Ева Модиньяни - Джулия. Сияние жизни
Женщина, назвавшаяся синьорой Антонеллой, была чем-то средним между каратисткой и торговкой с рыбного рынка: приземистая, мускулистая, с маленькими зоркими глазками, светлыми крашеными волосами, мощными руками. В белом пальто, плотно облегавшем ее мужеподобную фигуру, она вошла в приемную, пыхтя сигаретой, вставленной в длинный черный мундштук.
Для Магды незапланированный визит незнакомки стал большой неожиданностью. Выходит, напрасно она считала, что в курсе всех дел своего босса, что-то, оказывается, он от нее скрывает. Последнее время у нее за спиной происходят какие-то темные дела, она это сердцем чувствует, возможно, синьора Антонелла имеет к ним какое-то отношение.
Ничем не выдав своей обиды, Магда проводила странную посетительницу в кабинет шефа и отправилась домой.
Франко Вассалли, расположившись за письменным столом своего кабинета в здании «Провеста», внимательно читал то, что принесла ему посетительница. Сверху на каждом машинописном листке стоял штамп: «Антонелла Роги. Служба информации».
Дочитав последнюю страницу, Франко Вассалли поднял глаза. Синьора Антонелла стояла напротив него и, дымя своей сигаретой, терпеливо ждала.
– Это все? – спросил Вассалли, встретив ее цепкий пронизывающий взгляд.
– Это ответы на те вопросы, которые вы мне задали, – ответила женщина с характерной латиноамериканской интонацией.
– Если я правильно понял, мне не мешало бы знать и еще кое-что?
– Я ичерпывающе ответила на все ваши вопросы, – повторила синьора Антонелла. – Дополнительные сведения добыть не так-то просто, трудно предсказать, на что способны такие типы. Или, – она помедлила, – вы лучше их знаете, чем я?
– Я хорошо их знаю, – подтвердил Франко Вассалли.
– Вы уверены, что не следует поставить в известность полицию? – спросила синьора Антонелла.
– Уверен, – твердо ответил Франко. – Это мое личное дело. Никакого вмешательства извне. Я справлюсь сам.
– В таком случае я сделаю все, от меня зависящее, чтобы помочь вам в этом деле, можете на меня рассчитывать. – Не попрощавшись, синьора Антонелла направилась к двери.
Франко поднялся из-за стола, открыл вмурованный в стену небольшой сейф, достал из него толстую пачку стотысячных банкнот и протянул посетительнице.
– Это преждевременно, – ответила та, делая в воздухе отстраняющий жест.
– Другого ответа я от вас и не ожидал, – улыбнувшись, заметил Франко. – Рассчитаемся после завершения нашей операции.
– Всегда к вашим услугам, – ответила синьора Антонелла и вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь.
Франко Вассалли сложил листки, зашел в примыкавшую к кабинету туалетную комнату и сжег их над унитазом. Вернувшись к столу, он набрал телефон своей квартиры на виа Боргонуово.
– Сегодня я не приду ночевать, – сказал он слуге.
Открыв потайную дверь, замаскированную книжными стеллажами, Вассалли очутился в маленькой, но комфортабельной спальне. Раздевшись, он лег, потушил свет и прошептал:
– Мама, не думай, что я тебя бросил. Все идет как надо, наберись терпения. – Он закрыл глаза, и слезы выступили у него из-под ресниц.
Глава 38
Джулия лежала на больничной кушетке, сосредоточенно глядя в белый потолок, а Гермес, склонившись над ней, с внимательным видом, сантиметр за сантиметром ощупывал ее оперированную грудь.
– Теперь заложи руки за голову, – распорядился он. – Так, молодец, а теперь…
Джулия безропотно выполняла все указания своего «лечащего врача», чуткие пальцы которого, обследовав подмышечную впадину, переместились к ключице и двинулись выше, к шее.
– Теперь сядь, – сказал Гермес.
Джулия инстинктивно поправила комбинацию, чтобы прикрыть грудь, и только после этого села, уставившись теперь на потертый линолеум – смотреть на себя она избегала до сих пор.
– Все хорошо, – сказал наконец Гермес. – Можешь одеваться.
Джулия с чувством облегчения поспешила за ширму, а Гермес присел на кушетку, готовясь начать разговор о том, что волновало сейчас их обоих.
– Значит, у нас может быть ребенок, – начал он, когда Джулия, уже одетая, вышла из-за ширмы. – Если ты, конечно, хочешь, чтобы он родился.
– Скажи, как может отразиться на мне беременность? – спросила Джулия. – Я хочу знать всю правду, какой бы жестокой она ни была.
– Правда состоит в том, что беременность ничем не грозит твоему здоровью. С этой стороны проблем нет.
– Докажи.
– Раньше считали, что женщинам, которые оперировались по поводу рака молочной железы, рожать противопоказано. Материнство, дескать, способно вызвать рецидив болезни. В качестве аргумента называли рост прогестерона и активизацию гормональных процессов, так сказать, факторы риска. Но в жизни эта гипотеза не нашла научного подтверждения. Больше того, в литературе описано много случаев, подтверждающих прямо противоположное. Я отношусь к тем, кто считает, что беременность и материнство только помогают женщинам изжить в себе страх перед болезнью, укрепляют волю к жизни.
– У меня нет воли к жизни, – призналась Джулия.
– Пока нет, – с ударением на первом слове поправил ее Гермес. – Но ты не одна, нас двое. Я всегда буду рядом. Пока жив.
– Я знаю, что могу на тебя рассчитывать, но на себя… на себя я не очень-то полагаюсь.
– Значит, ты поэтому ничего мне не сказала? И Пьерони велела молчать?
Джулия утвердительно кивнула.
– Мне очень жаль, – сказала она после некоторой паузы, – что ты узнал об этом не от меня и в такой неподходящий момент.
– Узнать, что будешь отцом, радостно в любой момент, – возразил Гермес, – для меня по крайней мере.
– Не дави на меня, Гермес, прошу тебя!
– Я не давлю, просто сказал, что рад.
– Пойми, я еще не знаю, станешь ли ты отцом, потому что не решила, могу ли я стать матерью.
– Дорогая, скажи мне, что тебя останавливает.
– Я с ужасом думаю о бесконечных анализах и обследованиях, из-за которых я не буду вылезать из этой клиники.
– Анализы и обследования обязательны для всех беременных женщин, – возразил Гермес. – Это долг каждой будущей матери, заботящейся о здоровье своего ребенка. Перенесенная тобой операция в данном случае роли не играет. Подумай, все женщины через это проходят. У тебя все в порядке, Джулия, уверяю тебя! – И Гермес нежно обнял ее.
– Утешаешь? – недоверчиво спросила она.
– Констатирую факты.
– Сомневаюсь. Я чувствую себя загнанной в угол, прижатой к стенке, называй, как хочешь. Тобой, беременностью, притаившейся во мне болезнью, проблемами сына, собственной мнительностью и своим характером.
– Малыш благотворно воздействует на тебя, откроет перед тобой мир любви, излечит от страхов, – убежденно произнес Гермес.
