Сюзанна Брокман - Опасная любовь
Очередная попытка пустить пыль в глаза? Или он был искренен? Что за игру он затевает?
— Ну, это слишком длинная история — как я решил стать артистом, — наконец ответил Джерико.
— А мы совершенно свободны аж до четырех часов, — напомнил Джамаль.
— Пожалуй, этого времени нам хватит! — рассмеялся Бомон. Он повернулся так, чтобы видеть лица ребят на задних сиденьях. — По-моему, впервые я это понял, когда мне исполнилось девять лет. К тому времени я привык постоянно кем-то притворяться. Мою жизнь в семье вряд ли можно было назвать упорядоченной; родные не обращали внимания, если я исчезал на день, а то и на два. Так что никто не мешал мне слоняться по окрестностям, ездить в город, высматривая там подходящие персонажи, чтобы потом перевоплощаться в них. Некоторые роли мне нравились больше других, и я старался их повторить, но создавать для себя совершенно новую жизнь было интереснее всего. Я выбирал роль и решал, на какой срок буду в ней оставаться. Правда, тогда я еще не знал, что это называется именно так. Не важно, с кем мне приходилось при этом сталкиваться. Я все равно должен был вести себя только так, как вел бы себя мой персонаж, и оставаться верным ему до конца срока. Помнится, лет в тринадцать я изображал что-то из истории «Принца и нищего» — вы ведь читали эту книжку? Принц поменялся местами с каким-то оборванцем. Они были похожи как две капли воды и решили пошутить — всего-то до обеда. Однако вернуться обратно, оказывается, не так просто, и принц застревает на улице намного дольше, чем рассчитывал.
Кейт посмотрела в зеркало заднего вида. И Сюзи, и Джамаль дружно кивали, ловя каждое слово. Еще бы — сам Джерико Бомон снизошел до откровений о своем детстве. Можно перечитать все его интервью самым маститым журналам — он ни разу не ответил на их вопросы о своем прошлом.
У Сюзи был такой вид, будто она только что вытащила счастливый билет. Девочка не сомневалась, что Джерико говорил совершенно искренне, когда извинялся перед ней в ресторане.
— Ну вот, — продолжал Джед. — Я и решил, что на выходные стану этим самым принцем. Как будто меня случайно занесло в заштатный городишко в Алабаме и я никак не могу найти способ вернуться в Лондон. — Он засмеялся. — Я сел в автобус до города и разговаривал со всеми с жутким английским акцентом. На ленч я заказал чай, чтобы запивать свой гамбургер. Я даже отложил пару монет на автобус обратно до дома, потому что готовился к этой игре заранее — ведь принц Гарри ни за что не стал бы ездить зайцем! Но вечером я опоздал на последний автобус. Никто не запрещал мне расстаться с ролью, поймать на шоссе попутку и вернуться домой. Но я играл до конца: переночевал на автостанции и приехал первым утренним рейсом. Кейт живо представила себе, как несладко ему пришлось на автостанции.
— Я чуть не погиб там от голода, но не стал тратить деньги на еду — ведь тогда мне нечем было бы заплатить за билет! Как сейчас помню: возле меня сидела тетка, которая ждала ночной рейс на Нашвилл, а из сумки у нее торчала здоровенная коробка печенья. А я постарался одеться как можно чище и даже причесался — наверное, поэтому она попросила меня покараулить вещи, пока отведет своего мальчишку в туалет. И я остался сидеть возле ее коробки с печеньем, пускал слюнки, но так ни к чему и не прикоснулся. Конечно, будь это я сам, я бы стянул у нее печенье, но принц Гарри никогда бы так не поступил, для этого он слишком гордый. А в ту ночь я был принцем Гарри.
Сюзи подалась вперед и спросила:
— Эти игры и подтолкнули вас податься в Голливуд? Кажется, я где-то читала, что вы просто переехали в Калифорнию в шестнадцать лет?
— Пожалуй, если бы я мог начать заново, то постарался бы кое-что изменить, — ответил Джерико. — Я бы удрал из дома гораздо раньше!
Кейт удивленно покосилась на него — она ожидала услышать нечто совершенно противоположное.
— И прежде чем сбежать, я бы постарался сделать так, чтобы моя мать могла уехать вместе со мной. Ребята, вы представляете, что такое неблагополучная семья? — Он подождал и ответил себе сам:
— Конечно, нет. Глупый вопрос.
— Нам обоим приходилось играть детей из таких семей, — робко заметила Сюзи.
— И играть, и жить, — поправил Джамаль. — Мне было восемь, когда умер отец. И мать чуть не сошла с ума.
— Ага, ну вот, а мой отец был запойным пьяницей, — признался Джерико, — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мать разочаровалась в жизни и пила наперегонки с отцом. Том, старший брат, краса и гордость семьи, однажды пришел домой и сказал: «Между прочим, папа, я голубой!» Он ушел из дома, отец напивался до безумия и бил мать смертным боем, а я убегал в кино. Мой второй братец, Лерой, оказался редкостной скотиной. Однажды ночью он хватил лишку и не сумел остановиться, когда девчонка попыталась ему отказать. Она подняла шум, что ее изнасиловали, но Лерой ничего толком не помнил и отделался условным сроком за недостаточностью улик. Помнится, отец вел себя так, будто обрадовался бы, если бы его сына и правда посадили. По крайней мере стало ясно, что Лерой не гомик. И старина Ли вскоре действительно угодил в казенный дом — за хулиганство. Его осудили на восемь месяцев, отец напился, бил мать, а я убегал в кино. А через пару месяцев забеременела моя сестра, Луиза. Ей исполнилось семнадцать лет, и у меня до сих пор стоят перед глазами фотографии ее свадьбы. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я не собирался идти на эту свадьбу. Я просто удрал в кино.
— Похоже, я начинаю понимать, — задумчиво заметил Джамаль.
— Я научился пролезать без билета в ближайший кинотеатр, когда мне было пять лет, — продолжал Джед, пока Кейт поворачивала на стоянку перед Брандалл-Холлом. — К десяти годам я уже твердо решил, что проберусь до самого экрана. А когда мне исполнилось четырнадцать, в Бирмингеме объявили национальный конкурс на роль в продолжении «Плохих мальчишек» — помните, был такой сериал?
В зеркале заднего обзора Кейт увидела, как Сюзи лукаво переглянулась с Джамалем.
— Никаких продолжений! — выпалили они хором — и расхохотались. Это помогло развеять напряжение от рассказа Джеда.
— Вот и молодцы! Почаще это повторяйте! Я сам здорово накололся с «Мертвой зоной-2», — улыбнулся ребятам Джед. — Но если уж я ничего не понимал в двадцать шесть лет, то откуда мне было взять ума в четырнадцать? Мне было ясно лишь то, что в субботу в Бирмингеме будут подбирать ребят для кино. Мать в этот день работала, а к отцу я бы и подступиться не посмел. Том тогда уже ушел из дому, и я мог рассчитывать только на себя. С утра пораньше вышел на шоссе, поймал попутку и к трем часам был в Бирмингеме.
