Хорошая девочка. Версия 2.0 (СИ) - Шабанн Дора

— А ректора ждать не будем? — самые активные и заслуженные кобры нашего серпентария рассчитывали на поддержку известного ценителя семейных уз Германа Сослановича.

Вот неймется же людям, а?

— Руководство Университета уведомлено о времени начала заседания кафедры. Видимо, есть более важные дела, чем в нелепом представлении участвовать, — отрезал зав.каф.

А Реваз Равильевич, не дав дамам опомниться и перегруппироваться для нападения, продолжил:

— Так я не понял, чего собрались-то? Кража интеллектуальной собственности? Низкое качество преподавания? Плохие показатели успеваемости? Отсутствие научной деятельности? Невыполнение учебного плана или министерской программы? Какие у вас есть претензии к доценту Коломенской?

Храбрые среди кобр все же нашлись:

— Видите ли, профессор Алиев, здесь скорее вопросы морально-этического характера. И претензии тоже. Ну, и протекционизм, конечно же.

Со второго ряда дружно захмыкали и зафыркали в сторону.

— То есть, к профессиональным навыкам, научной и педагогической деятельности вопросов и претензий нет? Так и отметим, — Шеф ориентировался мгновенно и акценты расставлял как надо.

— Есть претензии к лоббированию интересов отдельных личностей в ущерб другим, а также недобросовестному ведению научной деятельности, незаслуженному получению послаблений в работе и внеочередных публикаций.

— Конкретизируйте.

— Все статьи Ланского всегда подписаны ее фамилией.

Глаза у зав.кафа стали больше очков:

— Она его научный руководитель, это естественно.

— Но это его работы, она ничего в них не сделала!

Реваз Равильевич хмыкнул и поинтересовался у самых активных и злоязыких:

— А вы много текста написали в трудах ваших аспирантов? Ах, у вас их нет? Какая жалость! Интересно, как же так вышло? Может кто-то настолько неприятный в общении, что к нему не идут даже на бюджет? Или квалификация низкая?

— Так, со статьями понятно. Закрыли, — Игорь Александрович не дал лить воду из пустого в порожнее.

Спешит.

Хочет успеть до прихода Германа Сослановича? Проректора на него, что ли, заранее напустил?

— Что там про лоббирование интересов?

Тишина, такая, напряженная. Тут вдруг из угла, где приземлился Кот, прилетело:

— Маргарита Анатольевна использует служебное положение, чтобы продвигать Ланского, с которым состоит в позорной для замужней женщины связи. Заграничные командировки, дополнительные публикации, симпозиумы, гранты.

Да, таки цирк.

Шеф показательно тяжело вздохнул:

— Уж кто бы про позор молчал, доцент Еров. Все здесь присутствующие в курсе истории Ваших с Коломенской сложных взаимоотношений. Вообще-то, это Вы ее статьи присвоили. И претензии должны быть у Маргариты Анатольевны.

— Это ложь.

— Не позорьтесь, — рыкнул почетный академик, выдвинувшись в сторону бесстрашного Кота всем корпусом.

Первый ряд вздрогнул. Но, надо отдать дамам нашим должное, они очень настырные:

— Константин Валерьевич, возможно, в молодости и ошибся, но это не отменяет того, что Коломенская пользуется своим служебным положением на благо своего аспиранта.

— Вы бы тоже хотели, да Вам он не дает, да? — Реваз Равильевич прямо соскучился по общению, я смотрю.

Зав.каф фыркнул:

— Значит так, по сути вопроса: это я принимаю решение кого куда направить. На симпозиум, в командировку или на пенсию. И хотел бы, чтобы вы об этом помнили.

— Но Ланской…

— Ланской — гений. Симпозиумы, доклады, конференции, командировки все и так его. На него именные приглашения приходят. И да, из Китая тоже.

Реваз Равильевич обвел притихшую аудиторию серьезным взглядом:

— А вообще, все мы должны радоваться, что имеем возможность с ним работать, консультироваться, обсуждать интересующие нас проблемы.

Шеф тут же подхватил:

— А что? Вы не привлекаете его к своим исследованиям? Он ведь никогда не отказывается. Советует всегда необычное и интересное. Ах, у вас и исследований нет? А что же вы в таком случае здесь делаете? Пора, пора на заслуженную пенсию. Давайте дорогу молодым, ваши курсы найдется кому читать.

Главные престарелые поклонницы ректора заполыхали щеками и ушами. Схватились кто за голову, кто за горло, пытались закатить глаза или симулировать обморок.

— Все? Разобрались? — мой науч.рук не скрывал удовольствия и очень ехидно оглядывал активисток, прикидывая кому еще намекнуть на почетную пенсию. А дальше зав.каф все организует.

Я молча и скромно сидела на стульчике под прикрытием широких плеч этих монстров от науки и бюрократии. Изредка зевала в кулачок.

Меня после оглашения всех этих нелепых претензий и глупых обвинений прямо отпустило. Видимо, и от ректора с его пропагандой семейных ценностей мои самопровозглашенные адвокаты отобьются. А я здесь вообще для мебели, похоже.

И вот тут, наконец-то, дошли до того, что подгорало у милейших коллег:

— Мы не можем игнорировать такое наглое попрание ценности института брака и семьи, что нам демонстрирует Маргарита Анатольевна. Она вышла замуж за уважаемого профессора Миронова, получила доцента и прочие блага, а как на горизонте показался другой выгодный вариант, все — плевать хотела на взятые на себя обязательства. Это какой же пример она подает подрастающему поколению? Беспринципности? Что все средства хороши для достижения цели? Нам стыдно, что она наша коллега!

— А вот это очень странно. Доцент Коломенская награждена почетными грамотами за вклад в международное научно-педагогическое сотрудничество Делийским Университетом и Корейским «КАИСТ», — неожиданно прозвучало от двери.

Как флюгеры под порывом ветра, все резко повернулись к входу.

Там, прислонившись к косяку и сложив на груди руки, возвышался наш проректор по международному сотрудничеству. И ехидно глядел на серпентарий.

— Маргарита Анатольевна принимала участие в научных и образовательных программах наших китайских коллег, снискала там уважение как отличный профессионал и надежный товарищ. Документы поступили в ректорат на этой неделе. Сопровождающие их гранты, ждут вас в бухгалтерии, уважаемая Маргарита Анатольевна, — и вежливо склонил голову в мою сторону.

— Опять она вся в белом. А как же бедный Александр Михайлович?

Ну, пора и мне выступить, что ли?

— Спасибо, конечно, за новости. Неожиданно, — вежливо и благодарно киваю проректору.

А потом разворачиваюсь и обращаюсь напрямую к первому ряду поборниц нравственности и морали:

— Ну а возвращаясь к бедному Александру Михайловичу, что могу сказать? Имея с ноября месяца прошлого года роман со своей секретаршей, сейчас он полностью поглощен нашим бракоразводным процессом. Вот освободится от тяжкого обременения в моем лице и снова будет счастлив. Не волнуйтесь за него. Я признаю бесспорную ценность института семьи и брака, но супружескую измену прощать, а тем более терпеть, не собираюсь. Это у меня в организме, видимо, кальция не хватает, а так я бы новые потолки на кафедре попортила, если вы понимаете, о чем я.

Галерка радостно заржала.

— Маргарита Анатольевна, Вы не боитесь вот так вот во всеуслышание признавать, что от вас муж гулял?

Недоуменно пожала плечами:

— Он так делал не потому, что я плохая или какая-то не такая. Это был его выбор. Мой же выбор в этом случае: освободиться от отношений, в которых больше нет доверия.

О, как. Все затихли. Откровение прямо. Женщина может отказаться от отношений! Обалдеть, правда?

Проректор, взлохматив шевелюру на затылке, уточнил:

— Но коллеги? Ведь они же будут вас жалеть или нет, ехидничать, сплетничать. Коллектив же такой, хм, участвующий.

Хихикнула. Да, участвующий во всем, что их не касается. Нет бы по работе помогали. Не допросишься же. Улыбнулась максимально снисходительно в сторону насторожившейся общественности:

— Так они и сейчас это делают.

И вот тут заржали уже Шеф и науч.рук.

А я сидела и думала: чего мне бояться? Стесняться?