Сюзанна Брокман - Опасная любовь
Кейт уже припарковала микроавтобус, но не спешила выключать зажигание. Оставила мотор работать на холостых оборотах и запустила кондиционер. Ее так захватила история Джерико, что она повернулась, чтобы видеть его лицо. Он оказался превосходным рассказчиком — что было вполне естественно.
— Все это прослушивание оказалось совершенной ерундой, — продолжал Джерико. — Хотя, конечно, нам предлагали прочесть пару строк из сценария. И еще они снимали нас на видеокамеру — якобы для того, чтобы отослать пленку в Голливуд. Но парни, устроившие этот так называемый открытый конкурс, вдобавок владели агентством подготовки молодых дарований. То есть делали деньги на портретных съемках и актерских классах. И когда мамаши и папаши приволокли своих милых деток на «национальный» конкурс, агентство почти всех их раскрутило на «качественные снимки для Голливуда».
Он умолк, чтобы перевести дух, и Кейт поняла, что он до сих пор переживает из-за обиды, нанесенной ему много лет назад.
— Я вбил себе в голову, что этот конкурс станет моим спасением, и был в то время слишком молод, чтобы разобраться в грязной игре. Я почувствовал надежду на новую жизнь. У меня, конечно, не нашлось двух сотен долларов для «голливудских снимков», и я ужасно переживал. Черт побери, у меня не нашлось бы и двух долларов, чтобы купить ленч! Но я все равно просидел там два с лишним часа — пока меня впустили, и я прочитал свои строчки, и услышал «спасибо». Мне было невдомек, что так предлагают уйти. «Спасибо». Вы-то, ребята, должны знать, что это означает. «Проваливай. И не вздумай нам звонить». Ну вот, а я стоял там столбом. То есть, по моим понятиям, теперь самое время было предложить мне роль, правда?
Кейт глухо засмеялась, хотя ей ужасно хотелось плакать.
Джед усмехнулся в ответ.
— В конце концов кому-то из ассистентов пришлось выпихнуть меня наружу. Но я все еще не хотел уходить. Я решил, что снова запишусь в очередь, отсижу еще пару часов и попробую их уломать. Но тут вдруг выскочил один из этих агентов, он несся как ошпаренный и жутко обрадовался, когда увидел, что я еще не ушел. И я подумал, что добился своего — мне дают роль. А он сказал, что должен поговорить с моей матерью. Ну, я и тут не оплошал и мигом наплел, что моя мать ждет в машине, потому что у нее на руках маленький ребенок. Мне показалось, что если ввернуть про ребенка, то он быстрее поверит. И он поверил и собрался выйти на улицу вместе со мной, чтобы непременно с ней переговорить. Тут я решил: будь что будет — выбора-то все равно не оставалось, — и выложил ему все как есть. Он стал выяснять, смогут ли мои предки заплатить двести долларов за фотографии. И я с чистым сердцем ответил ему, что черта с два с них что-нибудь получишь, и какое вообще отношение эти снимки могут иметь к моей роли? А он вдруг застыл и как-то очень странно на меня посмотрел. Вот тут у меня душа ушла в пятки. Я ведь только что признался этому проныре, что приехал сюда, за семьдесят пять миль, на свой страх и риск. Он сказал, что ему очень жаль, но роль мне не достанется. Но он занимается и другой работой — фотографирует модели, — и я подхожу для нее, как никто другой.
Кейт затаила дыхание, ожидая, что услышит дальше. Порнография? Или что-то пострашнее?
— Ну, я сказал, что в гробу видел эти его модели. Я хочу сниматься в кино — и точка. А он начал рассказывать про то, что многие кинозвезды начинали работать моделями. И еще он добавил, что за эту работу платят тридцать пять баксов в час. После того как я наконец сумел закрыть рот и стал соображать, он предложил мне сделку. Он не возьмет с меня денег за снимки для конкурса. Дескать, он сам фотограф и ему эти снимки обойдутся в пятьдесят долларов. А я расплачусь с ним за пару часов работы. Не далее как на будущей неделе, в среду, нужно позировать для Бирмингемского рекламного агентства спортивных товаров. Правда, это займет не больше часа, но для начала тоже неплохо. Мы условились встретиться в его офисе в следующую среду. Он дал мне свою визитную карточку — его звали Денни Пирс, — я назвал ему свое имя и номер телефона, и мы пожали друг другу руки.
— Он не занимался чем-то незаконным? — не вытерпела Кейт. — Ведь это мог оказаться мерзавец, у которого пришлось бы сниматься без одежды?
— Нет, — коротко взглянул на нее Джед, — это была нормальная работа.
— Ух ты! — воскликнула Сюзи. — А у вас остались те снимки?
— Нет, я так и не получил тогда работу. Мне хватило ума вернуться домой и рассказать обо всем отцу. Я думал обрадовать его, ведь тридцать пять баксов в час — не шутка! Но вместо того чтобы гордиться мной, он пришел в бешенство. Отец сказал, что выставлять себя напоказ — это не работа, что в артисты и модели идут одни обсоски. И пристал с расспросами, не Том ли меня надоумил. Я набрался духу и сказал ему, что Том здесь ни при чем, что это мое собственное желание. И что в среду я буду рекламировать спортивные товары. А еще я сказал, что мне плевать на то, что он думает. И я сделаю так, как решил. Тогда он принялся меня учить. — Голос Джерико звучал все так же ровно и невозмутимо. — Он сломал мне нос и чуть не сломал челюсть. Он лупил меня так, что рассек кожу обручальным кольцом. — Джед потрогал шрам над бровью. — Доктору пришлось наложить двенадцать швов.
Сюзи и Джамаль испуганно притихли. Кейт видела, как Джед мрачно улыбнулся.
— Этот сукин сын знал, что делает. Он нарочно расквасил мне всю вывеску. И когда я притащился в среду в Бирмингем, мой нос был расплющен в лепешку, оба глаза заплыли от синяков, а губу разнесло на пол-лица — не говоря о зашитой ране на лбу. И когда Денни Пирс увидел такого Франкенштейна, то чуть не заплакал. По молодости лет я все еще надеялся, что смогу сниматься, но он живо меня просветил. Оказывается, мне ничего не светило в ближайшие полгода, а то и год. При условии, что шрам на лбу станет совсем бледным. Правда, он посоветовал мне не тратить время зря и устроиться в актерскую школу — или хотя бы поучаствовать в занятиях школьного драмкружка. Я так и поступил, — продолжал Джерико. — И ровно через год снова приехал к нему, но не нашел даже офиса. Помещение снимал какой-то магазин, и никто не имел понятия ни о каком Денни Пирсе, ни о том, куда он пропал. Но в тот день… в ту среду, когда я так и не смог заработать свои тридцать пять долларов, я вернулся домой, встал перед зеркалом в ванной и дал себе клятву. Я решил добиться своего. И тогда же я задумал свой побег. Главной целью было попасть в Голливуд и стать кинозвездой. А там, конечно, я запросто получу «Оскара» и, когда меня пригласят на сцену, при всех плюну в глаза своему отцу. Вот и все, ребята. Конец истории.
Но Кейт не без основания полагала, что это было только начало.
