Салли Боумен - Темный ангел
С высокой ветки дуба перед Фредди открывался отличный вид. В одном направлении перед ним тянулась тропинка, которая вилась через лес к деревне; по другую сторону за лужайками виднелся дом. Его самого совершенно не было видно, почему он сюда и забрался. Откинувшись назад, Фредди прислонился к стволу дерева и устроился на ветке поудобнее. Затем, удовлетворенно ухмыльнувшись, он вытащил из кармана сигарету, которую утром похитил из комнаты Окленда. Он развернул бумагу, в которой хранил ее, закурил и вдохнул дым. Он слегка закашлялся, но не очень, и испытал удовлетворение своим прогрессом.
Первая сигарета, которую он выклянчил у Каттермола, точнее самокрутка, произвела на него ужасное воздействие: его тошнило, а Каттермол покатывался со смеху. С тех пор Фредди стал осторожнее: одна в день, самое большее – две, а то Окленд заметит, что его запасы иссякают. Сигареты Окленда из лучшего вирджинского табака были высоко оценены Каттермолом. Они были мягкие и ароматные; Фредди испытывал от них легкое головокружение.
Теперь возиться с сигаретой стало для Фредди настоящим искусством: размять, прикурить, небрежно держать в пальцах, выпуская клубы дыма, и наконец потушить. Он старательно подражал актеру Джеральду дю Морье, которого несколько лет назад видел в пьесе, где тот играл джентльмена-грабителя Раффлза. Дю Морье, человек, которым Фредди восхищался больше всех в жизни, как-то по-особенному держал сигарету, и Фредди пытался в точности скопировать все его движения. Только теперь ему наконец удалось добиться успеха; слегка прищуренные глаза, а сигарету надо держать небрежно и вызывающе…
Он докурил и неохотно потушил окурок. Далеко от него в селении в чистое весеннее небо поднималась тонкая струйка дыма. Со своего наблюдательного пункта Фредди видел, как двое мужчин, разговаривая, стоят на тропе, выходящей из леса. Тот, кто прислонился к воротам, был Каттермолом, а другим – Фредди прищурился – был Джек Хеннеси, сын бригадира плотников, работавших у его отца. У Хеннеси была куча сыновей, все работали в поместье, а этот сын, Джек, гулял с одной из горничных в Винтеркомбе, такой пухленькой красоткой по имени Дженна. Фредди почерпнул информацию от своего камердинера Артура Таббса, тощего, обсыпанного угрями парня-кокни, которого взяли из лондонского дома и который не пользовался большой симпатией среди остальных слуг, ведь большинство из них были местными. Фредди тоже недолюбливал Артура, но тот поставлял ему информацию, особенно относительно девушек.
Осведомленность Артура в этой области носила куда более живой характер, чем те отрывочные и путаные сведения, которые Фредди получал от ребят в своей школе. Замечания, касающиеся Дженны и Джека, он выслушивал без большой радости; несколько лет назад, когда ему минуло тринадцать, Фредди испытывал молчаливую страсть к Дженне, о которой так и не дал ей знать. Но теперь страсть сошла на нет, и Фредди понял, как он был глуп. Не имеет смысла бегать за горничной, пусть даже хорошенькой. Еще год-другой, и Фредди будет одерживать куда более внушительные победы. Однако до сих пор, когда Артур говорил, что она гуляет с Джеком, Фредди испытывал приступ острой ревности.
Он повернул голову: Каттермол и Джек Хеннеси расстались. Каттермол возвращался в деревню, а Джек Хеннеси двигался к лесу. Фредди посмотрел на дом и сад, где Мальчик и женоподобный искусствовед из Лондона, Джарвис, играли в теннис; Мальчик уступил подачу Джейн Канингхэм, и та, стоя на задней линии, как раз врезала мяч в сетку.
Мальчику нелегко приходится с таким партнером, подумал Фредди и ухмыльнулся. Все знали, почему тут сегодня появилась Джейн Канингхэм: Гвен и Дентон хотят выдать ее замуж за старшего сына, что позволит Мальчику обладать поместьем в двенадцать тысяч акров и доходом, самое малое, в пятьдесят тысяч фунтов в год. Конечно, Джейн Канингхэм совершенно не интересует Мальчика, за что Фредди не мог его осуждать.
Он презрительно осматривал фигуру Джейн. Высокая, худая, неловкая. У нее были прямые волосы цвета речного песка и узкое, усыпанное веснушками лицо. Она все время читала. И больше того, эта идиотка даже не могла попасть по мячу. Даже Джарвис на нее смотрел так, словно вот-вот потеряет терпение.
Фредди заскучал в своем укрытии; он испытывал потребность в обществе. Может, стоит вернуться домой? Он скользнул взглядом по террасе. Нет, на ней ничего не изменилось, никаких признаков – лишь старая миссис Фитч-Тенч, которая заснула над своей вышивкой. Мать Фредди только что вернулась в дом – Фредди видел, как она сложила зонтик и скрылась из виду, а Эдди Шоукросс, которого Фредди не особенно любил, рассеянно двинулся вдоль боковой стены дома, пару раз глянув из-за плеча.
Фредди смотрел ему вслед, пока Шоукросс тоже не скрылся в доме – скорее всего направился в библиотеку, – и затем стал слезать с дерева. Он пойдет искать Окленда, решил он. Скорее всего тот предпочтет оставаться в одиночестве, но Фредди было ужасно тоскливо. Фредди, мальчик общительный, нуждался в разговоре с кем-то. Кроме того, он прикидывал, стоит ли рассказать Окленду правду о его сигаретах, может, Окленд, расщедрившись, даст ему еще одну. Он не сомневался, где найти Окленда. В березовой роще, у церквушки. Он прогуливался там почти каждый день.
Окленд в самом деле оказался в часовне. Фредди, издалека увидев его, прикинул, что Окленд, наверно, находится здесь уже давно. Тем не менее, войдя в часовню, он удивился. Во-первых, Окленд, похоже, совсем не обрадовался его появлению. Во-вторых, он тяжело дышал, словно недавно совершил пробежку, а в-третьих, книгу – роман сэра Вальтера Скотта – держал вверх ногами.
Фредди никак не мог понять, что все это означает, но решил, что никаких особых загадок тут нет. У Окленда была своя слабость: он терпеть не мог, если кто-то следил за ним. «Главная беда в этом чертовом доме, – случалось, говорил Окленд, – то, что тут ты никогда не можешь побыть один».
Фредди шлепнулся на каменное сиденье и вытер лоб. Он чувствовал, что набрал за зиму лишнего веса, и пояс его новых брюк заметно сдавливал ему живот. Ему не стоило бы брать за завтраком два лишних куска пудинга. Мысли о завтраке вызвали в памяти сцену с отцом, и Фредди тяжело вздохнул.
– Господи. Ну и денек. Сначала я продул тебе в крокет. Потом этот тип Шоукросс надоел мне до смерти. Папаша устроил ужасную сцену. Я думал, что сквозь землю провалюсь. Ты обратил внимание?
– Не очень. – Окленд наконец привел книгу в правильное положение, перевернув ее. Он склонился к странице.
– Черт побери, до чего неудобно… И чего ради Бог нас наделил таким папашей? Я спрашиваю тебя – ведь ни у кого из знакомых во главе семьи нет психа…
