Сара Джио - Фиалки в марте
— Да уж, — облегченно выдохнула я.
В дверь постучали.
— Сейчас открою, — сказала я, бросив взгляд на часы. — Интересно, кто пожаловал после восьми часов вечера?
Я отперла дверь, открыла и увидела на крыльце нашу соседку Дженис. Судя по красным глазам, она недавно плакала.
— Он так ничего ему и не сказал, да?
Безысходность в ее голосе не предвещала ничего хорошего. У меня забилось сердце. Я вспомнила, что видела Дженис в церкви. Неужели она подслушала мою исповедь? Нет, вряд ли.
— Не понимаю, о чем ты, Дженис.
— Прекрасно понимаешь! — Она смотрела на меня безумным взглядом и почти кричала. — Стоишь тут со своей хорошенькой мордашкой, прикидываешься дурочкой! Ты изменила мужу! Я все видела той ночью на пляже возле дома Эллиота Хартли! Он тебя везде лапал! Разве так подобает себя вести?
Я посмотрела на Бобби, который слышал всю перепалку и уже поднялся с дивана.
— Эстер, что Дженис такое говорит? Это ведь неправда?
Я потупилась.
— Бобби, я…
— Как ты могла?
Было видно, что он потрясен до глубины души. Я подбежала к нему.
— Я собиралась все рассказать, но ты заболел, и… Бобби, я не хотела причинить тебе боль, я не хотела!
— Я любил тебя, обеспечил всем, о чем только можно мечтать, а ты отдалась кому-то, как дешевая шлюха?!
Слова Бобби били наотмашь, однако голос, отчаянный и сердитый, ранил еще сильнее. Я протянула руку, но он ее оттолкнул.
— Как ты могла меня предать, Эстер? Как ты могла?
Бобби опустился на пол и уткнулся лицом мне в колени. Я погладила его по шее, но он словно оцепенел от моего прикосновения.
— Нет, мне не нужна твоя жалость! — бросил он с неожиданной злостью. — Ступай к своему ублюдку! Я не желаю жить с лживой шлюхой!
У меня дрожали руки. Я вдруг поняла, что Дженис все еще стоит у порога, наблюдает за безобразной сценой. Бобби вскочил и начал ходить туда-сюда по комнате. Впервые в жизни я его боялась. Он схватил меня за локоть, затащил в спальню и толкнул на кровать. Я невольно сжала кулаки, глядя, как он швыряет в чемодан мои платья.
— Будешь для него наряжаться!
Потом Бобби подошел к комоду и вытащил мои ночные рубашки.
— А это для романтичных ночей!
Он закрыл чемодан и бросил его на пол, едва не задев мою ногу.
— Вот! Убирайся из моего дома!
Я расплакалась.
— Бобби, я же не сказала, что ухожу! Я не говорила, что хочу тебя бросить.
— Ты сделала это, когда переспала с Эллиотом Хартли.
— А как же ребенок? Наша дочурка? Я ее не оставлю.
— Сам воспитаю. А когда она подрастет, расскажу, что ее мать была шлюхой, которая бросила мужа и ребенка ради любовника.
И снова это ужасное слово!
— Нет, Бобби, не надо!
Он потащил меня и чемодан к входной двери. Я едва успела схватить сумочку, где лежал дневник, прежде чем Бобби вытолкнул меня на крыльцо.
— Прощай, Эстер.
Дженис смотрела на меня из окна моего дома. Она так и не дождалась моих слез, пока я, вся дрожа, шла к подъездной дорожке. Еще успею выплакаться. Меня мучила только одна мысль: что делать дальше? Я посмотрела на пустынную дорогу. Может, вернуться домой и умолять Бобби, чтобы он дал мне шанс и позволил остаться?.. Тут я увидела, как он уткнулся лицом в плечо Дженис, и поняла, что назад пути нет. Я швырнула чемодан на заднее сиденье «бьюика», завела мотор и уехала. У меня разрывалось сердце от боли за дочь, за Бобби, за свою разбитую жизнь. Сил едва хватало, чтобы держать руль. Выезжая на шоссе, я бросила последний взгляд в зеркало заднего вида на синий домик, где крепко спала моя дочь и у камина горевал муж, который когда-то меня любил. Растерянная и подавленная, я сгорала от стыда.
Осталось лишь одно место, куда я могла податься. Только бы Эллиот был дома и ждал!
Я гнала машину, не обращая внимания на сигналы светофоров и дорожные знаки, мимо парка, мимо винодельни, вниз по дороге, что вела к дому Эллиота. Припарковалась, пробежала по дорожке и постучала в дверь. Ну и что, что я его отвергла, наверняка он по-прежнему меня любит! Стоит только сказать, что я ношу его ребенка, и он встретит меня с распростертыми объятиями.
Никто не ответил. Я подождала пару минут — вдруг Эллиот разговаривает по телефону или спит? Но его не было, лишь ветер хлопал дверью с такой силой, что я испугалась.
Подожду в машине, пока он не вернется, решила я, однако ночь стояла холодная, и у меня не нашлось одеяла. Я вспомнила, что Фрэнсис приглашала пожить у нее, и снова завела мотор. К ней можно было пройти пешком через пляж, но только не с чемоданом. Холодный ветер тоже не вызывал желания прогуляться. Я проехала по длинной подъездной аллее и с радостью заметила, что в доме горит свет, звучит музыка. Оставив чемодан в «бьюике», я подошла к двери и заглянула в окно гостиной. Фрэнсис с кем-то оживленно беседовала. Она выглядела куда веселее, чем обычно. И тут я увидела почему: с ней был Эллиот.
Фрэнсис возилась с патефоном, когда Эллиот подошел к ней и взял за руку. Я стояла на холоде и смотрела, как они танцуют, смеются и пьют мартини. Может, привиделось? Я протерла глаза. Конечно, в глубине души я давно подозревала что-то неладное, но теперь… Я зажмурилась. Неужели это происходит в реальности?!
Часть меня хотела распахнуть дверь и ворваться в дом, пусть эти двое тоже прочувствуют, что такое стыд и отчаяние. Я взялась за медную дверную ручку, медленно приоткрыла дверь — и снова закрыла, правда, чуть громче, чем собиралась. Нет, не выдержу. Лучше уеду отсюда далеко-далеко. Я бросилась к машине и рванула с места так резко, что взвизгнули шины. Бросив взгляд назад, я увидела, что Эллиот и Фрэнсис выбежали из дома и машут мне руками. Поздно. Слишком поздно, подумала я.
* * *Доехав до парка, я остановила машину и разрыдалась, как никогда раньше. За одну ночь я потеряла мужа, ребенка, возлюбленного и подругу. У меня не осталось ничего, кроме чемодана с разрозненной одеждой и ребенка в моем лоне.
Я подумала о дневнике, который завела по совету гадалки. Для кого я его писала? Для чего? Что узнала, прочитав эти страницы? Что потерпела неудачу в любви и жизни? Мне захотелось сжечь дневник. Хотя… может, эта тетрадь и вправду имеет какую-то ценность, как предупредила гадалка.
