Лиля Брынза - Пари (сборник)
– Слушай, ты пойди поблагодари, что ли, – Ленка опасливо кивнула в сторону шефского кабинета, – а то неудобно как-то.
– Чего неудобного? Цветы как цветы, ну чуть больше чем достаточно. Зато доказывает мощность накатившей волны эмоций, – я гордо задрала подбородок и прошла к высокому руководству.
– Андрей, это, конечно, было очень мило, но куда, по-вашему, я буду распределять этот погребальный ансамбль? – начала я с порога.
– Какой такой ансамбль? – Андрей откровенно не понимал, о чем речь.
– Я говорю о том роскошном венке из орхидей, который вы любезно разместили у меня на столе.
– А? Венок? Кто-то умер? – Что-то здесь было не так.
– Здравствуйте, Лариса. Как вы поживаете? – Заунывное рыкание донеслось из дальнего угла, я присмотрелась и узнала миллиардерского миллиардера Джозефа Лангстома, несколько похудевшего и подурневшего за время отсутствия. Он направлялся ко мне, виновато и уж очень робко улыбаясь. – Вы уже получили мой букет?
Все сразу же встало на свои места. Так вот чем объяснялся Ленкин испуг. Значит, это был не Андрей. Конечно, как я могла такое подумать? Шотландские сеттеры и орхидеи – вещи несовместимые. От них (сеттеров) можно ждать всего, но никак не подобных жестов. А жаль!
Я пожала протянутую Лангстомом длань и от души поблагодарила за оказанное внимание. Он преданно смотрел мне в глаза и вилял хвостом. «Ньюфаундленд», – мелькнуло в голове. Добрый, большой ньюфаундленд. Да еще к тому же и печальный.
– Как себя чувствуете?
Он не выпускал моей руки и заметно волновался. Или я толком не соображала, или он испытывал ко мне нечто большее, нежели просто сексуальное влечение. С чего, спрашивается? Фу-ты ну-ты. Вечная проблема несовпадений. Смешная штука, эта жизнь. Я незаметно посмотрела на шотландских охотничьих зверей. Андрей отошел к окну и отвернулся.
– Спасибо, хорошо. А вы?
Он что-то отвечал, затем что-то спрашивал, лебезил, частил комплиментами, а я не знала, как дать ему понять, что все это впустую, и что напрасно он вез сюда эти цветы, и никогда он не услышит от меня ничего, кроме тщательно продуманных дипломатичных фраз.
– Могу ли я пригласить вас вечером куда-нибудь, хотелось бы поговорить? – Бедняга Джозеф ждал моего решения, как приговора. Он, наверное, так не волновался даже тогда, когда ждал решения о предоставлении огромного кредита под новый проект.
Черт! Вот попала, так попала. Я думала с полсекунды, а потом очень и очень вежливо отказалась, не приводя никаких причин в оправдание. Просто сказала:
– Нет, спасибо, НЕТ, – и замолчала, не оставляя ему надежды. Он сразу все понял, сник, заизвинялся и в ответ на мою повторную благодарность за приглашение и за букет произнес:
– Не за что. Значит, нет… Жаль. Что ж, желаю вам всего хорошего, от души. Прощайте.
Я вышла, собрала рассыпанные стебли. Поставила в воду. Раскрыла роман на середине. Герой признавался героине в вечной любви, параллельно развязывая банты на корсете. Почему-то не читалось.
* * *– Вы поняли, что он приезжал исключительно ради вас, Лариса? – Андрей час назад вернулся из «Шереметьево», проводив президента. Мы вдвоем сидели в моем любимом «Шэмроке» и ковыряли палочками суши.
– Знаю. И что? – Совершенно не хотелось разговаривать. Меня почему-то охватило ощущение такого ужасного одиночества, какое бывает, наверное, у брошенных котят.
– После того как выиграете пари, можете его легко вернуть. Вам достаточно лишь сказать… – Андрей, видимо, решил, что мой отказ Лангстому был мотивирован желанием завершить нашу игру и получить-таки деньги. Ну не дурак ли?
Я ничего не сказала. Повертела в пальцах бокал. Поставила на деревянную стойку. Раскурила сигарету и передумала. Задушила окурок в пепельнице.
– Знаете, Андрей, ведь у него это настоящее. Странно. Как странно. Я даже и подумать не могла, что кто-то сможет увидеть во мне нечто большее, нежели тряпичного паяца с раскрашенным лицом, – я откинула со лба длинную прядь волос, закусила нижнюю губу в раздумье. Андрей пристально смотрел на меня.
– А я? Что, по-вашему, в вас вижу я?
– Андрей, заткнитесь! Не надо преувеличивать и осложнять наш дивный блеф. Ловите кайф от момента. Саша, где мое пиво? – Я поймала бармена за рукав. – «Чашу мне наполни, мальчик, пьяной горечью Фалерны». – Саша поспешил за большим «Туборгом».
Глава девятнадцатая
(Ближе и ближе к кульминации. И все еще без природы.)
«Его бледное лицо, обветренные губы и слабое тело вызывали жалость. Она положила прохладную ладонь на его пылающий лоб. Он умирал. „Боже, за что ты забираешь его у меня?“ – слезы разрывали ее грудь».
Это было чудное субботнее утро. Если вы обратили внимание, то все субботние утра обычно чудные. Даже если идет дождь, снег, град и т. п. Впереди два дня ничегонеделания и тотального счастья! Итак, в это утро я намеревалась хорошенько отоспаться, часиков эдак до двух, но мой кошмарнейший братец спихнул меня на пол и, немилосердно полив водой из чайника (зря я так – «немилосердно», не кипятком же ошпарил), проинформировал:
– Звонит Андрей. Слышь? Вставай! Я так понял, что он отходит к праотцам, играет в ящик, отбрасывает копыта, и поэтому ему нужна твоя помощь.
– Пусть отходит куда хочет, я сплю, – отмахнулась я, но братец пригрозил запустить мне в постель таракана, и я встала.
Когда братцу было лет пять, он каждое утро приходил поднимать меня в институт. Он с размаху опускал мне на голову железный грузовик и кричал: «Вставай! Денек пришел!» С возрастом методы изменились, но характер братца – ничуть.
– Ты что, Хлорка, намерена остаться старой девой? Я твой любящий единокровный родственник и не позволю этому свершиться. Я тебя всю жизнь кормить не намерен. Давай к телефону и вперед на спасение умирающих.
Я, причитая, взяла трубку:
– Если вам нужен морг, крематорий, ритуальные службы, то вы ошиблись.
– Лариса, вы здесь просто необходимы, – захрипел телефон с сеттеровскими интонациями, – могли бы и сами позвонить, узнать, как мое бесценное здоровье, все ж таки я вам не чужой.
– Правда, что ли? Ну и как оно?
Андрей еще в пятницу ходил жалобно подкашливая, и все наши дамы растрясли свои сумочки в поисках необходимых лекарственных средств. По-видимому, зря. Похоже, сегодня он окончательно сломался.
– Плохо. Температура сорок. Но это еще не самое страшное, – он лихорадочно зашептал: – Пришли трое сотрудников с фруктами и таблетками, все женского полу и все плотоядно на меня взирают. Боюсь, они меня сейчас опоят снотворным – и прощай девичья честь.
– Бредите, что ли! Мне-то какое дело до вашей чести? – Но, если откровенно, я заволновалась. От наших Ленок и Наташ всего можно было ожидать. Ишь ты! Приперлись.
