Измена. Спаси меня, если сможешь (СИ) - Латте Лия

Он подошел совсем близко, взял мои руки в свои. Его ладони были горячими, чуть дрожали. Он смотрел на меня так, словно я была единственным спасением в его жизни.

— Ксения, я люблю тебя, — прошептал он, заглядывая мне в глаза. В его голосе была такая отчаянная нежность, такая искренность, что у меня перехватило дыхание. — Я люблю тебя так, как не любил никого и никогда. Даже Лену… это было другое. Светлое, юное, но… другое. С тобой все по-другому. Ты вернула меня к жизни, заставила снова чувствовать, дышать. И я не могу тебя потерять. Прости меня. Прости за ту боль, которую я тебе причинил. Я клянусь, я больше никогда тебя не предам. Никогда. Дай мне шанс. Пожалуйста. Один шанс.

Глава 57

Я смотрела в его глаза, и видела в них столько отчаяния, столько любви, столько раскаяния, что моё собственное сердце сжалось от боли и… всепрощающей нежности. Все обиды, вся злость, которые копились во мне эти дни, куда-то ушли. Растворились. Осталось только это — его глаза, его голос, его руки, так крепко и одновременно так бережно держащие мои.

Слезы сами покатились по щекам. Я не знала, что сказать. Да и нужны ли были слова?

А он просто притянул меня к себе и поцеловал. Отчаянно, жадно, будто боясь, что я сейчас исчезну, растворюсь в воздухе. И я ответила ему — так же отчаянно, забыв обо всем на свете. Были только мы, наши губы, наши тела, прижимающиеся друг к другу, и это всепоглощающее чувство, которое сметало все преграды, все страхи, всю боль.

Он подхватил меня на руки, не прерывая поцелуя, и понес в спальню. Одежда летела на пол — пуговицы отрывались, молнии расстегивались с лихорадочной поспешностью. Нетерпеливые руки исследовали тела, губы искали губы, шею, плечи… Это была не просто страсть. Это было слияние двух измученных душ, нашедших друг в друге спасение, исцеление.

Он целовал каждый сантиметр моей кожи, шептал слова любви, извинения, обещания. Его прикосновения были одновременно нежными и требовательными, он исследовал мое тело так, словно пытался запомнить каждую родинку, каждый изгиб.

А я отвечала ему тем же — ласками, стонами, слезами, которые смешивались с его поцелуями. Я впивалась пальцами в его спину, чувствуя под ладонями напряженные мышцы, его силу, его жар.

Он опустил меня на кровать, нависая сверху. Его глаза горели темным огнем, в них отражалось пламя свечи, которую я зажгла вечером, пытаясь разогнать тоску. Он медленно, сантиметр за сантиметром, целовал меня, спускаясь всё ниже — от губ к шее, к ключицам, к ложбинке между грудей.

Моё тело выгибалось ему навстречу, трепетало от предвкушения. Его язык дразнил соски, заставляя их твердеть, посылая разряды удовольствия по всему телу. Я стонала, уже не сдерживаясь, теряя остатки контроля.

Его рука скользнула ниже, поглаживая мой живот, бедра, пробираясь к самому центру моего желания. Его пальцы были умелыми, настойчивыми, они знали, как пробудить во мне ответную страсть. Я извивалась под его ласками, чувствуя, как влага собирается между ног, как всё тело превращается в один натянутый, звенящий нерв.

— Андрей… пожалуйста… — прошептала я, уже не в силах терпеть эту сладкую муку.

Он посмотрел мне в глаза, в его взгляде была такая нежность и такая яростная страсть, что у меня перехватило дыхание. Он вошел в меня — медленно, глубоко, заполняя собой всю пустоту, которая образовалась во мне за эти дни.

Я вскрикнула, но это был крик не боли, а всепоглощающего удовольствия, смешанного с облегчением. Наконец-то. Наконец-то он здесь. Со мной.

Он начал двигаться, сначала плавно, осторожно, давая мне привыкнуть, а потом всё быстрее, всё яростнее, подчиняясь древнему, первобытному ритму. Наши тела сплелись, стали единым целым.

Я обвила его ногами, прижимаясь ещё теснее, чувствуя каждый толчок, каждый мускул его тела. Его стоны смешивались с моими, наши дыхания стали одним.

Это был танец страсти, танец прощения, танец любви, которая выстрадала своё право на существование. Мир сузился до этой комнаты, до этой кровати, до наших переплетенных тел. Я чувствовала, как волны удовольствия нарастают, подхватывают меня, несут к вершине, от которой захватывало дух.

Мы достигли пика почти одновременно, в едином, оглушительном порыве, с криками, которые потонули в жарких, исступленных поцелуях. Мир взорвался тысячами разноцветных огней и на мгновение растворился в небытии.

Мы лежали, обнявшись, в кровати, пытаясь отдышаться. Обессиленные, мокрые.

Его рука нежно гладила мои волосы, а я уткнулась носом в его грудь, слушая, как гулко и часто бьётся его сердце рядом с моим.

— Андрей… — прошептала я через некоторое время, когда дыхание немного выровнялось, поднимая на него глаза.

— Ммм? — он посмотрел на меня, в его глазах все ещё плескалась нежность и остатки той бури, что только что пронеслась между нами.

— Это… это значит, что я могу вернуться на работу? — спросила я, и сама удивилась, насколько обыденно прозвучал мой голос после всего.

Он усмехнулся, нежно поцеловал меня в лоб.

— Я же сказал, я больше никогда тебя не предам. И я найду способ всё исправить. Но насчет работы… Ксения, у меня есть для тебя предложение получше. Гораздо лучше.

Эпилог

6 лет спустя

Шесть лет. Целая вечность и одно мгновение.

Я стояла перед высоким, современным зданием новой городской больницы скорой медицинской помощи, сжимая в руке ручку сумки. На груди — бейдж с моей фотографией и надписью: «Мельникова Ксения Сергеевна, врач приемного отделения».

Врач. Не фельдшер. Врач!

Солнечные лучи играли на стеклянных панелях фасада, и я невольно зажмурилась. Внутри всё трепетало от смеси волнения, гордости и легкой, почти детской радости. Сегодня мой первый официальный рабочий день. Здесь, в этой новой, ультрасовременной больнице, которую построил и возглавил он.

Андрей. Мой Андрей.

За эти шесть лет моя жизнь изменилась до неузнаваемости. После того вечера, когда он пришел ко мне с извинениями и признанием в любви, всё перевернулось. Его «предложение получше» оказалось не просто возвращением на станцию. Он предложил мне осуществить мою мечту.

Помню, как он тогда сказал, глядя мне в глаза с той самой нежностью, от которой до сих пор замирало сердце:

— Ксюша, Департамент выделил целевые места в медицинском институте. Для наших сотрудников. Я хочу, чтобы ты поехала учиться. Ты будешь врачом. Отличным врачом. Я в этом уверен.

Это было как гром среди ясного неба. Учиться на врача? В моём возрасте? После всего? Я сомневалась, боялась, что не справлюсь. Но он был рядом. Поддерживал, верил в меня больше, чем я сама. И я решилась.

Эти шесть лет были непростыми. Учеба, бессонные ночи над учебниками, сложные экзамены, практика. Я совмещала это с работой фельдшером на нашей, теперь уже реорганизованной и расширенной, станции, которой по-прежнему руководил Андрей. Он был моим начальником, моим учителем, моим наставником. И моим любимым мужчиной.

Мы прошли через многое. Через косые взгляды коллег, через шепотки за спиной о «служебном романе». Через мои собственные страхи и сомнения. Но мы справились.

Наша любовь, выстраданная, проверенная временем и испытаниями, стала только крепче. Мы научились доверять друг другу, говорить о своих страхах, поддерживать в трудную минуту.

Мы поженились через два года после того, как я поступила в институт. Тихо, скромно, только самые близкие друзья.

Наташа была моей свидетельницей, плакала от счастья и все время повторяла: «Я же говорила! Я же знала!».

Александр, который блестяще выиграл мое дело против Павла и добился не только возвращения мне квартиры, но и полного снятия всех долговых обязательств, был свидетелем со стороны Андрея.

Павел и Вика получили по заслугам — их осудили за мошенничество, и они надолго исчезли из моей жизни.

Я сделала глубокий вдох, отгоняя непрошеные воспоминания. Прошлое осталось в прошлом. Сейчас у меня есть настоящее. И будущее.