Маша Царева - Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна
Я подскочила на кровати и потянулась рукой в сторону, чтобы схватить с тумбочки будильник и посмотреть, который час. Но Ерохин не исчез, более того – лицо его обрело еще более четкие очертания.
– Саша, – с улыбкой сказал он, – все замечательно.
Не без некоторой опаски я огляделась по сторонам и обнаружила, что мы находимся в полутемной, скудно обставленной комнате. Я сижу на металлической больничной кровати, рукав моего костюма закатан выше локтя. А рядом с кроватью, на металлическом штативе, стоит капельница, в которой плещется некая подозрительно зеленоватая жидкость.
– Что здесь происходит? – Я спустила ноги с кровати, но подняться не смогла.
Какая странная слабость! Как будто бы я две недели провела в бредовой горячке. Но что же произошло? Вроде бы мы находились в палате, ужинали, пили отвратительное шампанское (то есть, простите, божественный нектар), а потом… Потом я ничего не помню, кроме идиотского сна о Степашкине.
– Мне стало плохо? – догадалась я.
– Не совсем, – Ерохин взял меня за руку и доброжелательно пояснил: – Сначала вы выпили шампанского, в котором была небольшая доза снотворного. А потом я сделал вам укол.
– Укол? – тупо переспросила я. – Какой еще укол? Зачем?
– Хотел проверить, как подействует на вас наркоз, – с невозмутимым видом ответил он.
Я похолодела.
– Какой еще наркоз?
– Не волнуйтесь, Саша, все в порядке. Я просто решил сделать вам подарок.
– П-подарок? Дмитрий, говорите прямо, я и так уже чувствую себя полной дурой, – я начала нервничать. Особенно неприятным казалось то, что я была абсолютно беспомощна. Ноги словно вовсе не мне принадлежали.
– Вы же сами сказали, что мечтаете об идеальном лице. Вот я и решил вам его подарить. Саша, это будет выгодно и мне и вам. Вы получите желанную красоту, ну а я буду оттачивать новые операционные методики.
– Оттачивать методики, – нервно хохотнула я, – на мне?! Признайтесь, что вы шутите! Это розыгрыш?
– Да нет.
Только в тот момент я заметила, что улыбка Ерохина не соответствует его взгляду. Губы улыбаются, а глаза пустые. Странное впечатление – кажется, что верхняя часть лица принадлежит одному человеку, а нижняя – совершенно другому. И как я могла не обратить на это внимания?
– Вы же сами сказали, что мечтаете быть красивой. И готовы на чудо, на то, чтобы вдруг проснуться совершенной. И вы толком не могли сформулировать, что именно вам хотелось бы изменить. Я решил, что вы – идеальный пациент.
– В к-каком смысле?
Ерохин принялся мерить комнату широкими нервными шагами.
– Каждый пластический хирург мечтает быть Пигмалионом! Только вот на практике нам приходится работать не с Галатеями, а с ненормальными стареющими тетками, которым хочется избавиться от тройного подбородка.
– Но вы же сами говорили, что отговариваете женщин от операций, – тоненько пропищала я. От волнения у меня всегда садится голос. – И вы говорили, что у меня интересное лицо.
– Интересное – да! Совершенное – нет! – с апломбом объявил Ерохин. – Я сделаю тебя идеальной, дурочка. Ты сможешь жить такой жизнью, о которой сейчас и не смеешь мечтать. Не бойся.
– У меня неплохая жизнь, – неуверенно возразила я.
Ерохин презрительно хмыкнул.
– Неплохая? – процедил он. – Правильнее будет сказать – непутевая! Сколько тебе лет? Тридцать? Тридцать два?
– Двадцать восемь! – оскорбленно ответила я. – Просто я сегодня не выспалась.
– Двадцать восемь – и до сих пор не замужем, – поцокал языком он, – детей нет, мужика нет.
– Откуда вы знаете? – взвизгнула я. От возмущения я немного пришла в себя. Даже ноги перестали казаться чужими. Я осторожно пошевелила пальцами.
– Стала бы ты принимать мое приглашение остаться на ужин, если бы тебя дома ждал мужик, – он коротко рассмеялся, – ты ведь хотела меня соблазнить, признайся, ведь так?
– Нет! – выкрикнула я. – Если хотите знать правду, то я ненавижу спаржу, от лилий у меня кружится голова, а ваше шампанское пахнет половой тряпкой!
– Значит, ты неплохо притворялась. Видать, я тебе и правда очень запал в душу, – сказал Ерохин, – тем лучше. Я считаю, что между хирургом и пациентом должно быть полное взаимопонимание.
Что он несет? Что он несет?! Неужели я все-таки не сплю, неужели все это происходит со мной наяву? Но как это возможно, он ведь казался приличным человеком, я познакомилась с ним во время интервью! Куда катится мир? И неужели… неужели я ничего не могу с этим сделать?! Непонятно вот только, на что он-то рассчитывает, ведь я же могу подать на него в суд! Я могу… Если, конечно, он оставит меня в живых.
– Все уже готово к операции, – его лицо вновь стало серьезным, – сейчас я вас оставлю, вернусь через пятнадцать минут.
Не успела за ним захлопнуться дверь, как я вскочила с кровати (огромная доза адреналина вновь сделала меня сильной, наверное, это и есть инстинкт самосохранения) и заметалась по комнате. Какие у меня есть варианты? Соображать надо быстрее, а то вдруг ему приспичит за чем-нибудь вернуться.
Так, я могла бы спрятаться в шкаф. Но вряд ли это поможет мне кардинально. Скорее, эта наивная хитрость отсрочит операцию на несколько минут – вот и все.
Вариант второй – я могла бы выбежать в коридор и вломиться в чью-нибудь палату. Но не факт, что мне удастся обнаружить занятую палату немедленно. И я вовсе не уверена, что ее жилец (или, скорее, жилица) будут гореть желанием мне помочь.
Вариант третий…
Медленно и осторожно я подобралась к окну. Какое счастье, первый этаж! И на окнах нет решеток. Ну естественно, это же не тюрьма. Богатеньким пациенткам Ерохина и в голову не пришло бы от него сбежать.
Впервые за сегодняшний день мне повезло по-крупному.
* * *Я неслась по проспекту Мира, нервная и босая. Представляю, что думали обо мне редкие встречные прохожие. Во всяком случае, они послушно расступались, давая мне дорогу. Я понимала, что нет смысла обращаться за помощью, все равно меня никто не будет слушать. И вряд ли кто-нибудь поверит мне, непутевой взбалмошной журналистке, что знаменитый на всю страну хирург – сумасшедший. Скорее, это я походила на буйнопомешанную.
Нет уж, лучше я просто остановлю такси, доберусь до дома, приму теплую ванну и забуду о том, что со мной произошло, словно это и правда был страшный сон.
Хотя это легко сказать – остановлю машину. У меня ведь и денег-то с собой нет. Волосы растрепаны, пиджак порван, туфли напрочь отсутствуют – иными словами, королева красоты на финальном выходе.
С другой стороны – а что если меня обокрали? Не бросят же меня в беде, не оставят погибать на стылом асфальте!
Я выбежала на проезжую часть и отчаянно замахала руками. Ни один из проезжающих мимо автомобилей и не подумал остановиться. И тут неприятная мысль ожгла меня, словно укус ядовитой змеи. А что если Ерохину вздумается меня догнать?! Мой маршрут вполне предсказуем – из темных переулков я выбежала на проспект Мира и помчалась в сторону Садового кольца. Наверное, любой здравомыслящий человек поступил на моем месте точно так же. В панике я обернулась, но никого, похожего на хирурга-маньяка, не увидела.
