Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?
Наконец все формальности соблюдены, и мы проходим в ресторан. Витя сдает верхнюю одежду в гардероб и, вернувшись, выдвигает в мою сторону локоть, намекая, чтоб я взяла его под руку.
Пока мы идем к лестнице, оглядываюсь по сторонам: на первом этаже располагается большой танцпол (тут еще и дискотека намечается?!), освещенный неоновыми огнями, и длинная барная стойка, у которой уже толпится несколько человек (в том числе какая-то особа в неприлично коротком платье ультрамаринового цвета), в нетерпении наблюдающие за двумя барменами. На втором этаже организован фуршет. Гости с бокалами в руках прохаживаются между высоких столов, уставленных закусками, подходят к балкону с видом на танцпол и поглядывают вниз.
– Ну и где Терехов? – негромко возмущается Витя. – Мы его искать, что ли, должны?
Молчу, потому что как раз в этот момент замечаю высокую брюнетку в длинном платье лазурного цвета. Это совпадение?
– Мария, – раздается позади меня голос Алексея Константиновича. – Рад тебя видеть, – он обменивается рукопожатиями с моим спутником. – Пройдемте на третий этаж, там можно будет присесть.
Мой спутник что-то бурчит себе под нос, но из-за джазовой музыки, раздающейся отовсюду, не могу разобрать слов. Он, что, издевается? Зачем мы сюда притащились, если его все раздражает? Больше никогда не пойду у него на поводу! Может, развернуться и поехать домой? «Ты совсем рехнулась? Веди себя подобающим образом, а не как избалованная девчонка!», – отчитывает меня здравый рассудок.
На третьем этаже не так много людей. А возле столика в конце зала стоит Терехов в компании двух мужчин и двух блондинок в синих (!) платьях. От увиденного слегка кружится голова, а здравый рассудок язвительно произносит: «Я же говорил…». Возникает только одно желание – поскорее убраться отсюда, поехать домой, сжечь все синие предметы своего гардероба и в одиночестве напиться, поднимая каждый бокал за здравый рассудок. Терехов оборачивается, на секунду замирает, потом что-то быстро говорит своим собеседникам и поспешно шагает в нашу сторону. Костюм полуночно-синего цвета идеально сидит на нем, а расстегнутая верхняя пуговица бледно-голубой сорочки снова напоминает окружающим, что здесь он – Бог. Вьющиеся смоляные волосы, легкая небритость, узкий разрез черных глаз…
– Мария, – Терехов впивается в меня взглядом, словно пиявка. – Виктор, – обмениваясь рукопожатиями с Рябиновым, он продолжает смотреть на меня. – Вы вместе?
– Да, не могу же я отпустить такую красотку одну! – Витя довольно улыбается. – С днем рождения! – и он протягивает золотистый бумажный пакет. – Там от нас подарочек.
– От вас? – Терехов усмехается.
«Pokerface!», – приказывает здравый рассудок, и я не смею ослушаться. Одна из блондинок в синем, видимо, не желая отпускать именинника надолго, грациозно подплывает к нам.
– Феофан, мы все с нетерпением ждем обещанный сюрприз, – она берет его под руку.
– Скоро, – отвечает он, чуть заметно поморщившись.
– Сюрприз? – переспрашивает Рябинов. – Да ты – затейник!
С трудом подавляю в себе смешок, но улыбку скрыть не могу. Почему бы и нет? Ведь девушке в вечернем платье подобает улыбаться при шутках своего спутника. Терехов выглядит расстроенным, хотя и пытается это скрыть. С чего бы ему переживать? Дорогой ресторан, сотня гостей (или больше?), рядом – миловидная блондинка в синем (конечно же!) платье – разве жизнь не удалась? Чувствую, как в клатче вибрирует мобильный. Достаю телефон и смотрю на экран: это мамá. При других обстоятельствах я бы сбросила звонок, но сейчас просто необходимо скрыться из поля зрения Феофана Эрнестовича, пока он не испепелил меня взглядом.
– Приношу извинения – срочный звонок. Я вас оставлю, – и я многозначительно смотрю на Витю, как будто в моих словах кроется сакральный смысл, понятный только нам двоим.
– Конечно. Только не задерживайся, – снисходительно отвечает он.
При других обстоятельствах я бы разговаривала с мамá не более пяти минут, но сейчас просто необходимо выдержать паузу, чтобы прийти в себя. В обществе Терехова я чувствую себя неуютно. Почему он постоянно пялится на меня? Это, по меньшей мере, неприлично! Хотя, чему я удивляюсь? С момента нашей первой встречи было понятно, что у него проблемы с воспитанием!
– Мари, ты слушаешь меня? – спрашивает мамá.
– Да, конечно. Альфи похудел на двести грамм. Знаешь, мне пора идти. Созвонимся завтра.
Убираю телефон в клатч и неспешно направляюсь к лестнице: долго отсутствие будет выглядеть подозрительно. Надеюсь, Терехов уже уединился где-нибудь с блондинкой, и я больше не увижу его.
– Ну и где ты была? – интересуется Витя, когда я подхожу к нему.
– Разговаривала.
– С мамой? – он делает глоток шампанского. – Очень смешно!
– Не вижу ничего смешного, – пожимаю плечами.
– Играешь с огнем, Маш.
– В смысле?
– Ну, в прямом, – отвечает он. – Я про Терехова.
– Я ни с кем не играю.
Что за глупые предположения? Играю? Неужели мое поведение не свидетельствует об обратном? Я даже и не думала играть с кем-то, тем более, с Тереховым, ведь в партии против него вряд ли удастся одержать победу. «Неужели поняла? Аллилуйя!», – здравый рассудок возносит руки к небу и артистично закатывает глаза.
– Фото? – рядом возникает низкорослый пухляк с камерой в руках.
– Нет, спасибо!
– Почему же нет? – Рябинов приобнимает меня за талию и прижимает к себе. – Улыбайся, Варнас: нас снимают!
Изображаю улыбку, хотя с большей радостью убила бы их обоих.
Проходит пара часов или около того. Веселье набирает обороты – гости уже пустились в пляс. Мы с Рябиновым стоим на втором этаже, облокотившись на стеклянные стенки балкона, пьем шампанское и чуть слышно обсуждаем присутствующих. Меня раздражает абсолютно все, в особенности – амазонки из армии в синем, рыскающие по этажам.
– Попадем в светскую хронику! – Витя громко смеется. – По-моему, фотограф на тебя запал: ты постоянно в фокусе. Только представь, он потом обклеит твоими фотографиями стены своей каморки и будет…
– Довольно! – морщусь. – Мне уже порядком надоел этот папарацци. И вообще: гости уже изрядно пьяны – пора уезжать.
– Да ладно? Все только начинается! – и его смех становится еще громче. – Может, потанцуем?
– Ты издеваешься? Я не собираюсь выплясывать перед всеми этими… Людьми!
– Виктор? Ну, здравствуй! – раздается рядом бас.
Высокий мужчина крепкого телосложения выглядит пугающе: его улыбка похожа на оскал, его маленькие глаза как будто видят насквозь, словно рентгеновские лучи.
