Арина Ларина - Три мушкетерки
– Подождите! Просто так непонятно все… то есть неожиданно.
Он расплылся в улыбке и медленно повернулся:
– Почему неожиданно? Я думал, такую девушку мужчины осыпают цветами. Муж, например.
– Тонкий намек! – Она расхохоталась. – Нет у меня мужа.
И вот теперь надо было что-то решать с Леной. Как это можно решить, Эдик не представлял. Чувство вины грызло его, как жирная гусеница. Под давлением этой гусеницы он купил Ленке здоровенный букет. Конечно, это было ужасно глупо, потому что подобные презенты делают для поддержания отношений, а вовсе не имея в виду скорый разрыв.
Ленка букету не обрадовалась. Она стала суетиться, краснеть, перебивать Эдика, который всего лишь хотел сказать банальный комплимент. И своим стрекотом заглушила его настолько, что комплимент зачах, не родившись.
Женщины и мужчины – два химических реагента, их требуется хранить в разных колбах. Но все, что нельзя, непременно хочется сделать. Поэтому шаловливые ангелы постоянно сводят их вместе и наблюдают за бурной реакцией, в результате которой то все взрывается, то просто скукоживается или размазывается по стенкам колбы непонятной субстанцией. Изредка получается что-нибудь красивенькое, и тогда ангелы любуются и радостно хлопают в ладоши.
В данном случае это возникла субстанция, размазавшаяся по противоположным сторонам сосуда и существовавшая каждая строго в своей плоскости.
Эдик распереживался, что чуткая Ленка уловила угрозу своему хрупкому женскому счастью и трусливо пытается отсрочить неизбежное. От этого он стал чувствовать себя последним подлецом, собравшимся утопить котенка. А Ленка страдала от собственной черствости и неблагодарности, перепугавшись, что Эдуард собирается делать ей предложение. А какое может быть предложение, когда она впервые влюбилась по-настоящему, и вовсе не в того, кто маячил в прихожей с букетом?! Но как отказывать трогательному, замечательному, заботливому Эдику?
Весь вечер они старательно лебезили друг перед другом, стараясь угодить. И, видя потуги противоположной стороны, впадали во все большее уныние. Совесть волочилась за каждым из них, как гиря за арестантом.
Вика недоумевала. Работодатели не спешили драться за обладание столь ценным специалистом, как она. Бесплодно прождав целую неделю, она позвонила в фирму по трудоустройству и поинтересовалась судьбой своей анкеты.
– Пока заявок на вас не поступало, – равнодушно сообщила диспетчер, пощелкав чем-то на той стороне линии.
Вика представила, как девушка набирает ее фамилию в компьютере, ждет, потом видит пустой лист…
– Точно? – дрогнувшим голосом переспросила она, прекрасно понимая, что да-да, точно. Но как можно в это поверить?
И как это все не вовремя! Тем более когда рядом, растопырив локаторы, с демонстративным усердием вытирает пыль Юлия Карловна.
– Что-то случилось? – Свекровь сделала стойку, вытянув шею, как сурок, и пристала с вопросами, едва Вика положила трубку. – Ты кому звонила?
– По поводу работы. У них там всякая ерунда, ничего приличного на мой уровень пока нет.
– Уровень, – пробормотала свекровь. – Это уровень у тебя высокий. Может, подстроишься под веяния времени и согласишься на что-нибудь попроще. Нельзя же всю жизнь просто так дома сидеть.
– Я не сижу просто так! – взвилась Вика.
– Ну да, ну да, – с непонятным сарказмом согласилась Юлия Карловна.
Вика и сама понимала, что надо срочно устраиваться на любую работу. Или же переквалифицироваться в домработницы под началом этой мегеры.
– Почему домработницы? – удивился Дима, когда она впервые заговорила об этом. – Есть такой термин «домохозяйка». Не вижу ничего плохого в том, чтобы моя жена занималась домом и семьей. Между прочим, мне кажется, что я дозрел до того, чтобы стать папой.
– Тебе это только кажется, – обозлилась Вика. – Ни до чего ты не дозрел. И домохозяйка – это хозяйка дома. А пока по дому летает на метле твоя мама, я стану именно домработницей у нее на побегушках.
Разговоры про ребенка ее пугали. Не то чтобы Вика не хотела детей. Дети – ответственность. Дети – навсегда. Брак можно расторгнуть, поняв, что ошиблась. С кем не бывает. Мужчины смотрят на это проще, потому что у нас так сложилось: сошлись – разошлись. Он вольной соплей отправляется в свободный полет по избранной траектории, а женщина, как баржа, груженная детьми и связанными с ними проблемами, идет на дно. И лишь ценой титанических усилий некоторым удается удержаться на плаву. Мужчина гребет по жизни легко и беззаботно, изредка появляясь на горизонте в облике воскресного папы и отрывая от сердца алименты, размеры которых кажутся колоссальными в пересчете на бутылки пива, зимнюю резину и бензин. Он вряд ли догадывается, что сумму, эквивалентную ящику пива, женщина ежемесячно сдает в детский сад на всякие невнятные нужды. А бензин, на котором можно уехать аж за тысячу километров, – всего лишь простые демисезонные сапожки. Не говоря уже о том, что ежегодный сбор ребенка в школу по своей финансовой составляющей значительно переплевывает приобретение зимней резины. И это только материальный момент. А если задуматься о том, что ребенок, вот ведь незадача, не растет сам по себе, а требует внимания и заботы, проверки уроков, походов к директору, многочасовых томлений в очереди в поликлинике, где справа паровозным гудком орет какой-нибудь пятидесятисантиметровый кулек, слева надрывно кашляет и ругает Минздрав чья-нибудь бабушка, а прямо перед носом мельтешит собственное сокровище, требуя то конфетку, то поиграть, то просто уйти домой, потому что надоело и скучно.
Ничего этого Вика, конечно, не знала, но многовековой женский опыт, заложенный на генном уровне, подсказывал: ребенок, – это не так просто и умилительно, как кажется со стороны. Тем более что однокурсницы, сначала гордо щеголявшие с огромными животами, позднее тускло делились позитивом, больше ноя по поводу утерянной талии, бессонных ночей и невозможности вернуться в человеческую жизнь. Кроме того, Вика помнила молодых мам на отдыхе. Одно дело, когда ты можешь оттащить свой шезлонг подальше от издерганной женщины с орущим по любому поводу чудом, которое трясет кудряшками, размазывает сопли и то хочет есть, то пить, то спать, то на ручки, то ударилось… И совсем другое, когда это чудо твое. И чудом его можно считать, когда оно спит, очаровательно сложив губки бантиком. В остальное время отдыхающие недовольно намекают, что вы тут не одни, и нормальные родители нормальных детей воспитывают так, чтобы те не мешали окружающим спать в самолете, есть в ресторане или лежать на пляже. А значит, вы к нормальным родителям не относитесь, и ребенок ваш тоже, увы, не такой нормальный, как вам представлялось.
