Громкий шепот - Милас Мари

Наши бедра одновременно напрягаются. Член теперь упирается в ее место, пульсирующее от собственного возбуждения. Я чувствую невероятный жар и не могу сохранять рассудок, поэтому делаю плавное движение тазом, не прерывая зрительного контакта с Валери. Сдерживаемый стон вибрирует в моей груди, а она закатывает глаза, откидывая голову.

Наше частое горячее дыхание – единственное, что нарушает тишину. Удивительно, как еще не запотели окна.

– Грязная игра, Макс! – со злостью произносит она и вновь прижимает мои руки, нависая надо мной. – Почему ромашки?

– Цветы лечат, – повторяю ее слова, сказанные не так давно. – Когда-то ты заставила цветы расцвести там, где была только боль. Ты была лишь образом в голове, но всегда была мне нужна! Именно ты!

Валери на секунду ослабляет хватку, с шокированным видом вбирая сказанные слова, затем обхватывает мое лицо руками и целует.

Сердце ударяет по тормозам, и на мгновение я не могу дышать. Волосы на затылке и по всему телу встают дыбом, а позвоночник пронзает дрожь. Рвано выдохнув, я запускаю руку в ее волосы и притягиваю ближе к себе. Мы ударяемся зубами. Кончик ее языка пробегает по моей нижней губе, а затем сплетается с моим. Это становится безумием. Каждое лихорадочное движение губами, каждый требовательный вдох и выдох ощущается так, словно мы боремся за кислород. Я готов пожертвовать им, только бы продолжать ощущать ее губы.

Стоны наслаждения покидают нас, когда мои руки находят ее задницу и безапелляционно сталкивают наше возбуждение. Она совершает тазом волнообразное движение, скользя клитором по всей длине члена. Ее тело пробирает ощутимая дрожь, когда я с хриплым чужеродным звуком прикусываю ее губу, пытаясь не потерять контроль.

Валери прижимает ладонь к татуировке и прокладывает мириады поцелуев вниз по моей шее, достигая груди. В темноте комнаты я вижу, как она поднимает искрящийся взгляд, прикасаясь губами к каждому цветку и задерживаясь на шраме.

– Ты тоже нужен мне, – хрипло произносит она, не отводя глаз, – но моя душа слишком пуста, чтобы ты нуждался во мне. Там одни осколки, кровь и черный цвет. Ты заслуживаешь чистоты и белого цвета.

Я приподнимаюсь, беру руку Валери и целую от запястья к ключицам, дыша и ощущая только ее.

– Не дыши мной, я как токсичный газ.

– Хорошо. Запах озона – мой любимый. – Я борюсь с одышкой. – Мы нужны друг другу. – Мои руки пробираются под ее футболку, прослеживая ребра. – Это было ясно еще много лет назад.

– Во мне полно изъянов, – продолжает переубеждать Валери, но не может перестать прикасаться губами к моей шее.

– Истинная любовь кроется в изъянах, а не в красоте. – От ребер я поднимаюсь к изгибу ее груди.

Валери выгибается в спине, откидывает голову и сильнее прижимается к члену в погоне за оргазмом. Я хватаю ее за шею и притягиваю к своим губам. Гортанные стоны простреливают воздух, а кожа все больше воспламеняется с каждой секундой.

– Я не кончала уже целую вечность, – выдыхает она мне в рот.

– Я тоже. И это еще одна из причин, почему мы нужны друг другу. – Одной рукой я провожу от ее живота вниз к клитору, надавливаю на него подушечкой большого пальца сквозь ткань шортов. А другой продвигаюсь к груди и касаюсь соска.

Все тело замирает, когда мои пальцы встречают холодный металл.

Пирсинг. Алекс. Фото.

Возбуждение резко сменяется гневом, и я отрываю руки от Валери. Никто из нас не кончит, пока этот ублюдок висит над нами, как долбаная грозовая туча. Теперь я понял, зачем он присылал эти сообщения.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. – Пытаясь сохранять спокойствие, я аккуратно снимаю озадаченную Валери с коленей.

Мое поведение сейчас можно приравнять к сумасшествию, но это то, с чем нам приходится жить.

Я откидываюсь на подушку, протягиваю руку к телефону и подзываю Валери лечь рядом.

– Алекс, – морщась, произношу я, и она моментально напрягается. – Он отправлял мне сообщения. Разного характера. С фото.

Ее глаза сначала расширяются от удивления, а затем она хмурится.

– Какие фото? – почти беззвучно спрашивает она.

– Не знаю, я открыл лишь одно из них. Там была твоя голая спина и разбросанные по подушке волосы. – Я протягиваю ей телефон. – Посмотри все остальное сама.

Валери выхватывает устройство, и в свете от экрана телефона в ее голубых глазах мелькает все больше и больше удивления, сменяющегося замешательством.

– Это не я, – монотонно произносит она, моргая пару раз. – Точно не я.

Ее глаза находят мои. Она начинает поочередно показывать мне фото, объясняя:

– Это не наша постель и вообще не наш дом. И я не помню, чтобы спала где-то, где был бы такой интерьер. – Перелистывает на следующий снимок, где изображены губы, шея и грудь с пирсингом в левом соске. – У меня пирсинг в правом соске, не говоря уже о том, что тут кольцо, а у меня штанга. Ну и самое важное, Макс, – вздыхает она, побуждая меня продолжить.

– Родимое пятно. Его нет, – констатирую я очевидную вещь.

– Ставлю тебе пять за галантность, потому что ты не стал смотреть фото. И два за детективные способности, потому что ты был обязан посмотреть их, а не попадаться на его уловки. – С тяжелым вздохом она откладывает телефон и поворачивается ко мне спиной. – Фальшивые объятия, Макс. Они нам нужны. Срочно.

Я поворачиваюсь на бок и обвиваю ее талию рукой, крепко притягивая к себе.

Сука, я ненавижу его. Ненавижу, что мы заложники всей этой ситуации. Но в то же время именно благодаря всему случившемуся эта женщина находится в одной кровати со мной.

– Откуда этот шрам? – спрашивает Валери, проводя пальцами по костяшкам моей руки, которая лежит на ее талии.

Этот день решил меня добить, а этот вопрос, видимо, убить. Но на удивление, я не хочу скрывать это от нее.

– Это случилось незадолго до моего семилетия. Незадолго до нашей встречи, – начинаю я. – Саймон всегда был агрессивным, но в тот день он словно сорвался с цепи, на которой я отчаянно пытался его удержать. Спойлер: это бесполезное занятие. Стараться сдержать психопата равносильно тому, чтобы рыть себе могилу. В какой-то момент вся агрессия выплеснется именно на тебя. – Валери вздрагивает под моей рукой, и я поглаживаю большим пальцем ее живот. – Все на самом деле произошло очень просто. Он избил меня со своими придурками-друзьями, а затем привязал к дереву и начал бросать дротики. Все было хорошо, пока броски попадали не в меня. Угадай, куда попал последний и кто его совершил?

– Саймон попал тебе в сердце, – хрипло произносит Валери и делает странный вдох.

Я провожу рукой по ее щекам и чувствую влагу. Господи, она никогда не плакала. Не из-за себя. Не из-за страха и обиды. Ни разу, когда ей было ужасно больно морально и физически. Но сейчас ее слезы нашли выход из-за меня. И потом она говорит, что в ее душе пусто?

– Не плачь. Саймон все равно дерьмовый стрелок. Он попал не с первого раза, – пытаюсь пошутить я.

– Твои родители. Что они сделали? – Валери шмыгает носом.

– Не знаю как, но именно Саймон вернулся домой со сломанным носом. Не удивлюсь, если он специально врезался с разбега в стену, лишь бы выглядеть жертвой. – Погружаясь в воспоминания, понимаю, что он всегда так делал. Всегда винил меня, выставляя своим обидчиком и провокатором. – Я попытался рассказать родителям правду, но они…

– Посмотрели на тебя, как на умалишенного, ведь для всех Саймон был идеальным братом, – заканчивает Валери, читая мои мысли.

Я киваю, хотя она этого не видит.

– Ты тоже жертва домашнего насилия, Макс. – Она почти задыхается от слез, а мое тело покрывается тревожными мурашками. – Неважно, мужчина ты или женщина. Ребенок или взрослый. Каждый может подвергнуться этому. Неважно, кто твой тиран. Муж, жена или брат. Сестра, отец или мать. Дальние родственники или приобретенные в процессе жизни. Каждый может играть эту роль, сменяя маски по щелчку пальцев. – Валери вытирает слезы в уголках глаз. – Я только сейчас это осознала, посмотрев на ситуацию со стороны. Внешне мы выглядим самыми счастливыми людьми, но внутри разбиты на тысячу осколков, потому что именно нам кажется, что мы не преуспели в жизни. Именно нам стыдно за то, что мы плохие и не можем получить любовь даже от таких чудовищ.