Бенедиту Барбоза - Роковое наследство
— Нет, — жестоко ответила Лейя. — Но ты можешь им стать, если внесешь половину капитала наличными.
— По-моему ты сошла с ума, — растеряно сказал Ралф.
— А по-моему, я никогда еще не была в уме более здравом, — парировала Лейя. — Внеси свою долю, и мы станем компаньонами.
— Интересно, а какова же, по твоим расчетам, доля?
— По моим расчетам, — медленно проговорила Лейя, прищурившись, — она равна сумме, которую ты у меня украл, продав яхту!
Она нанесла ответный удар и наслаждалась местью. Ей не составило труда узнать о мошенничестве Ралфа, и поначалу она едва не заболела от боли, злобы и бессилия. Но, как часто бывает, оказавшись в безвыходном положении, люди не дают растоптать себя окончательно, а, напротив, начинают выбираться из ямы. Ралф устраивал Лейю как любовник.
— В постели ты само совершенство, — как-то призналась она ему.
И расставаться с ним она не хотела. Но все остальное решила взять в свои руки. И, уж во всяком случае, собиралась вернуть свои деньги. Иначе навсегда бы перестала себя уважать.
Лейя думала, что Ралфа потрясет нанесенный ему удар, что он смутится, будет просить у нее прощения или еще как-то попытается сгладить чувство вины перед ней. Но он нашелся на удивление быстро.
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — тут же заявил он. — И радовать тебя деньгами всегда, как только они тебе понадобятся.
— Так вот: они нужны мне сейчас, — холодно произнесла Лейя. — Иначе я немедленно звоню в полицию.
Ралф застыл, соображая, способна ли Лейя, которая всегда только нюнила и ныла, на такой шаг. И решил, что, пожалуй, он ее недооценивал — Лейя, которая стояла перед ним, была способна и на это, и на многое другое…
«Если бы я была способна его забыть, — думала в этот миг Лейя. — Ведь он негодяй, отъявленный негодяй…»
Глава 16
Зе ду Арагвайя хорошо изучил своего хозяина. Он видел, что у того тяжело на сердце. Зе знал даже и причину, но ничем не мог помочь и сожалел об этом. На вопрос хозяина: «Как идут дела?» — он ответил: «Хорошо. Быки здоровы, и река все на том же месте…»
Будь Бруну в другом настроении, он бы непременно улыбнулся, но теперь только рассеяно сказал:
— Да-да, конечно…
Он и не слышал, что сказал ему управляющий. Здесь все напоминало ему о Луане. При каждом стуке двери он ждал ее легких шагов, готов был увидеть ее сияющие глаза, светлые волосы, улыбку… Но входил кто-то другой, и Бруну невольно чувствовал раздражение: чего им тут всем нужно? Чего они ходят туда-сюда?! И тут же понимал, как несправедливо его раздражение. И раздражался уже на самого себя: кто, как не он, не мог его принять. Не мог решить, Бердинацци Луана или не Бердинацци? Не мог решить, важно ему это или нет? И что вообще важно? Если из-за Луаны даже работа, которая всегда доставляла ему радость, потеряла для него всякий вкус…
Надолго в имении Бруну не задержался. Сделал необходимые распоряжения и снова сел в самолет, хотя погода к вечеру явно испортилась.
Донана недовольно покачала головой, поглядывая на затянутое тучами небо, но хозяину не сказала ни слова. Она знала, что Бруну не из тех, кому можно перечить или советовать.
Вечером, сидя за ужином, Зе сказал жене:
— Это все из-за Луаны. Но мне кажется, что, объехав все фермы, он отправиться за ней. Только бы за это время она куда куда-нибудь не сбежала…
«Ну и люди, — думала, слушая мужа Донана, — так и норовят все испортить. Какая разница сеньору Бруну, кто такая Луана, если они крепко полюбили друг друга и им было хорошо в постели?…»
Да, хотя Лейя, несмотря ни на что, любила Ралфа и им было хорошо в постели, она мало-помалу освобождалась от магического влияния своего любовника. Чаша горечи начинала перевешивать чашу сладости. И вот чаша горечи перевесила окончательно: случай свел Лейю с Сузаной, и не где-нибудь, а в квартире Ралфа.
— Это что же, Бычья Королева? — насмешливо осведомилась хорошенькая, выхоленная незнакомка.
— Которая не желает иметь дела с Королевой Потаскушек, — не осталась в долгу Лейя и хлопнула дверью.
Теперь с Ралфом было покончено навсегда. Вот только она должна получить обратно свои деньги.
На следующий после отъезда отца в имение день Лия услышала по радио, что в районе Арагвайи пропал самолет. Встревоженная, она побежала к Маркусу, который, лежа на кровати, строил планы похищения Мариеты.
— Самолет? — переспросил он. — Погоди, не бей в большой колокол раньше времени.
Он подошел к телефону и набрал номер Перейра-Баррету, очередной фермы, куда полетел отец.
— Что, отец прилетел? — спросил он Маурити, тамошнего управляющего.
— Нет, не прилетел, — последовал ответ, и Маркус почувствовал, что щемящее беспокойство засосало и у него под ложечкой.
— Сейчас позвоню Зе, — сказал он как можно спокойнее.
Зе сразу же стал успокаивать его, и Маркус понял, что и сам Зе волнуется.
— Беспокоится рано, — говорил Зе, — пропавший самолет летел совсем не по тому курсу, по которому должен был лететь ваш отец. Наберемся терпения и будем ждать.
Последнюю фразу управляющего Маркус повторил и Лие. Совет был правильным, вот только следовать ему было трудно. Терпения не было главной добродетелью Лии.
Куда легче было терпеливо ждать Донане. Она зажгла свечку перед статуэткой Пресвятой Девы Марии и горячо молилась о том, чтобы Господь спас и помиловал Бруну.
— Может, он полетел за Луаной? — предположила она, встревожено глядя на вошедшего в комнату мужа.
— На самолете есть рация. Он бы сообщил, — грустно ответил Зе.
Светлячок беспокоился о Лие. Ее не было уже два дня. Что могло произойти?
— А может, отец запретил ей встречаться с тобой? — предположил Кулик.
Светлячок досадливо отмахнулся — глупости! Никакими запретами его Лию не остановить! К тому же они с Бруну помирились. Нет, не отец был причиной исчезновения Лии. А что же тогда? Что?!
Светлячок рассеяно крутил ручку радиоприемника, ища музыку повеселее, и вдруг прислушался:
— Самолет, исчезнувший в районе Арагвайя, принадлежал сеньору Бруну Медзенге, известному в нашем городе Мясному Королю, — вещал бесстрастный голос диктора.
«Нет, похоже, что причина исчезновения Лии действительно в ее отце», — подумал встревоженный Светлячок.
Лия позвонила матери в Сан-Паулу и сообщила ей об исчезновении самолета.
— Сейчас я приеду, дочка, — пообещала Лейя. Ситуация была слишком серьезной, чтобы она могла оставаться вдали от своих детей. И ей предстояло о многом-многом подумать.
