Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона.
Раф опустил взгляд, в уголке его губ играла усмешка. Он отстранился и пересёк чердак, чтобы выйти за дверь. Сола проводила его тяжёлым взглядом… За взгляд, который она метнула в меня, в средневековье сжигали на костре.
― У тебя пять минут, ровно пять минут на то, чтоб объяснить мне, что происходит. И только попробуй мне сказать о чём я!
Деваться некуда, рассказала по порядку, начиная с вечеринки, поцелуя и заканчивая сегодняшним днём. Я говорила и не слышала саму себя. До Солы так и не дошло, что в большинстве своём, я ― это не я. Это терапия, таблетки, что угодно ещё. Вся моя жизнь не больше чем долбанная мимикрия ― дилогия бесконечной казни египетской.
Я отталкиваю от себя людей, убеждаю сама себя, чёрте в чём вообще, и терплю разочарования, потому что не умею по другому. Бабушка говорила: «Прежде чем любить, научись ходить по снегу, не оставляя следов.» А Рейвэн была далеко не глупой женщиной. Я не умею любить. Для меня любовь и боль ― форма, совокупность, и следствие, одного и того же чувства. И существует только одна единственная проблема, связанная со мной ― влюбиться в меня. Если меня не понимают ― это, не проблема. Если я вывожу из себя, бросаясь громкими нелестными словами ― тоже не беда. Самое дерьмовое ― это влюбиться. Вот она ― проблема. Для меня выражение от любви до ненависти, один шаг ― имеет буквальное значение. Я ― это человек, который по щелчку пальцев, может соорудить у себя в голове логическую цепочку из иллюзий, заблуждений и прочих мнимых инсинуаций, и захотеть из-за неё немножечко сдохнуть. Так о чём тут чёрт побери можно говорить? У меня непростое прошлое и у меня нет будущего, потому что я даже не помню событий дней минувших. А то что помню, сводит меня с ума и я начинаю стремительно деградировать внутри своей дерьмовой плюралистической системы, под тяжестью долбанной драмы. И в конечном итоге какой ни будь док, тратит своё драгоценное время, воскрешая меня. Снова.
― Какая-то у вас странная модель отношений сложилась не находишь? ― забавляясь подытожила Сола, ― Два года вы убивали друг друга, стоило раз напиться, и на тебе!
― Ага. Долбанный стокгольмский синдром, называется, ― пробормотала я и скривилась, вымученно простонав. ― Боже, Сол, я не разбираюсь во всей этой фигне. Знаешь, что обычно случалось, когда парень пытался меня поцеловать? Он получал по морде, Сол. Это впервые, я никогда не позволяла, даже прикоснуться к себе, ничего не чувствовала кроме кружения дерьмовых спутанных эмоций внутри, даже и не думала ни о ком. Моя больная голова, всегда всё переворачивала неправильно. Так, чёрт возьми, где я ошиблась, сейчас?
Я со стоном вскинула голову в потолок.
― По моему, ты утрируешь, ― вздохнула подруга, ― Просто объясни ему всё.
Я задохнулась от возмущения.
― Утрирую? Да сними ты наконец эти долбанные розовые очки! Ты хоть представляешь, что будет если он узнает всё? Что я больна! ― выпалила я на эмоциях, ― Дерьмо! Во многом я даже самой себе признаться не могу, чтобы не погрязнуть в грёбаной атаке!
― Вот именно! ― вспылила Сола, ― Ты не от делать нечего, счёты сводила! Это психологическое!
― То-то и оно, ― усмехнулась я горько, качая опущенной головой.
― Не знаю, ― её брови рисовали взволованные линии, ― Я не знаю, что тебе сказать. Мне кажется, что всё не так, что он… Клянусь, я думала такое только в сказках бывает!
― Ты просто слишком много читаешь романов! Вот только жизнь не долбанная сказка, Сол. Она не соткана из ванильных статусов в сети, маленьких розочек и грёбанной сахарной ваты. В ней принцы только на чёрных конях, а короны сплошь бумажные. Так что это только из под пера авторов всё так удивительно, прекрасно и бабочки пляшут в животе. На самом же деле ожидания чертовски преувеличивают действительность. Нет никаких чудес. Жизнь ― она не такая, в ней нет красоты, в ней нет надежды и чудесного спасения….
― Врёшь, ― хмыкнула Сола.
― Ладно, на счёт бабочек вру. Они существуют. ― я выставила палец, ― Но только на счёт бабочек!
Сола вскинула брови.
― Вот блин, да ты влюбилась в него! ― рассмеялась она. Я стукнула себя ладонью в лоб. Уверенна, скоро набью себе синяк.
― Ох, ну это вообще уже сиди я сам открою…― пробормотала я. Сола низко склонилась к моему уху.
― Знаешь, что я думаю… с одной стороны ты просто психопатка, раз влюбилась в него, но с другой будешь просто сказочной идиоткой, если упустишь это. ― она поймала мой взгляд, ― Не дай этому взять и так тупо уйти…
Когда мы спустились с ней во двор, отец что-то наигрывал, на пару с Коляном и Мишей. Взглянув на меня, Колян посмотрел в сторону. Аккорды в его руках приобрели какой-то испанский оттенок, что Костя тут же обыграл с интересом наблюдая за Коляном. Я инстинктивно обернулась, наблюдая как нагоняя меня, Гордеев остерегающе косился на Мишу только-попробуй-взглядом, но Миша, подыгрывая отцу с Колей, преобразовал аккорды в своих руках в откровенно цыганские мотивы. Судя по веселящемуся взгляду обоих Раевских, и по пронзительному взору Рафа ― Раф, прекрасно с ними знаком, и скорее всего эта парочка родственников решила немного постебать над Гордеевым, который с многообещающей ничерта хорошего ухмылкой, явно не торопился принимать вызов. Так я думала, пока меня перехватили за талию и играючи развернули к себе, руки, тепло которых по неким причудливым причинам не чинили мне вреда. Руки которые могли меня касаться, прокружили меня, оттесняя назад. Крутанув меня вокруг свей оси, он захватил край моей юбки и накрутив ткань на кулак, и второй рукой резко прижав меня к себе за талию, вышибая воздух из меня, и вынуждая ухватиться за его плечи, чтобы не потерять равновесие. Раф покачал головой глухо посмеиваясь, явно обещая некоторым неприятности, а все сконцентрировали своё внимание на нём или точнее сказать на нас, что мне ни разу не нравится.
Миша одарил Солу таким взглядом, что та покраснела, заметно даже на её смуглой коже, чего от неё можно было бы ожидать в самую последнюю очередь. Усмехнувшись, наткнулась на жгучий синий взор из под ресниц, который мог откровенно напугать или поджечь воду, и мою усмешку как ветром сдуло, захватывая с собой весь воздух. Незаметно от самой себя, меня повело и закружило в незамысловатом танце. Очередное кружение привело меня к Рафу, прибывающему в каком-то чертовски загадочном и странном настроении. Слишком близко, настолько, что я могла таким образом пересчитать все кубики его пресса. В мои глаза взирал взгляд кристальных глаз из под ресниц, на столько интенсивно и завораживающе, что я на самом деле ощущала себя мышкой. Перед тигром.
