новым заключением в отношении Немцова был исключен эпизод с дракой и смертью Малинина.
Эпизод с отбором оружия у полицейского остался, причем обвиняемому инкриминировали лишь пассивное участие в драке – собака и там была с ним, у него на поводке.
В принципе Багров мог драться и за это. Но тогда вставал вопрос о реабилитации, а парень, вместе со всей компанией, сидел уже полтора года, и суду было бы чрезвычайно тяжело признать, что Немцов сидел зря. Да и если по совести: он что, случайно оказался в гоп-компании? Был бы без пса – так же махал бы руками. Да и пес использовался наркоманами как оружие запугивания встреченных жертв.
Нет, пожалуй, как по закону, так и по совести юноша свою «полторашку» тянул не зря.
Если первый суд продолжался в течение тринадцати заседаний, то второй закончили за полтора часа. Валерий Михайлович Горшков характерной судейской скороговоркой зачитал приговор.
