Американский принц (ЛП) - Симон Сиерра

А затем муж устраивается между моих ног, его пальцы оставляют меня, чтобы подготовить член. Я жду, что Эмбри продолжит трахать мой рот, особенно когда чувствую, как его рука обхватывает мой подбородок и снова поворачивает меня к себе лицом, но вместо его члена, я встречаю его губы, и он целует меня долгим, затяжным поцелуем.

— Я тебя люблю, — шепчет он мне в рот. — Я очень сильно тебя люблю.

Когда он отстраняется, я вглядываюсь в него. Думаю, я никогда его не пойму, даже если у меня будет миллион лет. Никогда не пойму, как он в считанные секунды переходит от эгоизма к бескорыстию или его непостоянство и удивительную способность как любви, так и к ревности. Ведь зачем нужно произносить эти слова сейчас, когда Эш вот-вот меня трахнет, зачем говорить их так, чтобы не слышал Эш?

Прежде чем мне удается получить ответы от этого почти безупречного аристократического лица, он говорит немного громче:

— Продолжай дышать, пока Эш входит в тебя, продолжай дышать и толкайся ему на встречу. Он хорошо тебя подготовил, но первый раз всё равно будет неприятно. Просто дыши.

Я киваю, а пальцы Эша скользят вверх по моей спине. Знаю, не глядя, — это не для того, чтобы меня поощрить или успокоить; он поглаживает мои бока и позвоночник, как покупатель, призовую лошадь, как коллекционер проводит рукой по капоту своего нового спортивного автомобиля. Это прикосновение владельца, собственническое, признающее, эгоистичное. На мгновение его рука останавливается на моей шее, и это — вполне ясное послание. Я — его игрушка, его зверушка, его жена. Он будет делать со мной все, что захочет.

По-другому и быть не может.

Эш наклоняется ко мне, и я чувствую первый толчок его головки ко входу, простое касание практически без давления. Снова толчок, на этот раз, сильнее, затем отступ.

— Расслабься, — говорит Эмбри, потираясь носом о мой нос. — Ты напрягаешься.

Напрягаюсь, и даже не знаю, почему. Я хочу этого, долгое время этого хотела, я так возбуждена, что моя киска кажется тяжелой и набухшей, еще там много смазки и я уже подготовлена… это похоже, на некое вторжение, глубокое и странное, почти неправильное, но не совсем.

При следующем вдохе, Эш нажимает на мою дырочку и продолжает надавливать, скользкая смазка выполняет свою работу, делая все мокрым и скользким, но, о боже, ох, черт…

— Господи, — произносит муж сквозь стиснутые зубы, когда его головка безжалостно сжимается моей девственной дырочкой. — Боже, так чертовски хорошо, — он толкается все глубже, преодолевая первоначальное сопротивление.

— Вот, черт, черт, — бормочу я, закрывая глаза. Больно, больно, больно.

— Поцелуй ее, Эмбри, — говорит Эш, поглаживая мое бедро, словно я норовистая кобыла, но его рука дрожит, и я знаю, что прямо сейчас он едва сохраняет самообладание.

Рот Эмбри прижимается к моим губам. Его поцелуй сладкий, нежный и успокаивающий — резкий контраст с жаждущим членом, растягивающим мою чувствительную плоть, — я чувствую себя плененной им, осторожные, нежные движения его губ отвлекают меня от моей боли, вовлекая во что-то другое. Что-то, что ощущается как боль, разгорающееся пламя в солнечном сплетении, задержка дыхания, — мое тело превращается во что-то другое.

— Дыши, дорогая, — говорит Эш. — Ты хорошо справляешься.

Чувствую, как он прорывается в меня, наконец-то. Наконец-то раскаленная головка прошла через кольцо мышц и сейчас толкается глубоко внутри.

— О, черт! — шепчу я в губы Эмбри, но мой голос отличается от прежнего, в нем больше нет паники, он наполнен изумлением. Мне все еще больно, если «больно» — правильное слово. Все еще что-то кажется неправильным. «Тяжесть» в груди тянется к «тяжести» в животе из-за искусного траханья Эмбри, и мое тело реагирует, прежде чем я сама это осознаю, оно ерзает и извивается на тостом члене между ягодицами, пытаясь глубже его принять.

За свои усилия я вознаграждена сильным шлепком, а затем член толкается, входя полностью, так глубоко, что я чувствую его яички у моей киски. Эмбри приподнимается, чтобы лучше видеть, его красивый рот приоткрыт, а дыхание — быстрое и неровное.

— Посмотри на это, Эмбри, — говорит мой муж, и тот послушно подползает. Эш обхватывает мои ягодицы и раздвигает их как можно шире, обнажая место нашего соединения. — Посмотри, как сильно она растянулась вокруг меня. Посмотри, как сильно ее задница сжимается вокруг моего члена.

Я не вижу Эмбри, но я слышу тихую потребность в его голосе, когда он спрашивает:

— Тебе хорошо?

— Нет слов, чтобы описать, как чертовски хорошо мне сейчас.

Палец, — думаю, он принадлежит Эмбри — проводит по месту, где я растянута вокруг эрекции Эша. Я дрожу, Эш — тоже. Слышу, как Эмбри шепотом задает вопрос, за которым следует его согласие, тоже шепотом, поэтому оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, как Эмбри прикусывает губу, протягивая руку к моему мужу. Он кажется нерешительным, взволнованным, словно прикасаться к Эшу таким образом — не то, что ему часто приходится делать, поэтому, он хочет запомнить каждую секунду. И вместо того, чтобы потянуться к груди или бедрам, Эмбри скользит рукой по подбородку Эша, большой палец его руки поглаживает серебристую полоску волос любовника.

В тот момент, когда Эмбри касается его, Эш замирает, его член все еще внутри меня, руки на моих бедрах. Его глаза с трепетом закрываются, Эмбри обнимает ладонями лицо и раскрывает губы. В течение долгого мгновения никто не двигается, все застыло, застыло во времени, я не понимаю, но это по-прежнему разрывает мое сердце пополам. Боль между ними ощутима, такая же реальная, как наш пот и наша плоть, осязаемая и живая. И если раньше я думала, что именно Эш держал в руках всю власть в этих отношениях, то теперь я ясно вижу: Эмбри держит в своих руках сердце моего мужа, но даже не подозревает об этом. Он слишком занят, разглядыванием деталей лица Эша, чтобы заметить выражение его лица, слишком занят, проявляя любовь, чтобы увидеть чью-то взаимность.

Это разбивает мне сердце.

— Поцелуй меня, — тихо говорит Эш. — Пожалуйста.

Секунду поколебавшись, Эмбри наклоняется и прижимается губами ко рту мужа. Электрический разряд пробегает по его телу, когда их рты соприкасаются. Эш вздыхает, длинные ресницы покоятся на его щеках, рука покидает мое бедро и обхватывая талию Эмбри, притягивает к своему боку. Затем с некоторой неохотой он отстраняется и посылает мне печальную улыбку.

— Мы игнорируем нашу принцессу.

— Трудно чувствовать игнор, когда ты внутри меня, — говорю я с ответной улыбкой.

— Тем не менее, если ты улыбаешься, значит, у нас есть работа, — рычит он, в основном игриво, хотя в его словах присутствует нечто темное. Я вспоминаю, почему мы это делаем — мы все чего-то хотим от этой сцены — и я знаю, что Эш не остановится, пока не получит своё.

Он что-то шепчет на ухо Эмбри, и тот кивает, стреляя в меня озорным взглядом, немного откидываясь назад, чтобы дать Эшу место и помочь мне стать на четвереньки. Все еще погруженный глубоко в меня, он обнимает меня за живот и переворачивает нас так, что он оказывается на спине, а я на нем. Моя спина лежит на его груди, он тянется рукой к моей голове, чтобы убедиться, что она удобно лежит, и что волосы не закрывают мне лицо. А затем Эмбри устраивается у нас между ног, и я знаю, что будет дальше.

— Не знаю, смогу ли я, — выдыхаю я.

— Сможешь, — говорит Эш мне на ухо. Он находит мои лодыжки своими ногами и разводит их, полностью обнажая мою мокрую киску перед Эмбри, который теперь стоит на коленях между нашими ногами, его грудь вздымается от волнения. — Ты сможешь, и тебе понравится.

Одна рука Эша лежит на моем животе из-за чего мой таз опущен, а другая обхватывает горло, заставляя головой прижаться к его плечу, чтобы мое тело выгибалось в одну длинную тугую арку, и обе мои дырочки были легко доступными для мужчин.

— Вот черт, это горячо, — говорит Эмбри, всматриваясь в нас, пробегая кончиками пальцев по моим мокрым лепесткам, которые теперь раскрыты для него, вокруг того места, где соединены мы с Эшем.