Дженнифер Эшли - Путь страсти
— Почему ты делаешь это для меня? — прошептала она.
— В смысле — забочусь о тебе? — удивился Шон. — Но я ведь сделал тебе предложение. Значит, теперь это мой долг. Я ведь сказал тебе об этом, когда мы только познакомились.
— Ну, я не совсем это имела в виду. — Андреа до сих пор удивлялась тому, как Шону всегда удается обезоружить ее. Как он умудряется сделать так, что любой его поступок, доводивший ее до белого каления, вдруг превращается в чудесный подарок? Как он добился, что с каждым днем ее сердце все сильнее тянется к нему? — И потом, это твое предложение... оно ведь ничего не значит, верно? Официальной церемонии еще не было. И значит, ты пока не обязан заботиться обо мне.
Шон прищурился.
— Все это чушь собачья, и ты это знаешь. Мы следуем, древним обычаям: сначала делаем предложение, а потом ждем, когда вожак даст свое благословение, — но лишь потому, что иначе мы бы дали волю похоти, а после этого для нас уже не было бы пути назад. Мы бы снова превратились в зверей, в кровожадных хищников. — Шон придвинулся к ней, обдав ее ароматом мускуса и кожи... От его взгляда кровь быстрее бежала в жилах. — Правда, я сейчас очень близок к этому, милая, и, честно говоря, я не намерен ждать, пока сварится кофе.
— По-моему, тут стало слишком жарко, ты не находишь? Может, проблема в этом?
По губам Шона скользнула улыбка — соблазнительная, как сам грех.
— На самом деле тут чертовски холодно. Но ведь и ты чувствуешь нечто подобное, разве нет? Можно мне хотя бы прикоснуться к тебе?
Шон, обойдя стол, шагнул к ней, и у Андреа перехватило дыхание. Он снова встал у нее за спиной — как тогда, в доме Лайама. Ее обдало теплом его тела — Шон нагнулся к ней и ласково куснул в шею.
— Ты ведь покупала мне трусы, — пробормотал он, пощекотав ей ухо. — Угадай, какие из них сейчас на мне?
— Шон... — В кофейнике забулькало, по кухне поплыл аромат кофе. — Кофе готов.
— Выдерни вилку из розетки.
— Умираю, хочу кофе.
— Умираю, хочу тебя. — Шон лизнул ее шею, его горячее дыхание обожгло ей кожу. — У меня уже больше не осталось сил, милая. Я пытаюсь... и не могу. Честное слово, я очень старался, но у меня ничего не вышло.
Андреа смотрела на него своими дымчато-серыми глазами. Если бы все это происходило лет сто назад, когда оборотни еще вели дикий образ жизни, Шон не стал бы ждать, что она скажет. Просто подмял бы ее под себя и овладел ею. В конце концов, она его подруга, она принадлежит ему, а он обезумел от желания.
«Ты либо овладеешь ею, либо тебе конец», как однажды сказал Лайам.
«Я умру, если она не станет моей», — уточнил Шон.
Он понимал, что дело не только в сексе, не в примитивном инстинкте размножения, стремлении, чтобы в стае рождалось больше детенышей. Тогда ему подошла бы любая самка. Но Шон хотел именно ее, Андреа.
Хотел видеть ее серые глаза, любоваться сладостными изгибами ее тела, слышать, как она произносит его имя. Наслаждаться ее чувством юмора, радоваться, что она покупает ему трусы со смешными улыбающимися рожицами. Вдыхать ее единственный, неповторимый запах, смеяться над тем, что она так любит кофе, смотреть, как она дружески подмигивает в баре одной из глупеньких фанаток, и та, обомлев, замирает с разинутым ртом.
И всему виной — слабый аромат фэйри, ее чудесная кожа, ее дыхание, тепло ее тела, то, что она вообще ходит по этой земле.
Глаза Андреа потемнели. Ее ледяные руки легли Шону на плечи.
— Ты весь горишь...
— Все потому, что я хочу тебя... черт бы побрал твои серые глаза!
Андреа сунула руки ему под футболку.
— Может, разденешься? Вдруг это поможет?
Каким-то чудом не порвав на себе футболку, Шон сорвал ее с себя. И заметил легкую улыбку, скользнувшую по губам Андреа. Полузакрыв глаза, она гладила его плечи, трогала литые мышцы, тяжелыми плитами лежавшие у него на груди.
В глазах Шона вспыхнуло пламя.
— Налюбовалась? Теперь дай мне полюбоваться тобой.
Но едва Андреа стащила с себя футболку, как вся его хваленая выдержка разом растаяла, словно сахар в горячем чае. Сегодня на ней был лифчик из серебристого кружева, узкая полоска тонкой ткани, поддерживающая ее пышную грудь. Нагнув голову, Шон с рычанием ухватил зубами крохотный бантик между чашечками.
— Я хочу увидеть тебя всю.
Андреа широко улыбнулась. Она завела руки за спину, застежка негромко щелкнула, и лифчик плавно спланировал на пол.
Шона больше ничто не удерживало. Взяв ее за талию, и он слегка толкнул Андреа, прижав ее спиной к шкафчику. Андреа со стоном запрокинула голову, и Шон, воспользовавшись этим, лизнул ее шею, провел языком между ее грудями. Потом, повернув голову, ухватил напрягшийся сосок, покатал его между губами. Долгий удовлетворенный вздох вырвался из груди Андреа.
Шон вдруг поймал себя на том, что рад был бы целую вечность ласкать ее грудь. Его окаменевшая плоть рвалась на свободу — Андреа была такой мягкой и одновременно такой упругой, кожа ее напоминала нежнейший шелк.
Внезапно Шон почувствовал, как ее пальцы принялись теребить ремень, и тугой пояс джинсов сразу ослаб.
— Я выполнила твою просьбу, — прошептала Андреа, пытаясь расстегнуть молнию.
Он целовал ее губы — они были мягкими, нетерпеливыми, на них до сих пор сохранился слабый вкус пива, который она пила в баре с Глорией. Повезло этому пиву — с завистливым вздохом подумал Шон.
Отодвинувшись, он подергал пояс на ее джинсах.
— Твоя очередь.
Андреа, благослови ее Бог, не просто разделась — она устроила для него настоящее шоу.
Сейчас Шон мог позволить себе роскошь. Не спешить. Лизнув ее в плечо, он осторожно просунул руку у нее между ног, раздвинул мягкие складки. Внутри было горячо и влажно. Андреа, женщина, никогда не знавшая мужчины, призывно застонала.
Шон понимал, что не должен торопиться. Звериный инстинкт настойчиво требовал, чтобы он сорвал с нее трусики и одним рывком вошел в нее сзади.
Но Шон знал, что никогда этого не сделает. Он хотел видеть, как отяжелеют ее веки, как засияют ее глаза, когда она позволит ему войти в нее.
Андреа, прислонившись к нему спиной, упивалась, новыми для себя ощущениями. Он мог дать ей время привыкнуть к его прикосновениям... но его тело не желало ждать.
Проклятие!
Андреа потерлась о него бедрами. И смущенно улыбнулась — как тогда, в баре.
— Значит, вот, выходит, где ты держишь свой меч? Или ты просто рад, что я с тобой?
Шон дунул ей в ухо.
— Энди, не играй с огнем!
— Почему? Это так забавно! — Смех Андреа перешел в стон.
Она повернулась к нему, и Шон разом забыл обо всем. Она была восхитительна — тонкая талия, круто изогнутые бедра, плоский живот, крохотный треугольник курчавых волос.
— Раздвинь бедра, — прохрипел он. — Вот так... хорошая девочка!
