Анна Берсенева - Стильная жизнь
Но что там было выбирать, когда платье, которое она искала, так и бросалось в глаза! Это было мини из такой тонкой кожи, какую Але никогда не приходилось видеть. Платье согревало ладонь, как живое человеческое прикосновение, и радовало глаз ярчайшим красным цветом. Аля вспомнила, как Илья проводил рукой по ее бедрам…
Она сняла платье с кронштейна – оно было легким, как перышко!
Аля знала, что ей почему-то идет красный цвет, несмотря на светлые волосы – из-за черных глаз, что ли? Но если бы и не знала, если бы и не шел – это было ее платье, она просто глаз не могла от него отвести!
– Примерите, девушка? – спросила незаметно подошедшая продавщица.
– Да, – кивнула Аля, а про себя подумала, что можно было бы и не примерять: она словно уже видела себя в нем, и оно сидело как влитое.
Правда, надеть это платье для того, чтобы добраться на метро до Гоголевского бульвара, Аля все-таки не отважилась. Слишком уж оно было коротенькое, слишком вызывающе-яркое, и обтягивало ее фигуру как перчатка.
Свернутое, оно легко уместилось в ее сумочке и не могло помяться по дороге.
Хотя Аля пришла заранее, людей у «Репортера» было уже предостаточно – машины притормаживали, объезжая толпу. Привстав на цыпочки, она пыталась разглядеть Илью у входа, но видела только множество голов впереди и не представляла, как ей пробиться сквозь толпу.
– Ты, наверно, Аля Девятаева? – вдруг услышала она.
Обернувшись, Аля увидела невысокого молодого человека, который почему-то показался ей знакомым, хотя она могла поручиться, что никогда его не видела.
– Да, – кивнула она, с интересом вглядываясь в него.
– А я Веня Есаулов, Илья тебе не говорил? – сказал он. – Пойдем, я тебя через другой вход проведу. А то вчера в «Московском комсомольце» написали про этот перформанс – видишь, что творится? Куды первомайской демонстрации!
Как только парень назвал себя, Аля поняла, почему он кажется ей таким знакомым. Ну конечно, она же видела его картину, и его на картине! Она не замедлила сообщить об этом Вене.
– Надо же! – удивился он. – А мне казалось, моя манера далека от реализма.
– Вообще-то да, – согласилась Аля. – Но это же не внешнее сходство, а более глубокое.
– Хорошо, если так, – улыбнулся ее спутник. – Утешает!
Внешность у человека, который вел Алю куда-то в обход толпы, была явно незаурядная. Он был невысок ростом и, при пропорциональном сложении, казался скорее худым, чем стройным. Черные волосы, прямые и длинные, были стянуты на затылке, как у индейца. Блеск угольно-черных глаз показался Але немного лихорадочным.
Впрочем, все в его нервном, трепетном облике почему-то сразу располагало к нему. Веня Есаулов обладал тем редким обаянием, которое не зависит ни от красоты, ни даже от состояния духа. Просто есть оно у человека, и все.
Илью они разыскали в небольшой комнатенке, в которую попали после долгого путешествия по каким-то коридорам.
– Алечка! – обрадовался он и тут же заметил: – Что, не нашла платья?
– Почему – нашла. Где мне переодеться?
– Да хоть здесь. Венька отвернется, если стесняешься, – предложил Илья. – Сейчас начинаем, через пятнадцать минут. Пожарники звонили, уже выезжают.
– А зачем пожарники? – удивилась Аля, зашнуровывая невысокие красные ботинки на каблуках-рюмочках.
– Увидишь, – усмехнулся он. – Илья Пророк все-таки на огненной колеснице на небо вознесся, почему бы не пригласить пожарную машину? Ох ты! – восхищенно заметил он, когда Аля крутнулась перед ним на одном каблуке. – Роскошно! Головка – как цветок, платье – в самую точку, правда, Венька?
Тот тоже обернулся и взглянул на Алю.
– Вполне, – согласился он. – Только украсить надо чем-нибудь. Огню золота не хватает, Илюха! – подмигнул он.
– Ладно-ладно, не учи отца… – хмыкнул Илья. – У меня тоже голова на плечах, не чайник.
Его большая, со множеством карманов, твердая сумка из черного брезента лежала на стуле. Илья расстегнул какую-то «молнию» и достал довольно большую коробочку с надписью «Tiffany».
В коробочке лежало широкое колье, словно сплетенное из плоских золотых ремешков, и такие же «плетеные» серьги. Приподняв Алины волосы, Илья застегнул на ней колье.
– И сережки вдень, – сказал он. – Ну как?
– Грубовато, золота на килограмм больше, чем надо, но к нынешнему случаю – самое оно. Стильная девушка, – заключил Венька. – Одобрям-с!
Аля не могла разглядеть, как смотрится колье у нее на шее, но серьги были потрясающие, это она видела, держа их на ладони. И они удивительно шли к ее платью, Илья как будто к нему их и подбирал!
– Как же ты догадался? – удивленно спросила Аля. – Ты же платья не видел.
– Значит, у нас с тобой вкусы совпадают, – улыбнулся Илья. – Носи на здоровье!
– Что, это мне? – спросила она с такой непосредственностью, что Илья расхохотался.
– Нет, мне! – сказал он. – Ты поиграешься, потом я надену. Не задавай детских вопросов, Алечка. Теперь ты упакована на все сто, можно начинать.
– Погоди, Илюшка, ее подкрасить надо, – заметил Веня.
– Да, – присмотрелся Илья. – Алька, у тебя косметика какая-нибудь есть с собой? Хотя какая у тебя может быть косметика… Ладно, подождите, я сейчас возьму у девок что-нибудь.
– Не надо, я уже подкрасилась, – попыталась возразить Аля.
– Это ты так считаешь, – усмехнулся Веня. – Не спорь со старшими.
Илья вернулся через пять минут, держа в руках большую черную косметичку с золотым значком «Шанель».
– У Верки взял? – спросил Веня. – Сядь-ка, Сашенька, закрой глазки.
Аля удивилась: никто не называл ее Сашенькой, она даже не поняла, что Венька обращается к ней. Но глаза она послушно закрыла, предоставив ему делать с ее лицом все, что вздумается.
Впрочем, Венька справился в три минуты. Аля чувствовала только легкие, мгновенные прикосновения каких-то кисточек к своим векам, бровям, скулам.
– Можешь открывать, – скомандовал Веня. – Рот тоже приоткрой немного, сейчас губы сделаем.
Он несколько раз провел помадой по ее губам и сообщил:
– Готова. Теперь хоть для «Вог» фотографируйся.
Порывшись в косметичке, Венька достал оттуда пудреницу, открыл ее и поднес к Алиному лицу зеркальце.
– Поняла? – спросил он. – Вот так и будешь краситься при случае. Что хорошего, если при свете лицо будет как блин?
Аля удивленно рассматривала свое лицо. Зеркальце в пудренице было с увеличительным эффектом, и она во всех подробностях видела, как оно преобразилось. Тени, положенные на веки, были довольно яркие, но не выглядели вульгарно из-за перламутра, который Венька нанес верхним слоем. Так же изящно были подчеркнуты скулы, а губы приобрели пленительный, чувственный изгиб, хотя слой помады всего лишь повторил их природную форму.
