Громкий шепот - Милас Мари

Саманта смотрит на эту сцену с блеском в глазах. Как будто получает удовольствие от того, что два брата, два родных человека готовы перегрызть друг другу глотку.

Я делаю вдох, приближаюсь к Максу и касаюсь его плеча.

– Я не боюсь тебя. Все хорошо. – Крепче прижимаю ладонь. – Все хорошо, – повторяю я, пытаясь привлечь его внимание.

Наконец-то Макс ослабляет хватку и отпускает Саймона, после чего поворачивается ко мне. В его глазах столько боли, смешанной с ненавистью и стыдом, что на секунду мне приходится зажмуриться, чтобы сделать вдох. Моя нервозность моментально сменяется гневом, потому что я впервые вижу этого светлого и теплого человека абсолютно разбитым.

Разворачиваясь лицом к Саймону и Саманте, закрываю своим телом Макса, как живым щитом.

– Пошли вон. Сейчас же, – громко, но спокойно произношу я, вкладывая в каждое слово яд. – Я не хочу видеть вас рядом со своим мужем даже на расстоянии нескольких километров, не говоря уже о нашем доме. Тебе, – указываю пальцем на Саймона и испепеляю его взглядом, – больше не удастся вмешиваться в его жизнь. Теперь Макс не один. И поверь, я скорее задушу тебя собственными руками, чем позволю причинить ему боль. А ты, – перехватываю взгляд Саманты, – бери свои сиськи и трусы в руки и иди к черту! В этом доме любят голубой цвет, а не зеленый!

Я резко выдыхаю и, улыбаясь, продолжаю:

– Сами найдете выход или мне вызвать охрану?

На их лицах отражается замешательство. Полагаю, они никогда не думали, что Макс достоин того, чтобы кто-то вставал на его сторону. Тень злобы искажает лицо Саймона, но он молча хватает Саманту за руку, и через секунду слышится хлопок входной двери.

Рука Макса касается моего запястья. Я разворачиваюсь, но не успеваю поднять взгляд, как его губы накрывают мои.

Глава 21

Макс

Я так давно желал этих губ, но не мог представить, что прикоснусь к ним при таких обстоятельствах. Не тогда, когда обожаемая мной женщина была полностью потерянной, но рьяно стала моей стеной. Не тогда, когда ее слова прорезали воздух подобно пулям, а тело сотрясалось от сдерживаемой ярости. Не тогда, когда она смотрела на моего брата как на воплощение всего худшего и боялась сделать лишний вдох, лишь бы не отравиться его токсичностью. Обычно все смотрели на него, как на божество, но не Валери.

Она говорила так уверенно и угрожающе, но ее кожа все больше покрывалась красными пятнами. Руки совершенно не слушались. И как только входная дверь закрылась, я понял, что мне необходимо забрать все эти эмоции. Это был секундный порыв моих собственных чувств. Осознание того, что впервые кто-то защитил меня, хотя я этого не просил. Желание защитить нас обоих.

Наши рты приклеены друг к другу, как две детали. Как осколки от одной разбитой вазы. Как шестеренки, которые четко совпадают пазами. Мы не шевелим губами, но и не разрываем контракт, не рушим эту идеальную целостность. Единство.

Рука обхватывает челюсть Валери и скользит к затылку, путаясь в волосах и притягивая еще ближе и сильнее, словно мне до боли страшно, что она захочет отстраниться. Отчаянно желая большего, я обвиваю ее талию и прослеживаю линию позвоночника. Наши лица и тела почти что сливаются в одну материю, в которой нет места страху, ненависти и боли. Мы забираем их друг у друга, перерождая в какие-то другие, совершенно противоположные эмоции. Заполняем трещины, залечиваем раны, устанавливаем двери, не давая гулять ветру. Дрожь так сильно сотрясает наши тела, что можно подумать, что кто-то специально запускает ток по венам.

Мы синхронно выдыхаем, продолжая просто соприкасаться каждым изгибом и трещинкой на губах.

– Вот так. Просто дыши. Мы в безопасности, – мычу я практически ей в губы, притягивая еще сильнее, хотя ближе уже некуда. Между нами даже лист бумаги не упадет. Капля воды не просочится.

Проходят минуты, и Валери утыкается в изгиб моей шеи, прикасаясь к ней губами.

– Господи, ты всегда горячее костра. Думаю, тебе даже не нужна одежда. – Ее дыхание ласкает кожу.

– Если ты хочешь видеть меня голым, то так и скажи, – улыбаюсь я, проводя рукой по ее спине от поясницы до лопаток и обратно. – Знаешь, я тоже считаю лишними некоторые предметы одежды на твоем теле.

– Не ты ли выбежал из дома быстрее, чем Брауни при слове «гулять», когда увидел мою полуголую задницу?

Я не вижу ее лица, но могу представить, как она ухмыляется краем губ и выгибает бровь.

– Я просто спешил на работу, это другое!

– Да-да. – Валери похлопываем меня по плечу. Спустя несколько секунд она тяжело вздыхает. – Макс?

– Да?

– Ты купил попкорн?

Моя грудь сотрясается от смеха. Только она может думать о таком, когда мир вокруг нас почти рушится.

– Конечно. Ты же его любишь. А я… – люблю тебя. – А я его ненавижу, но «Сплетница» стоит таких жертв.

– Насколько необходимо твое присутствие на дне рождения? Мы можем провести этот день, как ты захочешь. Брауни, Грейс, наши друзья, – перечисляет она, покручивая пуговицы моего пиджака.

Ее предложение звучит безумно привлекательно, но мне нужно присутствовать на этом мероприятии. Во-первых, там будут родители, которые не заслужили быть соучастниками наших с Саймоном перестрелок. Несмотря на то, что большую часть жизни мама с папой относились ко мне как к бракованному товару, они все равно старались делать вид, что все-таки у них двое детей.

Во-вторых, если я не появлюсь, то у брата может окончательно сорвать крышу. Он точно не оставит меня в покое, так еще и позаботится о том, чтобы каждый присутствующий знал, что я специально проигнорировал наш общий праздник.

– К сожалению, мне нужно пойти. Нейт и Леви с Аннабель тоже будут. Но тебе не обязательно присутствовать там со мной, я все понимаю.

Валери отстраняется и заглядывает мне в глаза.

– Мы пойдем вместе. Я ненавижу твоего брата, но ты сто´ишь таких жертв, – строго произносит она, и моя грудь увеличивается в объеме, а сердце стремительно несется к аритмии.

– Ты же в курсе, что я знаю, что у нас день рождения в один день? – Именно поэтому мне и не хочется, чтобы она портила свой праздник из-за меня.

Когда я увидел дату ее рождения в документах, то поначалу не мог поверить. Ведь именно в этот день мы впервые встретились в детстве. Ее, как и меня, оставили праздновать в одиночестве, откупившись долбаным парком аттракционов.

Валери непринужденно пожимает плечами и сдувает прядь волос с лица.

– Конечно, я в курсе, что ты знаешь. Это же ты. Иногда я думаю, что тебе известны даже даты моего менструального цикла.

Смотрю на часы и проверяю дату.

– Примерно через десять дней, – с умным видом отвечаю я.

Глаза Валери расширяются, и она ударяет меня в плечо.

– Какого черта?

Я перехватывают ее руку и притягиваю к себе.

– Просто предположил. На самом деле я понятия не имею, через сколько. – Я усмехаюсь ей в макушку, но быстро становлюсь серьезным. – Что произошло? Когда я зашел, у тебя был такой вид, словно ты увидела привидение.

– Возможно, так оно и было, – хмурится она. – Я вспомнила. Каждую секунду того дня. Ты был прав, он хотел меня убить. Мне… – Она делает шаг назад и сцепляет руки в замок, пытаясь скрыть накатывающую дрожь. – Мне нужно порисовать и собраться с мыслями.

Валери разворачивается и уходит. Слух улавливает ее быстрые шаги по лестнице, а затем – хлопок двери.

Мне не нужно даже знать подробности того дня, я их понимал и осознавал, сложив все кусочки пазла в одну картину. Единственное, что меня тревожит, – это ее моральное состояние. Но если ей нужно время, то я его дам. Валери не тот человек, который делится своими переживаниями в открытую, она досконально анализирует их внутри себя и только потом рассказывает маленькими намеками. Например, своими рисунками, расцветкой ромашек или вкусом попкорна. Надеюсь, сегодня цветы не будут черными.

Я сбрасываю пиджак, расстегиваю рубашку и снимаю запонки. Мне действительно ужасно жарко. Пальцы тянутся к татуировке на груди и прослеживают каждую линию, скрывающую уродливый шрам.