Гриндер (ЛП) - Уиски Саманта

Я хотел вернуть свою женщину.

До отеля было пятнадцать минут езды, и к тому времени, когда мы подъехали к дверям, я уже договорился обо всем, что мне нужно.

— Как все прошло? — спросила мама, когда я вошел в наш номер.

— Она подписала документы. Все кончено.

— О, слава Богу. — Ее плечи опустились от облегчения. — Летти в своей комнате снова смотрит тот фильм.

— Клянусь, я никогда не пойму, почему она так его любит, — сказал я, бросая пальто на огромное кресло.

— Разве это не очевидно? — задала вопрос мама.

— Нет, — ответил я, моя голова уже была в шкафу, пока я вытаскивал свой чемодан.

— Гейдж, когда она начала его смотреть?

— Примерно в то время, когда появилась Бейли. — Я остановился у двери в свою спальню, когда до меня дошло. — Папа влюбляется в няню.

— Бинго.

Медленная улыбка расплылась по моему лицу. Я влюбился в Бейли. Полностью, безнадежно, бесповоротно, и, если бы мне было что сказать по этому поводу, я собирался любить ее всю оставшуюся жизнь. У нас был бы сумасшедший, перепачканный краской дом, полный смеха, любви, хаоса и детей.

— Эй, мам, ты была великолепна, путешествуя с нами…

— Ну, я знаю, что ты не можешь вынести разлуки с Летти больше, чем на несколько дней, — сказала она с доброй улыбкой.

Я ненавидел оставлять Летти… но я должен был.

— Да, ну, ты единственный человек, кроме Бейли, которому я доверяю с ней. Мне нужна услуга.

— Все, что угодно, — мгновенно ответила она.

— Мне нужно, чтобы ты отвезла ее домой в Сиэтл после игры. Меня не будет около недели, но вернусь на Рождество, обещаю.

Ее улыбка была мгновенной и пронзительной.

— Иди и привези ее домой, Гейдж.

Я кивнул, а затем потащил чемодан в свою комнату. Мой рейс отправлялся всего через несколько часов после игры. Зазвонил мой телефон, личный номер доктора Паттерсона высветился на определителе вызывающего абонента, и я ответил.

— Привет, док, спасибо, что перезвонили мне.

— Привет, Гейдж, — медленно произнес он своим серьезным тоном.

— Не звучите так мрачно, док. У меня просто есть к вам небольшой вопрос. — Я бросил чемодан на кровать и щелкнул защелками.

Он прочистил горло.

— На самом деле, я рад, что ты позвонил. Мне нужно поговорить с тобой о результатах твоего обследования.

Мой желудок скрутило, и в этот момент… все изменилось.

Глава 18

Бейли

Я вцепилась в холодный, безукоризненно отполированный фарфор в ванной моей парижской квартиры. Желудок скрутило, несмотря на то, что меня только, что вырвало единственным крекером, который я съела на завтрак.

Заставила себя встать, ополоснула руки ледяной водой из раковины и плеснула в лицо. Не знаю, был ли это стресс от стажировки в галерее, еда здесь, в Париже, или еще какая-то странная комбинация, но это был третий раз, когда меня тошнило за последние два дня. Сделав несколько глубоких вдохов в попытке унять кислое месиво, образовавшееся в моем желудке, я открыла свою крошечную аптечку в поисках какого-нибудь лекарства.

Я приостановила свои отчаянные поиски, когда мои пальцы наткнулись на верхнюю часть коробки с тампонами. Я прищурила глаза, мысленно считая дни. Неужели у меня действительно не было месячных с тех пор, как я приехала в Париж? Как я могла этого не заметить?

Волна тошноты снова накатила на меня, и я наклонилась над унитазом как раз вовремя.

Не может быть. Это было невозможно. Так ли это было?

Как только я почувствовала себя достаточно уверенной, чтобы выяснить это, поспешила в магазин на углу рядом с моим комплексом и купила несколько упаковок тестов. Мое сердце учащенно билось с каждым шагом, когда я возвращалась домой, что заставляло меня не обращать внимания на прекрасную парижскую архитектуру, перед которой я обычно останавливалась, чтобы полюбоваться.

Вернувшись в свою ванную быстрее, чем я могла подумать о своих шансах, наспех прошла тест, радуясь, что положительные и отрицательные показатели были универсальными на любом языке. Ожидая, пока тикали секунды, я пыталась убедить себя в том, насколько это маловероятно. Моя тошнота и опоздание месячных вполне могли быть вызваны стрессом. А что могло быть более напряженным, чем пережить серьезный разрыв отношений прямо перед тем, как с головой окунуться в стажировку в иностранной галерее? Не говоря уже о том, чтобы попрощаться с Летти. Мое сердце было полностью разбито. Наши разговоры по скайпу были самым ярким событием моей недели, но этого было недостаточно.

Я задумалась об электронном письме, которое получила несколько дней назад, и которое наполнило меня надеждой. Галерея в Сиэтле, в которую я впервые обратилась — и мне было отказано из-за отсутствия места, — написали, чтобы узнать, заинтересована ли я по-прежнему работой там, так как в следующем месяце у них открывается вакансия.

Еще три недели, и я смогу вернуться домой.

Не то чтобы я не восхищалась культурой, которая делала этот город красивым, гостеприимным и романтичным, но мое сердце было в Сиэтле. Где была Летти… где был Гейдж. Одна мысль о том, что его имя причиняет боль, отсутствие его голоса, прикосновений, запаха оставили холодную пустоту в моем сердце за последние несколько недель. Я была дурой, думая, что галерея или Париж смогут заполнить это место.

На моем телефоне сработал таймер, и я встала, чтобы посмотреть на тест.

Мои пальцы дрожали, когда я взяла его в одну руку, а коробку в другую, трижды проверяя инструкцию, чтобы убедиться, что эти две маленькие розовые линии означают то, что я думала, что они означают.

Волнение, страх и сомнение охватили мое сердце, как битва между огнем и льдом. Я отложила вещи и потерла кожу на животе под рубашкой.

Могло ли это случиться?

Может быть, тест ошибся? Ложноположительные результаты случались постоянно.

Я решила подождать час и попробовать еще раз — в течение, которого достала свой мобильный и погуглила, как обычные вазэктомии проходили сами по себе. Оказывается, это было довольно редко, но случалось с множеством пар по всему миру. Процесс был техническим, но он сводился к исцелению самого тела, и я никогда раньше не встречала никого, кто бы так усердно работал, как Гейдж, чтобы исцелить себя — не то чтобы это была та часть его тела, которую он пытался исцелить. Боже милостивый… что, если это произошло?

Наконец, прождав, казалось, целую вечность, я сделала еще один тест. Слава богу, у меня был выходной. А если бы я сделала это открытие во время работы? Я бы не смогла сосредоточиться даже немного.

Я мерила шагами маленькую комнату в ожидании результатов теста, положив руку на живот и не сводя глаз с трех сумок, которые я уже упаковала и приготовила к возвращению домой через несколько недель. Когда галерея в Сиэтле прислала мне электронное письмо, это было несложно, и я сразу же начала готовиться к легкому возвращению домой. Парижский куратор даже не расстроился, поскольку в его базе данных было бесчисленное множество претендентов, которые рвались на мою должность.

На моем телефоне раздались три звонка, и я замерла, выключая будильник. Вероятность двух ложноположительных результатов было более маловероятной, чем реверсирование вазэктомии Гейджа само по себе. У меня пересохло в горле, когда я медленно направилась в ванную и взяла тест.

Слезы застилали мои глаза.

Две розовые линии.

Снова.

В сочетании с моими поздними месячными и необъяснимым отвращением, которое я испытывала к еде в последнее время, все стало ясно. Я была беременна ребенком Гейджа. Гейджа, который не хотел иметь еще одного ребенка. Гейджа, который отказался даже допустить эту мысль, но, несмотря ни на что, украл мое сердце.

Я держалась за живот, опускаясь на закрытый унитаз, потирая кожу ниже пупка и пытаясь придумать план. Как я смогу объяснить ему это? Захочет ли он вообще этого? Захочет ли нас?

Мое сердце утроилось при мысли о нас.