Галина Артемьева - Фата на дереве
– Он кушать хочет, – прокомментировала мама жалостливо.
– Пойдем, молока тебе дам, – предложил Женька.
– Наконец-то, – вздохнул Кот.
Так и сложились их семейные отношения.
Главным человеком в жизни Кота стал тот, кто первый понял, чего ему надо. То есть – Евгений.
Второе место разделили мать и отец. К ним Кот относился ровно, вежливо, но несколько отстраненно. Правда, если у кого из родителей что болело, он без разговоров запрыгивал на больное место и лежал на нем, пока не становилось легче.
Поначалу у неопытных родителей имели место попытки стряхнуть с себя неумную животину, поскольку и так тошно, отстань. Но Кот плевать хотел на чужую глупость. Он врачевал. И даже не считал нужным вступать в пререкания.
Довольно быстро (даже странно) родители сообразили, что после лежания Кота на больном месте происходит облегчение с последующим исцелением. Поэтому Кот мог беспрепятственно и без всяких там лишних слов залезть на голову к тому, у кого она в данный момент болела, лечь воротником вокруг шеи, если шею продуло, обвиться вокруг горла, если начиналась ангина…
Кота зауважали. О любви можно не говорить – полюбили его, можно сказать, с первого взгляда, еще хлипким котенком. Но любовь без уважения – чувство зыбкое и проходящее. Не очень надежное. В лучшем случае такому любимому грозит «покровительства позор».
А вот любить и уважать – это дело серьезное. Ну а Кот и был серьезным, основательным существом.
Он очень быстро и незаметно вымахал, став крупным, самостоятельным и всепонимающим членом семьи.
И вот, что интересно: он, похоже, решил, что судьбой ему определено жить при Женьке. Скажем, Кот любил дачу. Ну, он там мышковал, охотился, хотя никогда пойманную дичь не жрал: приносил отцу с матерью – пусть, мол, сами решают, как поступать с добычей. Еще он почему-то любил сидеть на крыше дачного дома у печной трубы. Садился – солидный такой, аккуратный, ростом чуть не с эту самую трубу, и смотрел на звезды. Часами так сидел и смотрел. Такая у него шла личная жизнь.
Но на свою любимую дачу Кот соглашался ездить только с Женькой. Едет Женька – едет Кот. Женька остается – Кота ни за что не уговоришь ехать.
Опять же – настаивать не стали: Коту виднее.
И родителям почему-то делалось спокойно, когда сын оставался в московской квартире с котярой. Мистика – но они почему-то верили в сверхъестественные способности Кота, хотя, кроме целительства и телепатических разговоров, Кот больше никаких способностей не проявлял.
Некую симпатию испытывал Кот к соседке. Весной и летом он обычно ловко забирался к ней на балкон, граничивший с балконом его хозяев, и некоторое время наблюдал за тем, как она ухаживает за цветочками: поливает, удобряет. Слушая задушевные разговоры тети Маши с цветами, Кот принимался урчать, показывая тем самым, что голос женщины ему приятен и действует на него расслябляюще.
Наслушавшись тети-Машиных причитаний над растениями, Кот вставал и говорил беззвучно:
– Ладно, пойду я…
Уходил он всегда через входную дверь. И поскольку отпирать-запирать замки было не его заботой, тетя Маша обязательно препровождала гостя в его законное жилище.
Женька, говоря соседке про Кота и колбасу, мягко выражаясь, лукавил.
Это был просто предлог, чтобы распрощаться побыстрее и занять место у подоконника.
Никакую колбасу Кот не стал бы есть даже под страхом смертной казни. Нюхал, презрительно морщился, иногда даже плевался… И чтоб это взять в рот и проглотить… Да вы что?
Именно так и выглядел сейчас Кот, развалившийся на Женькином диване, как самый главный босс во вселенной.
– Что ты делаешь? Зачем жрешь эту гадость? – спросил Кот у Женьки, схватившего бутерброд.
– Лежишь, и лежи, – ответил Женька вслух и чуть не подавился, закашлялся.
Кот тревожно приподнялся, готовясь, видимо, исцелять.
– Лежи, лежи, – успокоил его Женька. – Ничего со мной не случилось. Тошно просто жить на этом свете. Кругом одни сволочи.
Окно, за которым он столько времени наблюдал, казалось пустым и безжизненным.
– Слышь, Кот, по-моему, вот там вот – глянь, пожалуйста, один подонок убил свою жену. И я не знаю, что мне делать вообще.
Кот почему-то развалился на спине, лапы врозь и зажмурился.
Как тапка меховая.
И ни слова.
– И чего? Замолчал? Тебя не колышет?
Кот всхрапнул.
– Ну, ясное дело. Нагулялся. Цветочков нанюхался. Тебе по фиг мои проблемы.
Как бы там ни было, в присутствии Кота грустить не получалось.
Женька успокоился, доел свои бутерброды, посидел еще у окна, положив голову на подоконник. Наверняка сегодня уже ничего больше не произойдет. И лучше всего улечься рядом с котярой и заснуть.
Он встал со своего насиженного стула и потянулся. Все! На сегодня хватит. Насмотрелся. Свалил куда-то муженек. Надо действительно завалиться и уснуть.
И вдруг…
Вот почему все долгожданное происходит именно вдруг? В самый последний момент? Когда уже и надежды нет?
Вдруг самый яркий свет зажегся в гостиной Сабины Мухиной.
– Ничего себе! – поразился Женька.
В гостиную вошли двое.
Неужели Сабина? Вернулась к гаду и простила?
Идут в обнимку. Муженек нетвердым шагом. Жена его ведет…
Голубки…
Хотя – стоп! Стоп! Какая там жена?
Козел не с женой домой вернулся! Поддатый и с чужой бабой!
Они начали целоваться, лизаться, как в самой гадской киношке.
Женькина видеокамера работала. Он стоял у окна, в темноте короткой летней ночи и плакал. Сам не знал, почему. Просто – тоска вцепилась в сердце.
– Какое же кругом б-дство! – сказал Женька окну.
Кот слез с дивана, подошел к другу и легко вспрыгнул на подоконник.
– Посмотри, – сказал Коту Женька, – вот нелюди.
– Да ну их, – отказался Кот. – Зачем туда глядишь? Ты чё? Я ж с тобой. Цени.
Женька гладил теплого Кота и успокаивался.
Голая баба за окном старательно ублажала подлого мужика. Красивая, конечно, ничего не скажешь. Понятно, почему ей при свете хотелось – чтоб этот тварюга оценил. Но тот, похоже, ничего спьяну не замечал.
И тут Женьке показалось, что у голой бабы в руке что-то зажато. Вроде она такая вся самозабвенная, страстная, со снесенной от урагана чувств крышей… А в руке у нее вроде как телефон… Она снимает процесс!!!
Вот это да!
Женька сразу догадался, что девка хочет потом вещдоки мужику предъявить, если тот примется отказываться, что забыл, что не было ничего…
Он аж рассмеялся. Вот, кто друг другу пара! Этот убийца и баба-шантажистка. Явная же сука-шантажистка…
Кот, почувствовав, что настроение друга поднялось, спрыгнул с подоконника и снова залез на диван.
– Шел бы ты спать, – сказал Кот.
