Лайза Джуэлл - Холодные сердца
Лорелея со вздохом кивнула.
– Да, но сначала я должна дождаться, когда высохнут ногти, – заявила она. При упоминании о ногтях ее настроение явно улучшилось. Она вытащила одну свою длинную ногу, над грудой вещей появилась ее стопа, и, пошевелив пальцами перед носом Мэган, улыбнулась желтозубой лошадиной улыбкой.
– Нет, ты только посмотри, какой цвет. Ярко-алый. Божественно, не правда ли?
Спустя десять минут мать вышла в сад. Увидев ее, Мэг невольно состроила страдальческую гримасу. Лорелея с опаской шагнула в заднюю дверь, как будто за ней ее поджидали медведи или волки. На ней был мешковатый, в радужные полоски кардиган из ангорской шерсти, в котором она проходила едва ли не всю свою жизнь. К кардигану она надела розовые легинсы в цветочек, которые, правда, болтались на ней. На ногах домашние тапки леопардовой расцветки с меховой опушкой. Длинные седые волосы собраны на макушке и заплетены в косу, спадавшую на спину наподобие грязной веревки.
Заставив себя улыбнуться, Лорелея осторожно ступила на мощеную дорожку.
– Свежо, не правда ли, дорогая?
– Согласна, – ответила Мэг. – Но, по крайней мере, детям не грозит быть похороненными под грудами дерьма.
– Мэг, ну зачем ты так?
– Извини, мам. Дело не во мне. Это не потому, что я ужасная Мэган, которая вечно портит всем настроение. Дело в тебе. В том, что делаешь с собой, со своим домом. Нет, посмотри сама! – Она сердито махнула рукой в сторону сада. – Ты посмотри, как здесь красиво. В этом мире наверняка найдутся люди, которые готовы на что угодно, лишь бы жить в этом доме, в этом месте, чтобы иметь то, что есть у тебя. Ты же все это превращаешь в свинарник. Скажи, о чем ты думаешь? О чем ты только думаешь?
Лорелея потрогала стену дома, слегка погладила ее и вздохнула.
– Я люблю этот дом, – сказала она. – Ты это прекрасно знаешь. Он единственный никогда не подводил меня в этой жизни.
– Тогда почему ты так по-свински к нему относишься?
Лорелея пристально посмотрела на старшую дочь. В ее зеленых глазах застыла обида, а вот понимание даже не проскользнуло.
– Этот дом заботится обо мне, – сказала она. – Так, как не заботится никто из членов семьи.
Мэг глубоко вдохнула. Полегче, не заводись, мысленно приказала она себе.
– Что ты сегодня ела? – спросила она.
– Я ем, – ответила Лорелея и пожала плечами.
– Да, но что?
– Творог.
– Творог?
– Да, я покупаю в супермаркете большие упаковки, с различными добавками. Например, с паприкой. Творог со вкусом паприки, как тебе? У него даже цвет не белый, а терракотовый. Просто объедение. Ну а розовый со вкусом креветок мой самый любимый. Еще я покупаю рисовые шарики. Они тоже с разными наполнителями. Я смешиваю их и получаю всевозможные вкусовые комбинации. – Рассказывая о твороге и рисовых шариках, Лорелея явно оживилась. Лицо ее разрозовелось, пальцы маниакально мяли края полосатого кардигана.
– Что еще, – не унималась Мэган. – Помимо творога?
– Печенье, – ответила Лорелея. – Хлеб. Конфеты. Ах да, еще эти, как их, что-то вроде пышек. – Она отпустила край кардигана и щелкнула пальцами, подыскивая нужное слово. – Как же они называются? Они продаются в большой коробке, и на каждом цветная глазурь. Их еще производят в Америке…
– Американские пончики?
– Да! Точно! Они самые! Я доставляю себе это удовольствие каждую неделю. Если не ошибаюсь, у меня еще осталась парочка. Ты не против, если я угощу ребятишек?
Мэган яростно затрясла головой.
– Нет-нет, спасибо. Не надо. Никаких пончиков.
– Ах да, – вздохнула Лорелея. – Я забыла. Здоровый образ жизни и все такое прочее… Бедные детишки.
Мэган снова глубоко вздохнула. Дело не в ней, напомнила она себе. В ком угодно, но только не в ней.
– Как я поняла, ты ничего себе не готовишь? Не ешь горячую пищу?
– Пончики горячие. По крайней мере, когда их пекут.
– Мама, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. У тебя нет кухонной посуды. Все похоронено под грудой хлама. Ты ничего себе не готовишь. Не ешь горячего.
– Неправда. Это не совсем так. Дважды в неделю я хожу к Вики, и она мне готовит.
Мэган закатила глаза. Чертова Вики, в который раз она освобождает ее мать от обязанности заботиться о самой себе!
– Да и отец, когда бывает дома, тоже что-нибудь готовит. Правда, теперь это бывает нечасто.
– А чем, собственно, ты занята весь день?
– Слушаю радио. Хожу по магазинам. Навещаю Вики или других подруг. Сижу в Интернете. Люблю гулять по его просторам. Так недавно сказали по радио, – хихикнула Лорелея. – Раз в неделю я, как и раньше, помогаю в местной библиотеке. Так что не надо думать, будто все дни напролет я только и делаю, что бездельничаю.
– Ну, это я и сама вижу. Иначе как можно скопить такие горы дерьма, если ничего не делаешь? Например, я вижу, что теперь ты копишь газеты, а еще закупаешь тонны детского питания и горы кухонных салфеток. Знаешь, что это означает? Что твоя болезнь достигла финальной стадии.
– Болезнь? – пробормотала Лорелея и снова хмыкнула.
– Скажи, мама, для чего они тебе нужны, эти газеты?
– Я еще их не прочла.
– Верно. А теперь скажи, когда именно ты приступишь к чтению?
Лорелея опять хмыкнула.
– Когда мне понадобится что-то вспомнить.
– Например?
– Боже мой, Мэган, ты ничего не понимаешь. И никогда не понимала. Все, что у меня есть, это часть контекста.
– Контекста?
– Да! Большой картины! – Она пальцами нарисовала в воздухе раму, после чего уселась рядом с Мэг за садовый столик. – Например, сегодня, 10 апреля 2004 года, пасхальная суббота. День, когда ко мне приехали Мэг с детьми. Когда я надела мой любимый полосатый кардиган и накрасила ногти на ногах в алый цвет. День, который был пасмурным и прохладным и грозил во второй своей половине дождем. День, когда я по электронной почте получила от папочки письмо из Таиланда, в котором он сообщил, что благополучно приземлился и сейчас вместе с Рори отправился ужинать. День, когда мы с тобой в очередной раз повздорили. – Лорелея печально улыбнулась. Казалось, она вот-вот расплачется. Нахохлившись, она продолжила: – Так что газета заполняет некоторые пустоты. Контекста. Большой картины. То же самое делает и пузырек с лаком для ногтей. Как только он опустеет, я не могу его выбросить. Это все равно что выбросить нечто такое, что случилось. Например, письмо от папы или то, что ты сегодня навестила меня. Или облака в небе, или холодный воздух и каждое прожитое нами мгновение. Теперь, моя дорогая, надеюсь, тебе понятно?
Мэг пожала плечами и с трудом улыбнулась.
– Нет, – тихо призналась она. – Не понимаю.
– Ну что ж, – отозвалась Лорелея. – Я в общем-то и не рассчитывала. Мы с тобой всегда по-разному смотрели на вещи. Ты никогда меня не понимала. – Она вздохнула. – Ну да ладно. Переживу. Зато меня понимают другие люди. – Она потянулась через влажный стол и пожала Мэг руку. Это не был жест любви. Скорее, утешения. Он как будто говорил: «Ничего страшного, дорогая. Дети редко бывают идеальными».
Мэг слышала, как из сада доносятся голоса ее детей. Ей было приятно, что хотя бы сад не пострадал от странностей матери. Благодаря отцу и Вики здесь по-прежнему царила идиллия, как будто с открытки, – кусты роз, извилистые дорожки, цветники, аккуратно подстриженные лужайки. Она посмотрела на хмурое небо, надеясь, что обещанный дождь все-таки не пойдет. Мэг не придется прятаться от него в этом жутком бедламе, и она сможет провести в саду весь остаток дня. Она вытащила свою руку из материнской и сказала:
– Ну хорошо, а как же все остальное? Все эти пакеты, пачки, картонки и прочее? Почему в коридоре стоят упаковки сухого молока для детского питания? Их срок годности истек три года назад.
– Ах, это! – Мать снова посмотрела на свои руки и потерла острые локти. – По всей видимости, я купила его, когда в доме были маленькие дети. Наверно, я тогда подумала: ты будешь приезжать ко мне, и тебе не нужно будет везти с собой сухое молоко. Согласись, что так было бы удобнее.
– А потом?
Лорелея пожала плечами.
– Я забыла, что купила его. А потом в доме не стало маленьких детей.
– И ты хранишь их все это время, потому что?..
– Потому что в свое время эта покупка доставила мне удовольствие. Я была в магазине и подумала о своих детях, когда вы были маленькими, о твоих детях, о том, что ты приезжаешь ко мне, представила себя со Стэном и Элфи, как они сидят у меня на коленях и пьют молоко, которое я купила для них. Я представила, как ты улыбаешься и говоришь: «Спасибо, мама. Это была блестящая идея». И другие приятные вещи, о которых я подумала, когда посмотрела на молоко, а потому купила его. И если я выброшу это молоко, это все равно что выбросить все то хорошее, что я думала, когда покупала его.
Мэган вздохнула. Логика матери была выше ее понимания.
– А пустые упаковки из-под продуктов?
– Ах да, – Лорелея лукаво улыбнулась, – пожалуй, тут ты права, моя дорогая. Мне давно пора ими заняться. Дело в том, что я ответственно подхожу к утилизации мусора, но часто бывает так, что день проходит, а я даже и на улицу не выходила. При этом мой мусорный пакет наполняется быстро, но я не трогаю его и собираюсь заняться им, как только у меня будет свободная минутка. В итоге он ждет несколько дней, пока я о нем не вспомню. В общем, не успеешь и глазом моргнуть, как…
