Нина Ламберт - Место под солнцем
— Карла, радость моя, эту битву затеял не я. Теперь ты плачешь, будто я, злодей, оскорбил тебя или не знаю что. Будет тебе. Пойдем-ка лучше ляжем на мягкие перины и…
— Нет! Ты просто используешь постель, чтобы все упростить.
— А ты хочешь, чтобы я все усложнял? Кажется, мы договаривались доставлять друг другу только радости и никаких страданий.
— Тогда, наверное, пора оставить радости в стороне, пока мы не начали страдать от их обилия.
— Карла, ты снова все преувеличиваешь. Не надо сгущать краски. Брось эту дурную привычку. Ты слишком увлеклась работой, переутомилась. Кажется, и комплекс на тебя давит, как в клаустрофобическом кошмаре. Давай позволим себе недельку отпуска. Съездим во Францию, сменим обстановку, развеемся. Ну что, согласна?
Карла по-детски всхлипнула. Она молчала, не зная, что сказать; уж больно соблазнительно было это предложение.
— Я не имею права на «недельку отпуска», — наконец сказала она. — Ты хоть знаешь, сколько я зарабатываю за каждую такую «недельку»?
— А как же, конечно, знаю и предлагаю выход: мы подсчитаем твой средний недельный заработок и официально оформим оплачиваемый отпуск.
— Который не предусмотрен контрактом. Не беспокойся. Незаработанных денег из твоего кармана я не приму.
— Хорошо, тогда каждый наш сотрудник получит такой отпуск или, по желанию, деньги. Удовлетворена? Зная вашу команду, уверен, что все возьмут деньги. Кстати, ты тоже можешь так сделать. Все честно. Ну? Еще один кусок жирного пирога или неделя отдыха со мной?
— Если я выберу первое… — протянула Карла.
— … то я обвиню тебя в алчности.
— А если я выберу второе…
— … то я обвиню тебя в сексуальной невоздержанности, — с улыбкой закончил Фитцджеральд.
Щепетильность, умноженная на угрызения совести, обошлась Фитцджеральду недешево. Прикинув, сколько же миллионов лир уже кануло в песок, Карла получила солидную порцию пищи для размышлений. Деньги сами по себе ничего не значили для Джека. Это было орудие производства могущества, богатства, успеха. Он тратил деньги так же легко, как и создавал их. Поговаривали, что ежегодно Фитцджеральд перечисляет баснословные суммы на счета разных благотворительных фондов. Однажды Карла хотела подробно расспросить об этом Джека, но он ловко перевел разговор на другую тему. Взвешивая все до мелочей, Карла сумела подавить в себе неловкость, вызванную тем, что Джек тратил на нее горы денег: он заказал умопомрачительные апартаменты в местечке Сан-Рафаэль и водил ее в самые дорогие и изысканные рестораны.
Все это походило на идеальное свадебное путешествие, за исключением одной малости: они не были женатой парой. Они были парой красивых и веселых любовников. Покинув Каталину, оба сразу почувствовали себя раскованно и спокойно. Ссоры и разногласия, которые провоцировала Карла, бессознательно стремясь приблизить конец их отношений, незаметно исчезли, будто растворились в атмосфере праздника наслаждений. Джек мгновенно заметил эти приятные изменения и вздохнул с облегчением. Ни слез, ни надутых губ, ни внутреннего напряжения. Что за роскошь! Он вдруг почувствовал себя в безопасности и снял все оборонительные посты. И связь их чудесным образом преобразилась.
Ленивые, праздные дни и пылкие, страстные ночи — вот что это была за неделя. Карла приготовилась к тому, что сердце ее на финише будет разбито, и шла на заклание как агнец. Она махнула рукой на все условности и всецело отдала себя в жертву чувственности. Свобода плоти, свобода эмоций возносила Карлу и Джека на такие высоты, что они даже не решались признаться друг другу в этом. Изможденные, разбитые силой страсти, которая взыграла в них, они часто лежали обнявшись и думали каждый о своем.
Если бы, думала Карла, ах, если бы… Джек-любовник и Джек-человек были совершенно разными людьми. Как любовник он оказался чуткий, нежный, беззащитный и даже покорный. Он никогда не скрывал, что она имеет над ним власть и будет обладать ею вечно, если вдруг лишит его того, что сейчас дарила так щедро. Но Джек Фитцджеральд-человек был иным. Карла чувствовала, что он все тот же — непреклонный, хладнокровный, уверенный в себе, что по-прежнему им руководит стремление к успеху и пренебрежение к человеческим слабостям. Якорь, который для других спасение, для него тяжкое бремя. В плену пожизненных обязательств он лишится всего, что держит его на плаву. Вырванный из водоворота своей свободы, он зачахнет и быстро пойдет на дно. Размеренная жизнь, благочестивый покой противопоказаны ему, он не обещал этих ценностей, но и не просил о них. У Карлы не осталось иллюзий. Эту неделю она решила прожить по его уставу. Она жила одним днем, с нетерпением дожидаясь ночи…
В последний день каникул в Сан-Рафаэле они поехали на север, подальше от курортных благ, где зеленели душистые луга и перешептывались деревья в рощах. Они почти не разговаривали, ибо слишком углубились в свои мысли. Лето увядало. Во всем угадывалось приближение осени. Через месяц в контракте будет поставлена точка. Карла вернется в Сохо, примется за раздачу спагетти в «Изола Белла», за коммерцию по телефону, за поиски ролей в очередной пантомиме, вернется к Ремо… Ремо! А ведь он так и не написал. Неужели нашел себе другую?
— Давай присядем, — предложил Джек, выбрав для привала заросшую травами ложбинку среди холмов. — Мне надо кое-что сказать тебе, прежде чем мы вернемся в Италию.
У Карлы екнуло сердце. Вот оно! Сейчас он скажет, что они слишком далеко зашли, слишком увлеклись и что пора им немного остыть. Она давно готовила себя к этому. Последняя неделя переполнила чашу. Я стала чрезмерно пылкой и откровенной, проносилось в голове у Карлы, и он понял, что я люблю его. Понял и сразу задохнулся в этом. Случилось то, что должно было случиться. Удивляться нечему. По крайней мере, сейчас она в состоянии вынести такой удар. По крайней мере, сейчас никто больше не пострадает.
— Хорошо, — легкомысленно молвила Карла. — Давай поговорим. Тем более, я знаю, что ты хочешь сказать.
— Неужели? Вот уж не думал, что ты читаешь мои мысли. Может, тогда и скажешь все за меня?
— Уж слишком мы с тобой разгулялись, детка, пора немного остыть, а то и разбежаться. Там видно будет.
— Пытаешься имитировать американский акцент? Увы, напоминает убогий кинематограф. А вообще, как всегда ты ошиблась. Этого я говорить как раз и не собирался.
— Не собирался?
Мысли побежали наперегонки. Значит, он намерен предложить ей роль содержанки, этакой птички в уютном лондонском гнездышке, куда он будет временами наведываться. Если, конечно, Хелен останется в Америке.
